Кровавый Король (СИ)

ЭтонеКристайн.
И, уж тем более, далеконе онастала причиной сумасшедшего огня, дикой схватки.
Оба размыкают губы, всё ещё не отстраняясь, чувствуя уничтожающее дыхание друг друга.
Горячая одинокая слеза скатывается по фарфоровой коже ведьмы. Процесс родства душ бесповоротно запущен. Теперь стрелки часов начинают гонку в обратном направлении.
Видар хочет сделать шаг назад, но душа изнывает от желания продолжить.
Сердца стучат в оглушающем унисоне. Эсфирь, наконец, чувствует, как щиплет босые стопы — мелкие осколки впились в кожу и омывались душистым вином.
— Какого демона, альвийский король? — У неё первой получается вытащить крупицы самообладания. Эсфирь с силой отталкивает его. — Хочешь, чтобы я превратила тебя в топор и разрубила тобой твоих бесчисленных девок?
— Решила, что сможешь околдовать меня, маржанское отродье?
В глазах Эсфирь, на едва заметное мгновение, плескается боль, которая сразу же обращается ненавистью. Видар ошалело смотрит на ведьму, только спустя секунду осознавая, какназвал её. Признать собственную ошибку казалось чем-то нереальным. Вариант с извинениями не принимался. Не после наломанных дров на строительство нового замка.
Ненависть в её глазах вспыхивает гневом.
— Я не ослышалась? — лёгкая ухмылка касается припухших губ.
Видар окончательно теряет связь с реальностью.
В кухне тётушки До в каждом углу лежал нож, у самого короля на перевязи висел клинок. Он мог решить эту проблему так же, как решал со всеми подданными — запугать, пригрозить, даже применить силу и сталь, но несмотря на кровавые методы, которыми виртуозно располагал, был уложен на лопатки одной лишь дьявольской ухмылкой той, что так бесстрашно стояла напротив. Той, что по какой-то неведомой ему причине вовсе не боялась. А стоило.
— Сотри это из своей памяти, ведьма. И, упаси Хаос, попасться мне на глаза в ближайшее время!
Король ненавистно кидает два предложения, а затем быстрым шагом покидает кухню.
Эсфирь беспомощно опирается на кухонный остров руками.
— Долбанный ты альв! — в сердцах шепчет она.
Единственная мысль бьёт набатом в висках — разорвать связь родственных душ до того, как она сойдет с ума окончательно… ну, или до того, пока в такой же сюрреалистичной ситуации их сердца не решат вознаградить друг друга «высшим проявлением» любви во Вселенных, а потом и вовсе завершить ритуал воссоединения.
Спустя секунду мысль превращается в цель.
16
Видар молча, сильно хмурясь, наблюдал за тем, как Эсфирь направлялась в его сторону. На Альвийском каньоне собралась тьма зевак, чтобы лично увидеть Третье испытание.
В последние два дня витало множество слухов, касающихся диаметрально различных тем: от успеха ведьмы до женитьбы короля на… ней же. Все альвы от мала до велика желали воочию увидеть, что же приготовили Дочери Ночи для высокопоставленных господ на сладкое. И в отдельности — каковы отношения Кровавого Короля и Верховной Тринадцати Воронов в реальности.
Король одной позой внушал власть и уверенность, ни один мускул не выдавал внутреннего напряжения. Одет как всегда с иголочки: тёмный цвет брюк и сапог создавал яркий контраст с изумрудным шёлком рубахи, что изредка переливалась в ярком солнечном свете; закатанные до локтя рукава позволяли противоположному полу восхищаться вздутыми венами.
Он старался внимательно слушать слова приближенного двора, пока сердце неистово стучало о грудную клетку. Стоило лишь завидеть ведьму — всё вокруг вспыхнуло адскими языками пламени. Будто бы до того, как она ступила на каменную кладку — весь мир был пресно серым.
Видар сильно хмурится, но отвернуться не может. Поражённый не то странным очеловеченным видом маржанки, не то излишней самоуверенностью, не то ужасающими фрагментами прошлой ночи, когда его нутро изнывало от желания близости с…ней.
Эсфирь будто вовсе не волновал вчерашний променад, а вот сегодняшний — более чем. Она намеренно отказалась от безмерно любимых платьев, сделав выбор в пользу облегающих спортивных лосин, кроссовок, топа и огромной мешковатой толстовки. Её вылазки в людской мир всегда оканчивались такими вещами. Поразительно, но люди горазды создать удобство всему, что касается вещей, но коснись самих себя, так не могут сохранить даже собственной обители.
 
Волосы трепал жаркий ветер, в то время, как кончики остроконечных ушек припекало солнце. Её рассеянный взгляд блуждал по толпе, а в голове крутилась единственная фраза: «Только бы без воды, только без воды!».
— Что ты на себя нацепила, маржанка?
До острого слуха ведьмы долетает королевское презрение.
Она лениво переводит взгляд на долбанного альва. Стоит взглядам сцепиться, как губы лихорадочно вспоминают его грубость, огонь, страсть… и желание. Эсфирь лишь усмехается, возвращая Видару его любимый способ ответа.
— Каковы планы на сегодня? — дёргает бровью она, осматривая короля и его сопровождение.
— Ожидаем прибытия Дочерей Ночи, — горделиво приподнимает подбородок Кристайн.
Практически ничего не менялось: генерал Себастьян, герцогиня Кристайн, пара тройка солдат из королевской гвардии и слуги. Одиночество ожидало лишь Эсфирь.
Чужая Тэрре. Ненавистная каждому, кто чувствовал её едва уловимый запах.
Себастьян делает несколько шагов к ней, протягивая раскрытую ладонь, чтобы ведьма беспрепятственно поднялась на помост.
В глазах Видара вспыхивают искры ненависти. Эсфирь быстро анализирует сложившуюся ситуацию, без труда решая простейший арифметический пример. Король разгорался внутренней яростью от увлечения своей правой руки. А точнее сказать — от заблуждения.
Ведьма изящно подаёт руку, едва касаясь кожи генерала. Стоит преодолеть пару ступеней, как она с лёгкостью отнимает ладонь и очаровательно улыбается Себастьяну. Не огорчает его отказом, но и, в тот же момент, ясно даёт понять грань развития этих отношений. Ведьмин шармбыл неотъемлемой частью её бренного существования. Мешал ли он жить? Несомненно. Но с ним было веселее, как минимум.
В другой ситуации — она бы давно охмурила этого лощеного красавца в своих целях, не хуже, чем Ирринга недавно. Но сейчас — важно было, чтобы Видар доверился ей, а Старухи — не посчитали её не достойной службы.
Себастьян коротко кивает, ясным выразительным взглядом давая понять, что намерен переговорить с ведьмой после всего с глазу на глаз.
Неприятное чувство незащищенности окатывает ведьму, стоит ей только встать рядом с королем.
Она задорно дергает уголками губ, смотрелись вмести они, и в правду, комично.
— Чтобы я больше не видел таких закидонов, — почти рыча сообщает король, брезгливо осматривая толстовку.
— Да, собиралась сказать тоже самое, — ведьма многозначительно смотрит в яркие глаза противника.
Она готова поклясться, что в сапфировых глазах сверкнула ослепляющая белая молния, расколов зрачок до пожара.
— Я сверну тебе шею, — гневно шепчет Видар, чтобы никто кроме них не слышал.
— Ничего, мне нравится, когда грубо.
Эсфирь довольно оголяет ряд ровных зубов, наблюдая, как его ноздри гневно раздуваются, а желваки заходят за скулы.
Вместо ответа король растягивает губы в напряжённо-кровожадной улыбке. Ямочки опасно сверкают на его щеках, а глаза смотрят с хитрым прищуром.
«Вот же ж! Хаос, лучше бы он что-нибудь ответил, чем так!»
Яркая молния ударяет точно в центр озера, заставив ведьму резко втянуть воздух носом.
Король лишь выгибает левую бровь, ожидая, пока сумасшедшие старухи материализуются. Долго ждать они не заставляют, появляясь прямиком над гладью Альвийского каньона, чем вызывают страх, ужас и смятение толпы. Вдалеке слышится детский плач. Одна из старух оборачивается, кровожадно облизываясь. Воцаряется мертвенная тишина.
— Последнее испытание! — громогласно объявляет вторая.
Дочери Ночи исчезают, появляясь совсем рядом с королём и ведьмой. Присутствующие на помосте делают шаг назад, поддавшись общей ауре промозглого страха. И только Видар и Эсфирь стоят не шелохнувшись, являя Безумным зеркальные отражения друг друга.