Охота на магов: путь к возмездию (СИ)

— Куда пойдет Афелиса? — в глазах ее замелькал интерес.
— А мне-то откуда знать?.. Сам хочу найти и спросить. На минуту подумал, что у нее там связи какие не какие остались. Ты понимаешь, она ведь рассказывала. Я очень рад, Илекс. Рад тому, что эти уроды затеряют меня в толпе, — шепнул он ей на ухо, указывая на сборище парней. — Те еще мрази, но с ними иногда весело, — странная улыбка.
Отойдя, Илекс подумала: «И что же, долго будет себе противоречить? Раз люди плохие, то как в их компании может быть весело?» Частенько она замечала за другом такие огрехи, порой столь глупые, что хотелось замахнуться и сотрясти его не думающую голову. А вдруг и мысли здравые появятся? Не раз девочка говорила об этом, но ответ один: «Не придумывай, все хорошо!». А после добавит: «Только дурак не ошибается. А я похож на него?»
— Иногда, — сказала она, взглянув на юношей пристально, сжимая широкий воротничок. — Почему же не всегда? Не стоит тебе водится с ними. Что подумают остальные? Нет, это не дело.
— Я выпиваю вместе с ними, — признался Элид, ничуть не смущаясь. — Именно это и хорошо. Они более красноречивы, да как начнут о своей, — он замолчал, подбирая должное слово, — … увлекательной жизни, что умрешь со смеху. Но что-то заладили они с этим. Ладно… Меня любопытство рвет. Хочу узнать, куда это наша госпожа направилась…
На лице его изобразилась азартная усмешка. А за лбом так и кипело: «Если повезет, так напрошусь с ней!». Лишние руки никогда не помешают. Приобняв Илекс за плечи на прощание, он побежал по лестнице к штурвалу. Над головой закричали чайки: она дрогнула, и сморщившись, вновь ушла в каюту. «Обнял так, точно надолго расстаемся. От него и не таких странностей можно ожидать». Иногда это забавляло, а иногда вводило в ступор. Вбежал на шканцы парнишка довольным, и пружинки его были настроены на неминуемый успех. Кудри блестели на солнце, щеки залились здоровым румянцем, и главное — улыбка до ушей. Чинно подойдя к Афелисе, он легонько потрепал ее за плечо, и закричал на ухо:
— И куда это мы собираемся?
Афелиса вздрогнула и сильной хваткой сжала его за запястье. Мгновенный страх быстро сменился злобой, в глазах так и горело жуткое возмущение.
— Опять начинаешь? — проговорила она, опуская его руки. — Говорила же прекратить. И, черт ли, кто меня послушал!
— Ну ладно, ладно, — улыбаясь, сказал Элид. — Это был последний раз. Клянусь свернутой шеей. Думаю, если продолжу, то только такая смерть мне и уготована. И ты так и не ответила на вопрос: куда мы собираемся?
— Свернутой шеи недостаточно. Клянись именем и честью. Вы никуда не собираетесь.
Пальцы оставили после себя красные очертания. Высвободив его запястья, Афелиса смотрела на мальчика, и четкое требование читалось в ее глазах. «Ох, зря, зря я это сделал! — ругал себя он. — Она ведь не позволит мне пойти с ней, и ничего не расскажет!» Загремело сомнение: не видать ему ее тайных встреч! А Элид уверен, что слух связан с этим. Едва приметная тень неудовольствия пробежала по его лицу, и необходимость подчинила себе обиженную гордость. Как быть?.. Этим ли стоило жертвовать?
— Клянусь, клянусь, — прошептал он униженно. — Но как же? Я слышал, как ты говорила Анариэлю про то, что тебе нужно сходить куда-то. Не смог расслышать, куда. Мне правда интересно. А может, и я под руку пригожусь. Тебе известно, какой я хороший путник! Проходила со мной до пещеры, и никаких бед не случалось! А помнишь, я тебя в лес утащил на поле схватки? Илекс не смогла бы! Я спас. Ты тогда утомилась, и точно бы там и осталась лежать, — тяжело вздохнув, он вскинул на нее серьезный взгляд, но надежды в нем не проскальзывало. — Ну так что?
— Все-то ты услышишь. От тебя ли скрывать? Мы решили совсем не спускать груз. Мне нужно уладить вопрос касательно этого… Сходить и проведать деревушку у гор.
Заглянув за ее спину, Элид прищурился и всмотрелся в синеющие вершины: подножье скрывали леса. Он хмыкнул и, расправив плечи, резко обернулся. Толпа поднялась на ноги и стала бродить, заглядывая за борт: корабль причалил. Прежняя радость тут же унялась, пришло осознание необходимости унылой и опасной — выживать, как одна стая, быть за спинами друг другу. Однако, в борьбе за пищу не перегрызут ли они друг другу глотки?
 
— Деревня! — закричал он, будто пробудившись ото сна. — Да тебя же там зарежут. А вдруг сил не хватит? Нет, одному точно нельзя идти. И зачем ступать на территорию врага так… внезапно? Вот соберемся мы, и…
— Элид, — тон ее похолодел. — Я знаю об опасностях. Да, ты прав насчет связей. В те времена я везде успевала завести знакомства: чернокнижники не исключение. Да, звучит дико, но есть в каждой скалистой стае и хорошие люди, — тут же пояснила Афелиса, заметив его удивленное выражение. — Странно, что ты этого не знаешь.
— И кто этот… чернокнижник?
— Бывало, что она лечила меня. А медицины тогда никакой не было, впрочем, так и осталось. Но время так закружилось и стерло почти всю память. В той деревушке меня должны знать.
— Погоди, значит, они помогали тебе? Помогали своему врагу? Если это шутка, то очень несмешная.
— Я рада, что забавой это не оказалось. Мы бы вряд ли узнали о положении Гроунстена, не будь я с ней знакома. И в деревне меня примут, представляя себе, что я все еще подчиненная командирам, — сказала она, улыбаясь. — Охотники истребляли лишь магов, но не чернокнижников. Уж не знаю, почему так сложилось. Надеюсь, Рэнделл все прояснит.
В этом разговоре Элид многое не понимал, но послушно кивал головой: «Если буду слишком настойчивым, то и не получу ничего. Лучше все узнавать отрывками, тогда и картинка сложится». Навредить чужим нервам он боялся до жути. Особенно, когда человек важный, или дело масштабное. Смешанные чувства произвели на него и эти скользкие, поверхностные слова о Рэнделл: можно ли доверится чернокнижнице? Разрыв между ними огромный, что, несомненно, целый народ провалится в ту дыру. Одно выброшенное словечко — и конец! Желанием он перегорел, и все думал: «Да ну этих чернокнижников. Пусть Афелиса сама разгребает. Конечно же, я могу что-то сказать, и больше меня не остановить! А если промахнусь, задену неприкосновенное». Тогда и понимание зародилось — доверие ее к Анариэлю гораздо шире, чтоб уяснить щели недосказанного. И черт знает, отчего он вдруг вспомнил о их побеге, и Икрадена, родные лица предателей, и лес, ограждённый бетонными стенами… Все, все. И путь их в Кансдон представился воображению слишком сказочным, и стрельцы, то спасение — все не забыто! И после всех этих откровений Афелиса не смеет ничего доверить ему. Обидно, но на правду обижаться смешно. Элид спустился со шканцев, пошел в капитанскую каюту. Бессознательно, будто что-то тянуло его идти именно туда. Зависть гложет, кровь кинулась в голову.
К девяти часам солнце едва ли не раскололось. Спертый воздух витал в каютах, на нижней палубе, в камбузе — везде, где проходил громкий народ. Еды совсем не осталось, каждый надеялся найти хоть какую-нибудь ягодку за бортом, в пышных кустах, и насмешливым тоном приговаривали, давясь черными ломтиками: «Хоть бы дожить до того момента. Приплыли, а выйти не дадут!» Возмущение росло, пока не достигло низких потолков. На подручников ссыпалась брань, все несдержанное зло, скалящее голодную пасть. Да разве знали они, как поступить? Они сделались верными передатчиками, пропуская все эти нити сквозь свою плоть. После очередной жалобы Анариэль отбросился лишь двумя словами и поплелся, измученный надоедливыми шепотом, в место отдыха — к Афелисе. У нее горел огонь. Дверь была не совсем закрыта. Мужчина мог бросить любопытный взгляд во внутренность каюты: маг сидела на краю гамака, напротив маленького зеркальца, поставленного на бочку, завела ладони на затылок, приглаживая волосы. Кончики уже вытянулись, неровные и уродливые, лезли на вспотевшие щеки. Черная ленточка вилась между пальцами, собрала небольшой пучок, и сжала его — едва ли приметный бантик. Вдруг в пальцах появилась еще одна лента, вот только дверной скрип вывел девушку из полнейшего уединения.