Другие (СИ)

— Да, дядь. Я никому её не отдам. Только покажу издали. Ведь мне это подарила НАСТОЯЩАЯ русалка.
— Ну и хорошо. А сейчас пойдём укладываться спать. У тебя завтра тяжёлый и долгий день. Ведь надо возвращаться домой. Поэтому утром будить тебя не буду. Спи, сколько хочется.
— Дядь. А может ещё побудем здесь несколько дней? Мне так тут нравится… Здесь всё такое красивое. И ты здесь…
— Малыш. Мы ещё приедем сюда. Только немного позже. Я обещаю. А я…
— А ты всегда выполняешь обещания!
Катя протянула руки, а Белый, подхватив девочку, прижал её к себе и пошёл к палатке…
Уложив девочку в спальник и устроив её поудобнее, сам залез в свой отсек и лёг накровать. Спать хотелось невыносимо, но в голове у него постоянно крутился разговор с Русланой.
— Если Руся увидела, что Катя «погружалась» в меня, то это могло в дальнейшем повлиять как на девочку, так и на него самого. Могло произойти совмещение даже не столь генетической памяти, а изменение их организмов, настройка друг на друга. Я не помнню, что бы такое хоть иногда случалось. Даже не в своей практике, а вообще в истории. Это могла означать лишь одно… — и Олег даже сел в волнении на кровати. — Получается, что мы стали ближе по родству, чем Катя и её мама? Вполне возможно, что и генетический анализ мог теперь показать их прямую родственную связь. А если так действительно произошло, то что будет с ними дальше? Вряд ли мама девочки будет интересоваться и сдавать на генетический анализ кровь Кати и Белого, но если начнутся отклонения в поведении ребёнка? Так. А во мне есть изменения?
Белый закрыл глаза и попытался провести внутреннюю самодиагностику. Явных изменений он не заметил. Состояние его организма хоть и не радовало, но патологий не выявил. Проведя руками над своим телом, немного успокоился. Чувствительность его рук была прежней.
Попытавшись провести сканирование вокруг палатки, также понял, что всё было как и ранее. Ни по силевосприятия, ни по возможному диапазону действия.
Попробовал «дотянуться» мысленно до Кати. Провести диагностику её тела. Он почувствовал девочку, но анализ состояния организма провести не удалось. Расстояние между ними было метра четыре, его предел. Немного отдохнув, постарался «дотянуться» до её головы, почувствовать её эмоциональный фон. А вот здесь случилась неожиданность. Его мысленный диагност упёрся как бы в стенку. Катя была «нечитаема». Он, раз за разом, пытался пробить эту преграду, но в изнеможении откинулся на подушку.
— Это что получается? У неё в голове стоит блокировка? Интересно, от меня или от всех? Надо будет завтра попробовать её продиагностировать вблизи. Сомневаюсь, что при прямом контакте она сможет быть недоступной. А если так? Тогда получается, что тот огненый венок, который впитался в её голову, и есть дополнительная защита? Или это совсем что-то совсем иное? А что это тогда? Ведь в поведении ребёнка ничего не изменилось. Она осталась такой же непосредственой и добрый, как и была до ритуала.
Олег лежал, и мысли его перескочили на другую тему. Стоит рассказывать Панкрату о том, что произошло, или нет? В этом были как плюсы, так и минусы. Но минусов, как Белый просчитал, было намного больше. Ведь такого, что произошло этим вечером, он совершенно не ожидал. Тотемы-символы родов словно ожили на теле ребёнка.
И Олег вновь попытался вспомнить финальный момент. Буквально «прогнал» его по секундам.
— Нет. Этот световой венок не исчез сам по себе. Он, тускнея… просто вновь разделился на символы. А дальше… Те словно впитались в голову ребёнка. Нет. Не все… Не только в голову. Надо попробовать ещё раз… Теперь медленней…
Он снова прижал ладони к вискам, вновь попытаясь сконцентрироваться. Да, завтра его ожидает жуткая головная боль, но он должен сегодня понять, что же случилось с Катей.
Белый как бы покадрово просматривал последние секунды.
…Вот крутящийся венок света резко останавливает… Сначала тускнеет, а потом вспыхивает на мгновение, словно взрывается… Символы начинают кружить, опускаясься на Катю, впитываются в неё. Пять… Шесть… Восемь… ВОТ!!! Еще по два в каждую её руку. Все двенадцать…
 
Олега выкинуло из состояния, в котором он находился. Губы пересохли, руки дрожали и сам был мокрый от пота. Немного потряхивало от напряжения.
— Чему удивляться? И так еле живой, а занялся тем, что и в нормальном состоянии трудно переношу, — подумал Белый.
Потянулся к бутылке с водой и сделал пару глотков.
Себя смотреть всегда было намного тяжелее, чем других. Он это знал и очень редко пользовался самодиагностикой в полной мере. Ну, может, раз в году. Это было необходимо, что бы проанализировать своё состояние после лечения особо трудных пациентов. Ведь нередки были случаи в практике, когда неопытный лекарь впитывал в себя болезни пациентов. А вот дальше…
— И так… Что я понял? — Олег лежал и размышлял. — Восемь Родов оставили свои метки в голове Кати, а четыре — усилили её руки, по два знака на каждую… Неужели так и происходит таинство утверждение СУДЬИ в её статусе? Ведь этого никто никогда не видел…
… Уф-ф-ф. Голова совсем не соображает. Надо всё отложить на завтра. А вот тогда, когда провожу Катю, можно будет не сдерживаться и попробовать отпустить внутреннего Я. Может быть в этом случае что-то прояснится? А на сегодня всё. Сил больше нет…
И Белый, расслабившись, просто мгновенно отключился.
  
Глава 16
 
Утром встали поздно, почти в одиннадцать. Светило яркое солнце и было очень тепло.
Катя, на удивление, чувствовала себя хорошо. Пыталась помочь дяде с приготовлением завтрака. Потом сама вымыла грязную посуду. Немного побродила по полянке, на которой стояла палатка и вернулась к Белому. Постояла у матраса, на котором лежал Олег и тихо спросила.
— Можно я с тобой рядышком посижу?
— Конечно можно, малыш. Мне будет приятно, что моя хозяюшка рядом со мной.
— Тебе плохо, дядя? Болит?
— Лучше, чем было вчера, но не очень хорошо.
— Ты хочешь здесь остаться, чтобы совсем быть здоровым?
— Да, Катюнь. Только для этого.
— Я поняла.
И Катя, растроенная, замолчала, отвернулась и посмотрела на озеро.
Через несколько минут опять глянула на Белого.
— А тётя Руся очень красивая. У неё такие волосы!!!! Густые, пушистые и длинные! Мне б такие…
— Ты всё же подсматривала вчера? — недовольно спросил Олег.
— Нет. Я пообещала не подсматривать и не подсматривала. Через полотенце ничего не было видно. Но я её всё равно увидела. Как-то иначе, по-другому. Через закрытые глаза.
Олег аж подскочил на матрасе.
— А ты её ВСЮ видела?
— Нет, только до животика. А что?
— Да нет, ничего… А… — голос Белого стал жестче.
— А ты чувствовала, о чём Руся думала?
— Нет. Я не знаю, о чём она думала, но поняла, что я ей нравлюсь, и она тебя… любит, дядя.
— Кать. Ты ещё маленькая, что бы понимать такое.
— Нет, я не маленькая. Она тебя любит так же, как мой папа мою маму. Вот.
Катя обиделась и снова отвернулась от Белого.
— Малыш, давай не ссориться. Хорошо?
Катя повернулась к мужчине, погладила одеяло, под которым тот лежал.
— Я не хочу обижаться. А можно лягу с тобой рядышком? Я не буду тебе мешать.
— Ложись. Мне приятно будет.
Белый откинул край одеяла и затащил в норку Катю.
— Катюнь. У нас есть немного свободного времени. Давай поиграем с тобой в игру.
— Какую?
— Ты сейчас ляжешь так, что бы ни касаться меня и дашь мне ладошку.
Катя поворочилась под одеялом, отстраняясь от дяди, и положила свою руку ему на живот.
— Хорошо. Не чувствуешь меня рядом? НЕ прижимаешься ко мне? — спросил Олег, положив свои руки на Катину.
Девочка провела другой рукой между собой и Белым.
— Нет, я в сторонке лежу.