Святоши «Синдиката» (ЛП)

Я секунду обдумываю его слова, решая, какой выдать мудацкий комментарий.
— Для начала отсоси у меня, — говорю я с подмигиванием, которое, как знаю, взбудоражит его. Судя по тому, как он подавил стон, так оно и есть. — Во-вторых, поскольку ты решил оскорбить меня, я собираюсь лежать на заднице на этой маленькой, пиздец какой неудобной кровати, обнимаясь с Бетани, пока вы оба не вернетесь.
В этот момент выходит Синклер, наконец-то, не выглядя полным и абсолютным мудаком. Однако он все еще злится, что ему пришлось подрочить.
— В третьих, пошевеливайтесь, засранцы, — приказываю я с огромной ухмылкой на лице. Они уже знают, что я ни на йоту не сдвину свою задницу. И они не посмеют меня ударить, потому что это может причинить Бетани боль, а ей и так чертовски больно.
Я нахмурился, оглядывая эту дыру размером с тостерную вафлю. — Как она здесь живет?
Синклер ворчит в ответ: — Мы, черт возьми, узнаем, а потом сожжем к чертям это место. Ванная — сплошной рассадник антисанитарии, которую я когда-либо видел. Уму непостижимо, как она вообще здесь живет.
— Хуже, чем в коридоре? — неуверенно спрашиваю я, не совсем понимая, как мне реагировать на ответ. Его хмурый взгляд дает мне ответ, но Син все равно продолжает рассказывать. Скорее всего, чтобы выместить на нас гнев, который его обуревает.
— Все, что у нее есть, находится в пакетах. В ванной плесень, на потолке плесень, и она переходит на стены. Вытяжной вентилятор не работает. Я даже не уверен, можно ли считать ее воду пригодной для питья. У нее странный оттенок, и в лучшем случае она становится теплой. Как только мы вернемся домой, я сожгу свою гребаную одежду, приму самый горячий гребаный душ в своей жизни, чтобы смыть с себя все дерьмо, и заплачу за профессиональную чистку всего, что у нее есть. А может, просто скажу, к черту все, и куплю все новое. Нашу машину после этого тоже ждет тщательная химчистка. И, пожалуй, стоит записать ее на прием к врачу на предмет воздействия плесени.
— Господи. Как она еще не заболела? — спрашиваю я. — Просто сидя здесь, мне хочется блевать.
Я смотрю на Бетани, спящую в моих объятиях, и думаю, как, черт возьми, она выжила в этой богом забытой дыре. — Чертова гребаная воительница, а мы даже не знаем и половины того, через что она прошла. — Я смотрю на двух других. — Остальное нам тоже не понравится, если мы когда-нибудь заставим ее довериться нам рассказать. Я уже знаю, что наш арсенал нужно будет пополнить, прежде чем мы отправимся на миссию мести.
Оба кивают, вероятно, придумывая столько же способов пыток или мести, как и я, для тех, кто причинил ей зло.
— Что у нас по времени? — спрашиваю я.
Джи смотрит на свой телефон. — У нас есть три часа, чтобы собрать все барахло и перевезти Бетани к нам, прежде чем мы отправимся в святилище на встречу. Син, быстро бери «Тахо», Дек, дай мне свою отмычку, чтобы я мог взломать дверь.
Выходя, Синклер показывает нам палец, и мы отвечаем тем же. Затем я пытаюсь достать из кармана набор отмычек. Когда они наконец у меня, протягиваю их в руке Джи, но прежде спрашиваю: — Твоя задница, мой рот, чтоб снять напряжение стресса? — Я заканчиваю просьбу с коварной ухмылкой.
— Чувак… я только смог успокоиться, а тут ты такое городишь?
Он быстро выхватывает набор из моих рук, но тут же свободной рукой обнимает мою шею сзади и прижимается к моим губам в карающем поцелуе. Я открываю рот и проникаю языком ему в рот. С удивлением понимаю, что языком нащупываю кольцо на его языке, и с моих губ срывается стон. Хитрый говнюк ухмыляется, пока мы страстно целуем друг друга, поэтому я тянусь рукой к его эрегированному члену и обхватываю его ладонью через спортивные штаны. Медленно и твердо поглаживая его, я добираюсь до пирсинга ападравы и щелкаю им так, как, знаю, Джи любит, и слышу его горловой стон.
Он внезапно отстраняется, и мы оба тверды, как сталь, и готовы наброситься друг на друга. Дышим неглубоко и прерывисто, губы припухли, в глазах — похотливая дымка.
— Ага. Я принимаю твое предложение. Снятие стресса сейчас звучит просто охрененно.
 
Я лишь смеюсь. За последние тридцать шесть часов мне это позарез нужно. Однако сейчас, думая о возможности вогнать член в его жадную задницу, стону от разочарования.
— Иди найди какие-нибудь долбаные коробки, придурок. Я хочу собрать ее вещи и попытаться восстановить контроль над своим членом, пока Синклер не вернулся с «Тахо». Ты знаешь, что он будет в ярости, если мы не упакуем и не подготовим все, как хочет властный ублюдок.
Джи фыркает в ответ: — Да, да. Скоро вернусь. И он в спешке уходит, проклиная беспорядок, устроенный Синклером.
Я медленно перекладываю Бетани со своих коленей на кровать и молюсь, чтобы она не взвизгнула и не пнула меня по члену, потому что тот до сих пор словно каменный. Нет, сейчас стояк в основном из-за обещания получить удовольствие. Трение членом о греховно сладострастную попку Би и доминирующий поцелуй Джи и я чувствую, что скоро кончу.
Найдя несколько черных мусорных пакетов, чтобы сложить туда вещи, думаю о каждой глупой вещи, которую могу придумать, чтобы избавиться от своей эрекции.
Бизнес? Неа.
Мое посвящение в «Трезубец»? Нет.
Столицы государств? Ха.
Уборка в ванной после бурной ночи? Все еще стоит, сука.
— Представь, как твой отец занимается сексом с твоей мамой. Мне помогло, — говорит Джованни, входя в комнату с пластиковыми контейнерами.
Представить, как мой гребаный папаша занимается сексом с моей заносчивой мамой из высшего общества? Мерзкая. Отвратительная. Худшая. Гребаная. Вещь. На Свете. Мне нужно, чтобы кто-нибудь залил отбеливатель в мой мозг, чтобы избавиться от ужасного образа, придуманного моим извращённым умом. Фу, меня передергивает от этой ужасной картины.
Я смотрю на член и вижу, что он совсем обмяк.
Динь-динь-динь. У нас есть победитель.
Спасибо, блин.
— Сработало. Но это просто пиздец, чувак. Я снова вздрагиваю от этой мысли. Мне хочется биться головой о стену и молиться о временной амнезии.
Джованни сардонически усмехается, когда начинает укладывать книги и прочее дерьмо в корзины, пока я проделываю дыру в дне пакета, чтобы просунуть в него вешалки в шкафу. Один из бесполезных трюков, которые я перенял за годы путешествий после того, как повсюду забывал всякое барахло.
У нас уходит всего около десяти минут, чтобы все упаковать, что не может не радовать. У нас и то больше вещей для двухнедельного отпуска в Вегасе, чем у Бетани вместе взятые. Если хоть что-то из того, что она говорила, было правдой, то значит в этом клоповнике это все, чем она владеет. Бесит, что наш университет так с ней обращается, хотя она входит в пятерку лучших в своем классе. Конечно, Джи пришлось поискать информацию.
— Ты действительно думаешь, что она будет жить в комнате для гостей?
Джи прислоняется задом к шаткому столу, и раздается скрежет.
— Сомневаюсь. — Я безразлично пожимаю плечами. — Хотя не собираюсь давать ей выбора. Все это — игры разума и психики. «Эй, мы собираемся дать тебе возможность всей жизни, но все равно обращаемся с тобой как с прокаженной». К черту.
Вспышка гнева в глазах Джи была очевидна. Никто из нас не в восторге от этой ситуации, но никто и не возражает против нее. Бетани — это магнитное, огненное силовое поле удивления и благоговения, которое увлекает всех нас за собой. Мы все — ошарашенные ублюдки, которые не смотрят по сторонам, когда переходят улицу, чтобы добраться до чудесного центра.
Наши телефоны пищат, напоминая нам, что наш любимый садист не может остаться в стороне от разговора. Гребаный король драмы.
Синклер: «Буду там в пять. Лучше бы барахло было готово».
Я закатываю глаза и набираю ответ.
Я: «Конечно, хозяин. Ваше желание — для нас закон.»
Синклер: «(эмодзи со средним пальцем) Отвали».
Я: «Ты уже это делал».
Джованни: «Вещи собраны. Сейчас поднимаю. Остынь».
Синклер: «K»
Я отрываю взгляд от телефона, злясь на Джи, что он испортил мне веселье. — Какого хрена ты влез?