Ты здесь? (СИ)

— Но…
— Сделай это не для себя, — носом пытаюсь потереться об слегка растрепанные волосы, — а для меня. Ты останешься довольна, обещаю.
— Что-то случилось? — она оборачивается. — Это на тебя непохоже.
— Просто подумал, что стоит создать хорошие воспоминания. Время слишком быстро бежит вперед. Нельзя же вечно пропадать в работе, во мне, — я пожимаю плечами. — Когда жить, если не сейчас?
— Ты меня пугаешь, Лео, — смеется. — Если ты так просишь… уф, хорошо. Я что-нибудь придумаю.
Мы стоим так еще несколько долгих и тягучих минут. Сигарета, дотлевшая до фильтра, все также зажата меж пальцев, равномерное дыхание Айви успокаивает нервы, а у меня в груди снова начинает цвести неописуемое чувство спокойствия.
Рядом с ней все становится до боли прекрасным. Как же хорошо.
До прихода гостей остается не так много времени: Айви суетится в комнате, думает, что надеть, интересуется, хорошо ли выглядит и мне сложно сдерживать рвущийся наружу смех — сейчас она больше напоминает мне ребенка, что впервые закатывает вечеринку, пока родители отдыхают вне дома. Это так странно, но при этом тепло, что на мою веселую реакцию Айви тяжело вздыхает, опускаясь на край кровати.
— Ты не помогаешь, — покачивает головой, отбрасывая вешалку с футболкой в сторону. — Я сто лет не собиралась с друзьями вот так. И это так… непривычно, знаешь ли. Чувствую себя старой. Нет, правда, я бы предпочла провести этот вечер в компании вина и тебя, вместо того, чтобы играть в карточные игры и ставить Limp Bizkit в начале вечера и Modern Talking в конце. А ведь я знаю, что Мириам точно попросит их поставить, вместо того, чтобы включить Evanescence и предаваться грусти.
— Айви, — я усаживаюсь на корточки прямо перед ней, заглядывая в глаза, — это только твой вечер. Ставь любую музыку, надевай любые вещи, ты в любом случае будешь оставаться такой же. И прошу тебя — расслабься. Ты слишком много думаешь о деталях, все пройдет намного проще, чем ты себе напредставляла.
— Может, к черту?
— Нет, — отрицательно мотаю головой. — Даже не думай.
— Я зря тебя послушала.
— Когда ты стала такой капризной?
— Когда тебя повстречала, — фыркает она, но улыбки не сдерживает, прикусывая нижнюю губу. — Нет, Лео, я серьезно. Давай все отменим. Мне комфортно вот так — в привычных вещах, без косметики на лице и в пустом доме, который принадлежит лишь нам двоим.
Я снова смеюсь. Нет, она правда похожа на ребенка, и ей это даже идет, ведь до этого я видел лишь серьезную женщину, которая слишком сильно погрязла в собственных мыслях и проблемах. Возможно, сейчас она снова вернется душой в свои студенческие годы, вспомнит, что было там — когда она была беззаботной, молодой и ловящей каждый миг жизни.
Мне хочется, честное слово, хочется сказать ей об этом. Хочется, чтобы она прекратила жертвовать своим временем ради работы и меня. Ведь это важно! Важно быть здесь, жить сейчас. Важно помнить об этом, пока не пришло время прощаться, ведь потом ей будет больно — я знаю это, чувствую, — но так легче. Проще, когда одни воспоминания могут перекрыть другие.
Айви что-то говорит. Причитает, пытается привести аргументы, переубедить меня — или себя? — в провальности этой затеи, но это становится неважным, когда дверной звонок озаряет дом. Мы смотрим друг на друга несколько долгих секунд. Я улыбаюсь, поднимаюсь на ноги и переступаю порог комнаты, ожидая, когда она последует за мной.
И, наконец сдавшись, Айви семенит в сторону прихожей. Улыбка снова расплывается по губам.
До чего же ты все-таки милая, — крутится на языке.
Мириам выглядит безумно довольной и счастливой — когда они с Айви отходят в сторону, я слышу слова благодарности в свой адрес и то, что заставляет Айви обернуться и встретиться со мной взглядом. Гостей не так уж и много, но гостиную они заполняют быстро, помогают разложить еду, настольные игры, выбирают музыку и просто веселятся.
Это невольно заставляет меня вспомнить и о своих моментах из жизни, когда наши посиделки в кампусе были наполнены свободой, весельем и жизнью — той, которой мне никогда не хватало. Сид и Фиби пытались восполнить все, что я потерял, в том числе и развлечения, но школьные сборища казались по большей части попойками: гормоны у всех бушевали, люди мало контролировали свои желания и мысли, а убирать наутро тот бардак, что они устроили, приходилось нам втроем. И это мало смахивало на то, что открывается перед глазами сейчас — вроде взрослые, но все еще дети в души люди, которые травят байки, потягивают некрепкий алкоголь и поддерживают дружескую атмосферу вместо того, чтобы бороться за место под солнцем ради какой-нибудь Стейси, с которой у них спаренная математика.
 
Айви расслабляется. Я слышу её голос отчетливее всех остальных, сижу рядом, накрыв ладонью её миниатюрную руку. Периодически она смеется, пытается обыграть одного из парней — кажется, его зовут Фил — в Джангу, но снова и снова терпит поражение. Я подсказываю ей, какую деталь стоит вытащить первой, подшучиваю над попытками не разрушить башню одним неловким движением руки и, несмотря на то, что остаюсь невидимым для всех, чувствую себя частью этого.
Вечер перетекает в ночь. Музыка и правда сменяется под настроение Мириам и она утаскивает Айви танцевать, кружа подругу под напевы Cheri Cheri Lady, стараясь выкрикивать слова громе исполнителей.
Это еще один вечер, не считая тех, которые мы проводим вместе, который кажется мне по истине волшебным. И в глазах Айви, что вновь встречается со мной взглядом, искрится благодарность, что обжигает меня изнутри.
Я люблю тебя, — по губам произношу я.
Я тоже, — отвечает она.
Сегодняшний день отдает неимоверным теплом и распустившемся наконец летом — календарь на кухне говорит, что в город слишком быстро подкрался июнь. Айви, устав от работы, вышла к пляжу, чтобы немного почитать, а я снова наблюдаю за всем с крыльца дома — хочу, чтобы сегодня она немного передохнула от моего общества. Мы проводим слишком много времени вместе и это, если честно, снова отбирает у Айви её реальность.
Возможно, именно поэтому я все чаще прошу её отвлекаться на действительность, а не на меня. Посиделки в её доме стали своеобразной традицией, ритуалом каждых выходных, в которые к ней наведывается не только Мириам в компании своего парня. Меня это радует. Айви, несомненно, тоже.
Кошка, что спрыгивает с нагретого места, заставляет меня снова перевести взгляд. Удивление, растекающееся внутри, бьет по сознанию слишком резко.
Это странно — видеть, как Фиби осторожно прогуливается по пляжу, держа в руке панамку. Русые волосы треплет ветер, загорелая кожа отдает бронзой. За два — почти три, какой ужас! — года она практически не изменилась. Сменила прическу, немного прибавила в весе, но мягкие черты лица остались такими же милыми и нежными. Почти такая же, какой я её помню.
Фиби вышивает по песку, как самая настоящая модель, но без каблуков — шлепанцы на её ногах смотрятся весьма странно и непривычно. Стоящая неподалеку Айви не замечает, как фигура огибает выбрасывающиеся на берег волны и подходит к ней ближе. Фиби останавливается, внимательным взглядом окидывает дом, а затем, замечая неподалеку от него Айви, подходит ближе, дотрагиваясь её плеча. Айви оборачивается, удивленно разглядывая совершенно незнакомую девушку.
Они перекидываются парой фраз, прежде, чем Айви встречается со мной взглядом. Я киваю, зная, что она мысленно спрашивает разрешения пустить Фиби в дом — подсознание невольно вырисовывает весь разговор и просит не сопротивляться. Возражать особо не хочется, да и нет смысла: слишком радостно от того факта, что Фиби все еще помнит. Увидеть спустя столько времени того, кто был частью твоей жизни — необычно. И, вместе с тем, немного больно, пускай я и пытаюсь перекрыть это чувство тем, что слишком рад её видеть. Но я правда рад.
 
Особенно теперь, когда сожаление больше не съедает изнутри.