Кровавый Король (СИ)

Дочери Ночи скалятся, оголяя рядые острые зубы.
— Но готовы ли к немуВаши… души? — заискивающе протягивает третья.
— У меня нет души, — дёргает уголком губы Эсфирь.
— Это мы сейчас и проверим! — втроём рявкают провидицы.
Видар плотно сжимает челюсть. Раскусить провидиц ничего не стоит для него: через несколько минут они скинут ведьму в воду, а ему придётся спасать её. Так банально. Ей — доверить свою жизнь врагу, избавиться от страха воды. Ему — послужить для неё оплотом, избавиться от желания оставить её на дне Каньона.
Дочери Ночи быстро сканируют взглядом Видара, срываясь на сумасшедший гогот.
— Возможно, пришло время вернуть должок, принцесса!
Хохот режет по ушам зевак.
На руках и ногах короля появляется верёвка, что в несколько оборотов накрепко обматывается и завязывается. По щелчку костлявых пальцев старухи исчезают, а Видар подлетает в воздух и пролетает несколько добрых метров вперёд. На середине озера раздаётся всплеск.
Последнее, что он видит — её глаза, наполненные животным страхом. Лицо могущественной ведьмы молило о помощи. Почтидежавю. Только в прошлый раз она была счастлива…
Мозг альва в панике пытается подать сигналы телу, чтобы то помогло выкарабкаться из воды. Верёвка не позволяет. Вода становится настолько ледяной, что тело пронзает иглами. Он тонул. И спасения ему ждать неоткуда. Мысль пронзает мозг тремя судьбоносными словами: «Ведьма боится воды».
Эсфирь стоит, как мраморная статуя, с диким страхом в глазах. Момент падения короля со внушительной высоты происходит словно в замедленной съемке.
— Что ты стоишь? Прыгай за ним!
С места срывается Кристайн, но её опережает Себастьян.
Он перекрывает путь герцогине, подходя непозволительно близко к Эсфирь.
Что-то сбивчиво объясняет ей, пока та вскидывает руки в воздух, по пути роняя заклятия. Энергия лишь обжигает пальцы до ожогов.
Эффи в исступлении перебирает всё, что знает, параллельно подкрепляя безмолвной магией Хаоса. Тело начинает жечь. Она выпарит к Хаосу эту альвийскую лужу!
— Эсфирь! Послушай меня! — отчаянно пытается докричаться до неё Баш.
Громкий всплеск приходится на огромный ожог в области груди. Кожа под толстовкой обугливается.
— Замолчи! — исступленно рычит она.
— Каньон не принимает магию, Эффи! — зло рычит Себастьян, грубо дёргая её за плечо.
Ведьма шипит от боли, в то время как генерал испуганно отступает назад.
— Что, демон вас раздери?!
Она не сводит яростного взгляда с того места, где растворился король.
Лишь небольшое количество пузырьков напоминало о его существовании.
— Каньон — подарок Бога Хаосу! Это единственное место, что обладает чистой энергией, — быстро тараторит Себастьян.
— Он сейчас утонет, ведьма! — Кристайн поднимает голос, стараясь пробиться из-за широкой спины генерала.
В первый раз Себастьян видит в глазах абсолютного могущества и контроля — страх.
— Ваш король мёртв, — безжизненный приговор срывается с её уст, а сама она делает шаг назад.
— В каком смысле?! — пищит Кристайн.
Приближенный двор замирает.
— Эффи, какого демона?
Себастьян силой заставляет посмотреть ведьму ему в глаза.
— Я не умею плавать, — едва слышно произносит Эсфирь.
Он ошалело оборачивается на Каньон. Если прыгнет сам, то неизвестно, как отплатят Дочери Ночи Видару.
Грудная клетка Эсфирь сжимается от боли. Секундой позже она понимает, что боль не её. Король теряет дыхание.
— Демон! — зло рычит она.
Эсфирь отворачивается от Каньона, делает два уверенных шага назад.
— Хочешь подохнуть в адских муках в Пандемониуме? — стервозно изгибает бровь Кристайн. — Только до этого момента — яне оставлю на тебе живого места!
Эсфирь молча стягивает с себя толстовку, являя всем короткий топ, стройное тело и… местами чёрную плоть от заклинаний. Она резко разворачивается лицом к Каньону.
С разбегу в воду она никогда добровольно не прыгала. День, когда тонула — не в счёт. Видела только, как это делают братья. Вроде ничего сложного — разбежаться, оттолкнуться, натянуться, как струна, и войти в воду.
 
Никто не успевает моргнуть, как Эсфирь исчезает в толще Альвийского каньона.
Вода кажется безумно горячей, будто она добровольно нырнула в чан с кипящим зельем. С трудом разлепляет глаза, пытаясь плыть. Тело короля почти коснулось безмятежного дна.
Эсфирь сильно хмурится. Кто бы только мог подумать, что плыть тяжелее, чем колдовать. Гладь воды сопротивлялась, разгоралась яростным огнём, не собиралась помогать. Силы ведьмы кончались, а остатки кожи начинали принимать разлагающийся вид. Над гладью воды поднимался пар.
Чем ближе она была к Видару, тем вода становилась прохладнее. Но стоило, наконец, сжать в пальцах его рубаху, как Каньон решил отпустить шутку: вода со стороны Эсфирь стала сродни малварским ледникам, в то время, как со стороны Видара — адской лаве. Течения Каньона переплетались, мешая и их энергетики. Сходил с ума Каньон или их ауры — никто не знал.
Эсфирь делает тщетные попытки поднять его со дна. С каждым разом силы ведьмы стремились к минимальной отметке
Видар резко распахивает глаза, чувствуя её ладони на своём сердце. Грудные клетки обоих режет от нехватки воздуха.
Эсфирь чудом развязывает руки короля, прежде чем выпустить последний пузырь воздуха. На тающей жизненной искре она подныривает вниз, дёргая за верёвку на ногах. Та поддаётся также — без усилий, словно и не была завязана сотнями узлов.
«Ну, же, инсанис, нам надо сделать это вместе!» — мысль заставляет Видара с новой силой бороться с Каньоном.
Он обхватывает её тонкую талию.
«Если ты отключишься, то я награжу тебя самой больной плетью, инсанис!»
Ведьма замылено смотрит на короля, пытаясь помочь ему плыть. Казалось, что разноцветные глаза поразили сотни трещин.
Он плотно сжимает губы. На отчаянном рывке выталкивает из воды её.
Она цепляется за ворот его рубахи раньше, чем спасительный воздух наполнит лёгкие. Видар, ведомый какой-то невероятной силой, выныривает за ней, обхватывая ведьму свободной рукой.
Шум аплодисментов и общее ликование толпы доносится до них третьим планом.
Оба, наконец, остервенело вдыхают. Чечётка сердец сливается в общую симфонию, что стоит в ушах и ощущается пульсом.
Его сапфировые радужки с непонятной эмоцией изучают её. Такого спектра чувств в глазах ведьмы он никогда не видел, но, что больше всего настораживало короля — он ощущал бешенное биение сердец. Двух сердец.
— Я вернула долг, — презрительно дёргает носом Эсфирь, тяжело дыша.
— Можем возобновить счёт, — хитро ведёт бровью Видар, он слегка ослабляет руку, наблюдая, как Эффи в замешательстве захлёбывается. — И как тебе только удалось нырнуть за мной? — едва бурчит он, снова обхватывая врага, а заодно стараясь перевести дыхание.
— Я сравняю тебя со льдом! — со свирепостью протягивает она, но король лишь усмехается.
— Если не утонешь.
Эсфирь хмурится. Он ухмыльнулся ей. Не зло, не гневно, а… обаятельно, с каким-то странным теплом.
— Твоя кожа…
Видар поглаживает большим пальцем тело маржанки под водой.
— Может, мы выберемся отсюда? — чуть ли не рычит Эсфирь, возвращая в оболочку короля привычное для него скотство.
Видар плотно сжимает губы. Двигаться с таким балластом и потерянными силами — очередная пытка. В конце концов, неумелое барахтанье под его рукой сдаётся, и ему удаётся приложить третье дыхание для того, чтобы — таки добраться до помоста.
Эсфирь ловко цепляется пальцами за дерево. Генерал с готовностью протягивает ей руку. Только взобравшись на помост, ведьма понимает, что не только Себастьян помог, но ещё и самдолбанный альввытолкнул из воды.
Она резко оборачивается, наблюдая за тем, как он вскарабкивается на помост. Чёрные волосы являли собой мокрый людской арт-хаус, атласная рубаха намертво прилипла к телу, очерчивая рельеф мышц. По лицу, волосам, рукам — катились крупные капли, а сапфировые радужки на фоне серого неба выглядели, как два ярких василька на чёрном гравии асфальта.