Львёнок, который хотел выжить (СИ)

Наконец мастер катан завершил этот процесс и развернулся ко мне. Его встретила расцветающая улыбка. Со вчерашнего дня я ждала этой тренировки, и мне хотелось побыть с ним, и если удастся, даже прикоснуться к нему, а если уж и повезет — то получить в награду похвалу и поглаживание.
Леонардо пытался совладать со своим лицом, пряча свою растерянность. У лидера это вышло не сразу, но все же достаточно быстро. И он уходил от меня. Почему? Мое тело потянулось за ним, словно нас связывала невидимая нить. Лео удалялся быстрее, чем я могла его нагнать, фигура скрылась из вида, путеводная нить оборвалась, и я больше не могла разглядеть его за этой листвой.
«Что не так?» — немой вопрос был обращен к полированному дереву ножен, которое не могло дать ответа. Пришлось возвращаться обратно и делать вид, что все хорошо.
Он где-то пропадал всё утро и только к обеду вернулся с добычей: несколько больших окуней. Я облегченно вздохнула. Вероятно, сегодня была его очередь заботиться о пропитании для своей семьи, и поэтому ему было не до тренировки со мной.
Майки принялся их зажаривать. На нем была забавная соломенная шляпа, которой он периодически помахивал над углями, распаляя их жар.
Сью не торопилась выходить на улицу, и по негласному соглашению она позволяла составлять ей компанию. Я не знала, что ей сказать и чем помочь, но каждый раз, когда порывалась что-нибудь для нее сделать, какую-нибудь приятную мелочь, она в ответ нежно сжимала ладонь, в знак благодарности. И это было все, на что у нее оставались силы.
Оставшееся время до ужина мы провели с ней за просмотром сериалов.
Ужин прошел, к моему огорчению, без него. Рафаэль на вопрос о брате шутил про какие-то «Черепашьи чертоги разума».
Дони спорил с Майки, пытаясь доказать ему свою точку зрения насчет того, что нелогичность хронологического повествования в «Терминаторах» не может быть объяснена ничем иначе, как появлением альтернативных временных линий, влекущих за собой новые параллельные вселенные. Но Майки не поддавался на логичность убеждений, осыпая своего брата протестами, что не было никаких параллелей, обрисовывая сложный клубок из своих мыслей, казавшийся Дони иррациональным. Раф, устав их слушать, нацепил наушники, и сейчас его нога притаптывала землю в ритм песни.
Необъяснимое отсутствие Леонардо беспокоило и тревожило.
Но, наверное, сегодня просто такой день: магнитные бури, солнечные вспышки и в придачу еще какая-нибудь космическая аномалия.
Но четыре последующих дня развеяли эти хрупкие предположения. Он целенаправленно избегал меня, и я не переставала ломать свою голову над вопросом — «почему?».
При каждой попытке завести с ним разговор он либо отвечал на мои вопросы односложно, либо не отвечал вовсе. Но чаще всего мне просто не удавалось его догнать или найти.
Мне даже пришла в голову мысль: вдруг это некое испытание, что мне необходимо заслужить его расположение как учителя, чтобы доказать ему свои намерения. Но ходить хвостом за матерым ниндзя не самая простая задача, особенно когда он не хочет быть пойманным или обнаруженным. Из-за этого я даже чуть не потерялась в лесу, зайдя дальше, чем планировала.
Но все мои попытки не увенчались успехом. Больнее всего ранило непонимание, почему все это происходит. Ведь он избегает только меня. Как ни странно, но сейчас, в окружении доброжелательно расположенных ко мне существ, я как никогда чувствовала себя изгоем, неким лишним звеном.
За это время я успела передумать все свои плохие и тревожные мысли и пришла к одному-единственному выводу — это наказание за «коварную ладошку».
Ладонь кольнуло от воспоминаний. Видимо, зря я его трогала. Тогда я не думала, что ему может быть неприятно это, но надеялась, что в действительности все было не так. Однако никакой другой причины я придумать не смогла, и она осталась единственной, к которой хотя бы можно было придумать решение.
«Ну, что ты?!» — я гладила свою непокорную часть руки, умоляя ее больше не тянуться к нему, пытаясь достичь соглашения с той, которая рядом с Леонардо переставала меня слушаться.
 
Это было сложно, ее притягивало к источнику, который давал защиту, уверенность, знания и дом. Он был как солнце, к которому тянешься за теплом, пусть даже если его совсем немного, но все же этих жалких крупиц я очень долго ждала. Но это недоступное солнце каждый раз уходило, оставляя меня в еще большем замешательстве и тревоге.
На следующее утро завтрак прошел без Лео, сейчас он наслаждался одиноким чаепитием за пределами уютного дома.
Но я знала, что мне нужно было делать.
Мои поиски были недолгими, и я нашла его сидящим в стороне на одном из поваленных деревьев. В его руках покоилась кружка, и он о чем-то размышлял. Увидев меня, Леонардо принялся целенаправленно допивать чай, делая глоток за глотком, опуская опустевший керамический предмет. Тем самым давая мне понять, что повода для его нахождения здесь больше нет. Но он не подозревал, что я решительно настроилась наладить с ним прежнюю взаимосвязь.
— Вот, — я протянула ему маленький сверток, на который он уставился так, как будто там содержались споры сибирской язвы. Но я настойчиво продолжала удерживать подарок на уровне недоверчивого лица. Наконец-то он отмер и принял его.
— Что это? — Леонардо никак не решался развернуть пергаментную бумагу и убедиться в этом самостоятельно. И я не собиралась помогать ему. Ну, если только чуть-чуть, давая понять улыбкой, что это не «сверток Пандоры» и ничего опасного в нем нет.
— Разверни, — мои руки нервно теребили подол длинной футболки. Этот сверток олицетворял собой мой единственный шанс на примирение, и я надеялась, что он сработает.
Он осторожно развернул шуршащую бумагу, непонимающе рассматривая ее содержимое. Леонардо завис, как пытающийся перезагрузиться компьютер. От этого я еще больше занервничала.
— Напульсники, ну, что-то вроде того, — я все же решила пояснить, чем была эта связанная вещь из голубой пряжи. — Вот там есть отверстия для пальцев, это Сью научила делать. А вот ремешки, можно затянуть, если велико. — Я точно не знала его размера, поэтому подумала, что лучше перестраховаться и сделать больше.
Но Леонардо не спешил запускать свой процессор и продолжал разглядывать два мягких покрытия для его запястий.
— Понятно, — видимо, загрузка не совсем удалась, и он перешел в безопасный режим с поддержкой командной строки.
Ну, вот теперь совсем непонятно, что делать дальше. Таким образом я хотела принести свои извинения за любопытные пальцы и думала, что это заставит его перестать применять ко мне стратегию игнорирования.
С Рафом в этом вопросе было проще, он не скрывал своих эмоций, и всегда было понятно, что он чувствует, но вот Лео… Одна сплошная эмоциональная головоломка.
Сейчас рядом с ним сильнее обострялось подавляющее меня чувство вины. И оно давило с каждым днем все сильнее. Я осознала, что те касания не должны были быть, но неужели они так сильно задели синеглазого лидера, что теперь я стала для него персоной «нон грата»? Он не посмотрел на меня за все это время ни разу, как будто я какой-то чертов «неразблокированный» персонаж. Это злило, вгоняло в апатию, обижало, вызывало чувство потерянности, укоры совести и снова злило, и так по кругу.
Я очень надеялась, что дело было только в этом, и глубоко спрятанный страх, что меня вот-вот оставят здесь, уехав, скинув, как балласт, толкал предпринимать любые возможные действия.
 
— Я больше не буду, — эти слова выталкивались так же тяжело, как и засохшая зубная паста из тюбика. Да и сложно извиняться за то, чего ты не знаешь. Но если это поможет, то пусть, я готова извиняться за все, лишь бы это прекратилось.
— Чего не будешь? — Лео свернул бумагу, укрывая старательно вывязанные перчатки-напульсники.
— Трогать, — я перевернула ладонь вверх, чтобы показать, что это не я виновата, а она. Что на нее нужно злиться, а не на меня. Он посмотрел на демонстрируемую мной ладонь, потом в просящие глаза, и снова на ладонь.