Мировая жила (СИ)
Он не мог определить, как долго провел в этом блаженном бесчувствии, но отрезвила его сильно напугавшая мысль. Мысль, что здорово пугала его и раньше. Мысль о том, что он, как выразился однажды бес по имени Йотойрх, все-таки «отстирал сам себя» и теперь окончательно «растворился в этой бесконечности».
Немного подумав, Андрей успокоился. Если бы он себя отстирал, то утратил бы самоосознавание, и решил, что скорее всего просто уснул. Но тут его напугала новая мысль, что страшный бес наверно уже ушел, что все прачи и прачки вернулись к стирке, и только один Андрей стоит, замерев, и не стирает. И что бес надсмотрщик, наверное, уже подходит к нему, раскручивая свою плеть.
Андрею пришлось приложить запредельное усилие, чтобы хотя бы на волос сдвинуть направление своего неподвижного взгляда. Но как только ему это удалось, сила, что удерживала его в неподвижности, будто сдалась. Андрей смог распрямиться и осмотреться, а от увиденного испытать потрясение.
Он сидел на земле все в тех же желтых дюнах, из которых и попал в прачечную, уставившись взглядом на стену неглубокой пещеры. То, что он принимал за прачей, прачек, бесов и чертей, за котлы и за клубящийся над ними пар, все это было лишь неверными тенями, отбрасываемыми на стену пещеры. Может это были тени от низких облаков, может это тени от пылевых вихрей, что гонял по дюнам ветер, но все вместе эти тени каким-то непостижимым образом создавали подвижную игру.
Андрей понял, что его воображение достраивало эту игру теней в невызывающую сомнения страшную реальность. Он даже покачал головой, не желая верить. А еще он осознал, что самым потрясающим розыгрышем, который он испытал в своей жизни, оказался тот, в котором он разыграл сам себя. Мысль показалось забавной, и сам того не желая, Андрей невольно улыбнулся. А в следующий миг из-за правого плеча выступил ангел.
- Копьеносец?! – поразился Андрей, - Как ты здесь оказался?
- Я никуда не уходил, - ответил ангел своим глубоким голосом, пробирающим до космических глубин.
- О! – для выражения чувств подходящих слов у Андрея не нашлось, - Ты все это время был здесь?
- Не прошло никакого времени, - с несокрушимой ангельской прямотой ответил Копьеносец, - Я впихнул тебя в прачечную. В тот же миг ты из нее вышел.
- Да? – Андрей опять отказывался верить, - Ну хорошо, возможно… не было никакой вечной стирки, и пусть даже мига не прошло… но ведь тогда и прачечная – тоже игра моего воображения. Как ты мог в нее меня впихнуть?
- Все верно, - невозмутимо подтвердил Копьеносец, - Игра воображения. Но твоя игра не означает, что второго прачечного отделения не существует.
- Я опять ничего не понимаю, - пожаловался Андрей, - Игра моего воображения существует независимо от меня?
- Игра существует, - подтвердил ангел и топнул по земле, подняв пыль.
- Я не понимаю.
- Неважно, - строго сказал копьеносец, - Ты прошел через прачечное отделение. Ты заслужил возможность начать сначала. Сотворившая тебя душа согласилась пройти с тобой через еще одно воплощение.
Копьеносец расправил свои крылья, и крылья его затмили небо, заслонили ветер, а затем закрыли и землю ненавистных желтых дюн. Когда крылья затмили все, Андрея в который уже раз ослепило кромешной тьмой. А дальше… дальше он родился младенчиком в крестьянской семье. Отца его звали Ефимом, мать его звалась Радой. Еще был старший брат Иван. А самого его назвали Василием. И так он начал свой новый путь в мире под названием Ниферия.
Дальше сон пошел отдельными вспышками, показывая Васину жизнь чередой кратких отрывистых воспоминаний. Как мать брала его на руки… как его впервые посадили на телегу, а он сильно испугался впряженного в телегу быка… как ему впервые дали в руки вилы… как уходил на войну старший брат Иван… как отец будил ни свет, ни заря, чтобы увезти от полянских приказных, приехавших в деревню набирать новобранцев, а Васька тогда трудно просыпался из глубокого сна, будто выныривал со дна глубокого колодца.
Отец продолжал его трясти, приговаривая: «Васька, Вась. Ну, ты что так разоспался, сынок». Вася распахнул глаза и увидел над собой отца. Он подумал, что по-прежнему видит сон. Только отец теперь стал выглядеть старше. На отцовском лице залегли морщины, появилась седина в волосах, глаза будто выцвели и утратили живость молодости.
- Отец?
- Ну наконец-то. Проснулся, - отец улыбнулся радостно, и эта улыбка сделала его больше похожим на прежнего, молодого отца, - Ну вот. Свиделись.
Вася обнялся с отцом, потом с дядькой Прохором. Три года носила их эта война, то сближала, то разводила, а виделись за все время только раз, да и то мельком. Отец наперебой сыпал вопросами, не успевал дослушать, спрашивал что-нибудь другое. Ерошил Васе волосы, тискал за плечи. И все смотрел на сына, и никак не мог насмотреться. Вася смущался, но это было приятное смущение.
- Слушай, отец, что мы обо мне-то все, ты как?
- Да как… - Ефим пожал плечами, - Вот, снова теперь с Прохором у князя в дружине. Последнее время на средиземье провели. Считали, сколько в порту причаливает имперских кораблей.
- Угу, - подтвердил Прохор, - Всю зиму дурака валяли, изображали рыбаков и пузо на солнце грели.
- Хэх, так я вам и поверил… отправил бы вас князь дурака валять… другому рассказывайте, - Вася подмигнул дядьке Прохору, - Мне Ольха рассказывала, как вы на того эльфенка чару наслали… он, бедолага, до сих пор в холодном поту просыпается.
- О. Это откуда такая осведомленность про эльфенка?
- Так мы с ним на одной лодке с имперского континента драпали, - признался Вася, - Он теперь тоже на службе у князя нашего.
- Гляди-тко, не подох! – поразился Прохор, - И да, к слову об имперцах. Надо идти. Сам князь нас вызвал.
- А-а, - Вася расстроился, - Раз надо, так идите, я вас здесь подожду.
- Вась, ты не понял. Тебя он тоже зовет. И тех твоих парней, что побывали на том континенте.
Аким с Макаром уже стояли рядом, искать их не пришлось. В кабинете Вереса помимо самого князя оказалась Ольха и, как ни странно, Хухля. Хухля князя побаивался и обычно старался избегать. Он и сейчас сидел как на иголках. Как только Вася с отцом, дядькой Прохором и своими парнями вошли и поздоровались, князь предложил им рассесться за переговорным столом, а затем сразу перешел к делу.
- Имперцы готовят штурм. Не завтра так послезавтра начнут. Времени у нас мало, - присутствующие внутренне подобрались, понимали, что позвали их не на чай с малиной.
- Сперва о Тайгаре, - князь протяжно вдохнул и выдохнул, на лбу его обозначилась стоячая складка, - Тайгар, если кто не знает, не стал отступать в Северградскую крепость. По замыслу его войско должно было сместиться южнее вниз по Хонаре и остаться в запасе для нанесения удара имперцам в тыл, но на деле… Прохор, - обратился князь к старому разведчику, - Доложи еще раз про Тайгара.
Прохор кивнул и начал рассказывать, как вместе с Ефимом они получили задание проследить за тигриным царем. Прячась в лесу, установили посменное наблюдение. На вторую ночь слежения из лагеря Тайгара вышли трое и направились в сторону имперцев.
В одном из этих троих Прохор и Ефим узнали самого царя Тайгара и скрытно последовали за ним. Через какое-то время царь Тайгар с сопровождающими остановились, явно кого-то поджидая. Разведчики насколько смогли подобрались к ним ближе. Вскоре на место встречи с противоположной стороны, а именно со стороны расположения имперских войск пришли трое в имперской форме. Судя по лычкам, один из них имел чин бригадного командора. Чтобы подслушать разговор имперцев с царем Ефиму и Прохору пришлось перейти на оборотня.
- Приветствую вас, царь, - бригадный командор кивком головы обозначил короткий поклон, - Рад, что вы все же проявили благоразумие. Ваше решение сохранит жизнь вашему народу.
- Я хочу получить гарантии неприкосновенности.
- Поверьте, - веско выдал имперец, - Принц не заинтересован в полном истреблении жителей континента. Семь народов останутся свободно проживать на своих землях без каких-либо притеснений со стороны империи.