Измена. Верну тебя, жена (СИ)
— Нет! — сорванным от криков голосом хрипит любовница. — Я не хочу бурную ночь с ними!
— Тогда начинай.
Ирина снова ревет, всхлипывает.
— Лиля… Лилия Павловна, умоляю, простите меня! Я клянусь, что больше никогда не стану вмешиваться в вашу жизнь и не встречусь с Захаром. Я уеду в другой город, навсегда затеряюсь, вы меня не увидите…
— Молодец. А где файлы с липовыми фото?
— Они у моего бывшего сожителя. Мы с ним договорились, что когда я стану официальной невестой Захара, заплачу ему деньги за эти фото.
— Он тоже ответит.
Картинка рябит, и вскоре появляется другой отрывок, на котором вижу избитого незнакомого мужчину. Он стоит на коленях в какой-то бедно обставленной квартирке и тоже слезно извиняется передо мной, а затем передает файлы и готовые снимки тому же мужчине.
Не знаю, кто он. В кадре только его рука, где на кисти между большим и указательным пальцем набита татуировка в виде паучьей сети.
Потом картинка снова меняется, и я вижу, как Ирина садится в поезд, таща за собой чемодан.
Значит, уехала гадюка. Наконец-то. С облегчением выдыхаю и удаляю видео. Беру телефон и отправляю сообщение, в котором всего три слова.
«Спасибо тебе, Мирон».
***
— Добрый вечер, Лиль, — шепчет Рита, открывая мне дверь в коттедж.
— А почему шепотом? — выгибаю бровь, бросив сумку на пуфик в прихожей.
— Ой, и правда, чего это я? — дернув плечами, няня вздыхает. — Он же на втором этаже, а я все тихушничаю.
— Кто?
— Захар Олегович.
— Захар здесь? — удивленно ахаю. — Так поздно?
— Да, они с Аленой собирают ее новый домик.
— Хм…
Оставив няню, я поднимаюсь прямиком в Аленкину спальню, но задерживаюсь у двери, прислушиваясь к воркующим: бархатному голосу бывшего мужа, которым он разговаривает только с любимой дочерью, и к радостному звенящему, словно маленький колокольчик, голоску Алены.
Они общаются негромко. Слов не разобрать. Но судя по всему, этим двоим замечательно вместе.
Все-таки распахнув дверь, решаю войти.
— Привет, мама! — оборачивается дочь.
— Привет, моя хорошая.
— Смотри, какой красивый дом! — подскочив с ковра, хвастает Аленка. — Мы с папой его почти собрали!
— Дом восхитительный.
Из экологически чистого материала — дерева. Стены выкрашены в нежно-розовый, а крыша белая. Есть два окошечка, а к ним в комплекте кокетливые зановесочки в мелкий цветочек. Внутри домика имеется освещение, работающее от батареек.
— Аленка съезжать собралась, — шутливо говорит Захар. — Будет теперь жить отдельно.
— Да! — кивает дочь. — Я буду жит в этом своем доме!
— Вот как? — поддерживаю игриво настроение. — Но хоть в гости нас с отцом позовешь?
— Позову. Когда папа соберет домик, мы будем отмечать новоселье!
Осторожно перешагиваю кружки с кофе, скопившееся после Суворова, и кружки с какао, недопитые Аленкой.
Тут же на полу стоит большая плоская тарелка с фирменными бутербродами Риты.
Наклонившись, беру один, кусаю и едва не млею от удовольствия.
Рита берет тостовый хлеб и смазывает его майонезом. Для начинки смешивает корейскую морковку, сладкую консервированную кукурузу, копченую колбасу, мелко нарезанную на кубики, и тертый сыр. Разложив ингредиенты на хлеб, сверху опять посыпает сыром и отправляет плавиться в духовку.
Аленка без ума от такой закуски, как, впрочем, и я.
Слопав бутерброд, я поднимаю взгляд на настенные часы, которые показывают почти десять.
— Папа, наверное, устал, — предполагаю я. — Домой захотел. Может, завтра закончите?
— Но папа уже дома, — приподнимает бровки Алена.
— Нет, папа живет у себя в квартире…
— Пусть он останется тут!
Суворов молчит. Не вмешивается. Даже на меня не смотрит, так и застыв с шуруповёртом в руках.
— Солнышко, — вздохнув, присаживаюсь возле Аленки на корточки, — ты же знаешь, что папа живет отдельно.
— Но я же загадала желание! Я же задула все свечки! Почему нельзя? Что я сделала не так?
Ты все сделала так, любимая доченька. Все от себя зависящее…
Только не плачь, пожалуйста. Мне не хочется чувствовать себя скверной матерью. Я и так чувствую вину за то, что из-за работы мало уделяю тебе время. И потому ты выросла папиной дочкой.
Он, в отличие от меня, возится с тобой с самого рождения. Это он готов из-за одной твоей слезинки взмыть под самые небеса и достать звезду, лишь бы ты улыбнулась.
Наверное, я действительно плохая мать, потому что вижу расстройство доченьки, но не поддаюсь ей. Не спешу сказать: раз Алена захотела, чтобы папа жил здесь, значит он остается. Но я прислушиваюсь к своим ощущениям и в глубине души тоже хочу, чтобы сегодня Захар был с нами…
Прощают тех, кто просит прощение.
— Если папа захочет, он может переночевать в мансарде, — на выдохе говорю.
Глаза Аленки тут же загораются восторгом, будто я в эту секунду из матери превращаюсь в фею из ее любимого мультика.
— Папа, ты слышал? — подпрыгивает она, а затем скачет к отцу. — Ты будешь с нами!
Суворов в замешательстве, он будто не верит. Удивленно оглядывается.
— Ты уверена, Лиль?
— Нет, но… я бы тоже хотела, чтобы ты остался.
Быстро обняв отца за шею, Аленка подбегает ко мне и расцеловывает меня в обе щеки.
— Спасибо, мамочка-мамуленька!
Глава 47
Сегодня Захар сам прочитал Алене сказку на ночь.
Малышка быстро уснула, а вот я который час ворочаюсь с боку на бок, а ведь завтра рано вставать! Мне под одеялом жарко, без одеяла холодно. Кровать вдруг стала неудобной, матрас слишком жестким, а простынь колючая, как будто я ела в постели печенье и накрошила.
Но постель на самом деле чистая, это я места и удобную позу себе не нахожу и в потолок смотрю, потому что наверху Суворов.
В какой-то момент не выдерживаю и встаю.
Поправив сорочку, решительно направляюсь в мансарду.
Заглядываю к мужу.
— Почему не спишь?
Он лежит на спине, уткнувшись в телефон.
— Раздумываю над перспективами.
— И какими же? — проскальзываю к нему и закрываю за собой дверь.
Сажусь на край кровати.
Эту кровать я заставила Захара разобрать и унести из нашей спальни, потому что она мне разонравилась. Некрасивая, недостаточно большая, и матрас неудобный.
Взамен Суворов купил выбранную мной большую кровать с модным бархатным изголовьем и дорогущим матрасом, анатомически подстраивающимся под тело.
Однако сейчас я там спать не могу, зато тут, на мансарде, мне почему-то так удобно! И старая кровать кажется мягче. И температура комфортная…
Захар разворачивает ко мне телефон.
Там что-то про винные предприятия.
— Я решил сменить сферу деятельности. Бабла поднять и с мойками завязать. Как тебе такая идея? Поддержала бы?
— Ты же знаешь, я верю, что у тебя получится все… Но мойки были твоей жизнью. Ты столько сил в них вложил.
— Да, жаль немного. Но пора переходить на новый уровень.
— У тебя получится. Я даже не сомневаюсь.
— Ты всегда так говоришь, Весна. Какая бы идея ни пришла мне в голову, ты отвечаешь, что у меня получится. Ты не сомневаешься во мне. Спасибо. — Захар откладывает телефон к подушке. — А ты почему еще не спишь?
— Бессонница мучает.
Он пододвигается к краю, освобождая на кровати место.
— Иди сюда. Я тебя усыплю.
Я принимаю приглашение и ложусь.
А здесь так хорошо.
Место очень уютно нагрето Захаром и приятно пахнет им.
Мне вдруг становится так удобно, как не было уже долгие месяцы.
Мы с бывшим мужем лежим друг к другу лицом. Я на него смотрю, а он на меня.
— Закрывай глаза, Весна, — шепчет Суворов и мягко гладит мои волосы.
— Не закрываются.
— Почему?
— Не знаю. Может быть, тебя видеть хотят.
Даже в полумраке я замечаю, что Суворов улыбается.