Ты здесь? (СИ)

— Я тебя чувствую, — тихо шепчет она, не открывая при этом глаз. — Всем нутром, Лео. Представь, насколько это больно — потерять эту возможность.
— Однажды это случится, — говорю я ей, оглаживая линию подбородка и скул. — У призраков тоже есть свой срок. Мы только сильнее притягиваем неизбежное.
— Не говори об этом сейчас, — просит Айви, наконец заглядывая в мои глаза. — Пока мы здесь это не должно быть настолько важным. Я не хочу об этом думать, слышать, тем более представлять.
— Прости, — виновато говорю я. Слипшиеся из-за воды ресницы, ртуть радужки, уголки подрагивающих губ — спирает дыхание, несмотря на то, что я давным-давно уже не дышу.
Айви вытягивает руку вперед, пытаясь сплести наши пальцы. Я делаю то же самое, вновь любуясь красотой её тонкого запястья, косточек и маленькой татуировкой, что замечаю не сразу.
— Откуда…
— Набила пару дней назад, — тепло отзывается она. — Не только разум должен помнить, но и тело.
Я улыбаюсь. «Лео», выведенное на ребре среднего пальца, поблескивает из-за капель воды и падающего на пленку света — края почти не видны, если не всматриваться. Оглаживаю каждую букву, с интересом наблюдая за витиеватой линией, что так просто вычерчивает мое имя.
— Даже если тебя не станет, — слышу, как тяжело ей даются эти слова, — каждый мой взгляд, брошенный на руку, всегда будет напоминать мне о том, что ты был рядом. И как сильно хотел держать её, несмотря ни на что.
Тепло и… больно. Странные ощущения, которые никак не могут смешиваться между собой. Однако… такой коктейль чувств я испытываю с тех самых пор, как Айви появилась в моей жизни. И, несмотря на то, что это безумно тяжело и просто невыносимо — я бы не сумел отказаться от этого даже если бы получил взамен возможность снова вернуться к жизни. В ней не было смысла до этой встречи, но в ней появился смысл после смерти. Больше похоже на сюр, чем на остатки моего существования.
Но какой в этом смысл — копаться в прошлом в поисках причин и последствий? Нет ничего важнее мгновения, в котором есть мы — сидящие в ванной, пытающиеся почувствовать друг друга и сказать так много нужных слов.
— Может, — голос Айви слегка дрожит — наполнен волнением и страхом произнести желаемое в слух, — мы все же попробуем?
Вновь встречаемся взглядами. В глазах, что темнеют, подобно грозовому небу, отражается желание и легкая нотка стеснения. В прошлый раз я уже дал отказную, но теперь, смотря на Айви в такой обстановке трезвым взглядом, не будучи под напором эмоций, отказать ей оказывается сложно. До одури красивая, желанная, с приоткрытым ртом, пухлыми губами, зардевшими не только от мыслей, но и от жара в ванной щеками — я неосознанно тянусь вперед.
— Ты не сдаешься, — улыбаюсь уголками губ, едва ли касаясь кончиком носа её лица. — Не знаю, нравится ли мне это или…
— Дороги назад уже нет. Ты сдался первым, когда позволил мне затащить тебя сюда.
— Айви…
— Просто… залезь ко мне. С остальным я разберусь сама.
Я вздыхаю. Знаю, что, возможно, пожалею об этом, но выполняю просьбу, оказываясь напротив Айви. Минуту мы просто молча сверлим друг друга взглядами прежде, чем она пододвигается вперед и снова невесомо касается моих губ. За пеной ничего не увидеть, но я точно знаю, что дышит она через раз, что голова кружится похлеще, чем от алкоголя и что духота ванной, жар от воды и наша близость творит что-то нереальное.
Руки машинально огибают плечи, пробегаются по спине там, где зияет шрам. Айви слегка выгибается, одной рукой удерживаясь за бортик. Я прикрываю глаза и пытаюсь расслабиться — единственное, что от меня сейчас требуется.
Почти получается. Слышу, как она сбивается, как втягивает носом обижающий воздух, как выдыхает через рот — воображение рисует картины, от которых внутри все горит. Еще больший пожар, чем до всего этого. Похоже на пытку, но я стараюсь держаться изо всех сил — ради Айви.
Это правильно. Не думай только о себе.
Губы пытаются найти её, руки все так же оглаживают влажную кожу. Все заканчивается быстро, с придыханием и еле различимым стоном, что разбивается об стены кафельной плитки.
 
Айви не смотрит мне в глаза, только виском упирается об бортик ванны. Я опускаюсь ниже, цепляя пальцы в замок — так кажется, будто она лежит на моем плече, а не на керамической поверхности.
— Спасибо, — тихо благодарит уже после того, как пена превращается в мыльные разводы. Я улыбаюсь уголком губ, едва касаясь щекой её волос.
— Нужно было сделать это раньше. Теперь выглядишь вполне довольной.
Айви смеется.
========== 14 глава. Перемены ==========
Комментарий к 14 глава. Перемены Саундтрек главы:
Hayden Calnin — So Nice to Meet Ya
Если желаешь, чтобы мир изменился — сам стань этим изменением.
Махатма Ганди©
Что-то изменилось. Между мной и Айви.
Об этом говорят не только взгляды, разговоры в тишине при свете ночника в комнате или её улыбка, от которой мне и самому хочется улыбнуться. Все стало иначе. Мои чувства. Наши чувства. В это трудно поверить, практически невозможно ощутить кожей, но я чувствую. Впервые за долгие годы одиночества слишком отчетливо, остро. По-настоящему.
Мы больше не говорим о смерти, не возводим стены между друг другом, когда становится невыносимо от невозможности быть еще ближе. Я вижу другую сторону этих… странных, но желанных отношений. Конечно, сложно назвать себя её парнем, будучи по другую сторону, однако других эпитетов мне не подобрать. Да и не хочется — неважно кто мы друг другу, важное другое — то, что теплется внутри и выжигает заветные слова на сердце.
«Я тебя люблю» начинает иметь другое значение и вес, приравниваясь к «Я без тебя не могу». Не могу быть один, не могу наблюдать за морем, не могу пытаться быть собой, когда тебя нет рядом. Не могу делать выбор за тебя — пожалуй, самое действенное и точное понимание сложившейся ситуации. Я брал на себя слишком много, думал, что сумею сделать лучше, если попытаюсь додумать за нас двоих, но ошибся. Наступило время для исправления тех самых ошибок, об которые мы спотыкались.
Мама часто говорила, что только безумцы танцуют на граблях. Думаю, это выражение относилось к тем, кто любил и прощал ошибки, снова и снова стараясь спасти то, что спасать уже поздно. Но в нашем с Айви случае было что спасать. И я совру, если скажу, что сумел бы отказаться от этой затеи, исчезнув. Быть эгоистом рядом с ней — наказание для меня самого. Я не имел, да и не имею права делать необдуманные вещи, решать, как должно быть. Лишь благодаря ей я это принял. И, оглядываясь назад, понял, в чем была моя проблема тогда, рядом с Фиби.
Я позволял себе делать вещи, в которых был неправ, но был в них твердо уверен. И, тем самым, причинял боль не только себе, но и тем, кто был рядом. Вот так, спустя столько времени, принять эту горькую правду сложно. Но лучше поздно, чем никогда, это правило я заучил наизусть.
Незаметно наступила весна. За окном началось цветение, солнечные лучи стали чаще заглядывать в дом, поблескивающие волны размеренно вымывало на берег. Теплые вещи Айви сменились на легкие футболки, отросшие волосы доходят теперь до лопаток, серость глаз переливается калейдоскопом чувств. Она стала… живой, словно светящейся изнутри, и я не могу нарадоваться этим переменам, ведь такой, как сейчас, Айви еще полгода назад не была. Я смотрю на нее — как и тогда, когда она только переступила порог дома — и понимаю, что с каждой секундой во мне разрастается чувство, схожее, разве что, с весенним цветением.
Если бы мое сердце только могло биться, думаю, ритм его с легкостью сумел бы отстукивать слово «Люблю» тысячу раз на дню. Только если бы она услышала, только если бы смогла дотронуться до моей груди и почувствовать, как кипит внутри меня жизнь лишь от одного её присутствия рядом. Но Айви достаточно просто смотреть в мои глаза. Она говорит, что там, несмотря на то, что былой блеск исчез, по-прежнему искрится жизнь. И этого вполне хватает, чтобы чувствовать себя по-настоящему счастливым и, во что трудно поверить, живым.