Отступники (СИ)

— Клянусь Первым, Рем, когда-нибудь ты сделаешь что-нибудь настолько глупое, что сам удивишься, и тогда наступит конец светозверя, — сказал я с неудовольствием. — Смотри как нужно.
Я приложил к камню руку и сказал утомленным голосом, сильно окая и гнусавя:
— Клянусь девятью ящерами, совершенно не понимаю, куда идти дальше!
Камень лениво дрогнул.
— Я устал, мои грузовые меригины взмылены, а товары портятся, — продолжил я.
Камень выпятил губу.
Осталась последняя часть ритуала. Я пошарил по карманам и чертыхнулся.
— Рем!
— А?
— Есть монета? Или пара камней? Хоть какая-нибудь валюта? Черт, он наверно не ест ничего кроме золота и минералов.
— Ему нужно скормить деньги? — возмутился сухолюд.
— Да, без этого можно пососать ноги, — сказал я. — Кости Первого, ну почему я не взял с собой кошель.
— Чтобы разорить меня! — проворчал Рем. — А может просто засунем хлопыша ему в ноздрю?
— Рем, давай не будем давать волю твоей жадной заднице, и просто проникнем в эту башню, вынесем в миллион раз больше сокровищ, и я потом отдам тебе этот жалкий золотой или камень из своей доли, — убедительно парировал я.
— Вонючие сайцы, — Рем, так чтоб я не видел, достал из кошелька самый плохонький побитый профиль, и, скрипя зубами, дал его мне.
Я положил монету на губу, и она скользнула куда-то в полость. Внутри камня глухо щелкнуло, завертелось, лязгнуло, и он произнес голосом прекрасной сайской гейши:
— Ты заблудился, о, путник?
— Мои слуги выдохлись, мои ноги поют скорбно, мой меч утомился повергать разбойников, — подтвердил я.
— Тогда поведай мне путник о…
Голос гейши осекся, нутро камня снова неопределенно щелкнуло, там что-то быстро прокрутилось, и он прогрохотал:
— Назови себя!
Я посмотрел на Рема. Рем соорудил из пальцев корону на своем хохолке.
— Дориан Виг, Светлейший, Храбрейший, Достойнейший, — представился я скромно.
— Пароль! — рявкнул камень.
У меня опустились руки. Я привалился к стене, и обеими руками помассировал лицо. Пароль — это здорово. Это, пожалуй, даже чуть хуже, чем некуморки. Хотя бы потому, что некуморков мы уже минули, а этот змеев камень мог дать нам пару уроков отчаянья, безысходности и фатализма.
— Присаживайся Рем, — пригласил я. — Как много слов ты знаешь? Желательно хоть как-то связанных с дворцами, коронами, похотливыми фрейлинами, властью и внешним долгом.
— Авторитет, — начал Рем. Он, тоже привалился к стене, только противоположенной. Достал кисет, трубку… Сизый дым моментально распространился по нашему каземату.
— Валлис, — продолжил я.
— Кто это? — спросил Рем.
— Неважно. Один из его близких друзей.
— Угу… — Рем пыхнул вверх мощной струей дыма. — Магарики.
— А это что? — в свою очередь осведомился я.
— Это наше национальное блюдо, — Рем облизнулся. — Мясные шарики. Я бы сейчас навернул котелочек.
— Светозверь подери, какое отношение твои мясные шары имеют к Дориану Вигу?! — не выдержал я. — Вы тогда еще не были открыты с вашими отравленными островами и магариками!
— О! Значит это вы нас открыли? А до появления лазутчиков Авторитета, Менады не существовало? Возможно, Дориан Виг тайно побывал у нас, откуда тебе знать?
— Да что ему делать в таком месте…
— Каком же это, интересно, таком месте?
— Рем, давай не сейчас. Я не расист. Я сотню раз тебе говорил. Просто магарики это не то!
— Знаешь что, катись ты к змею, приятель, — предложил Рем, ложась на пол. — Если ты такой умный, то ищи пароль сам, а я пока вздремну.
— Хорошо, — я всплеснул руками. — Согласен. Я оставлю тебя здесь мелкий вонючка.
Рем закрыл глаза и отчетливо засопел, не забывая пыхать трубкой. Я безнадежно махнул рукой, и тоже сел. Мои знания о первом Авторе были знаниями школьника о нелюбимом предмете. Слишком много информации, я просто не знал, что мне может пригодиться. Помнил кое-какие основные даты, пару подвигов и политических анекдотов. Помнил, как звали его ручного крефера:
— Атамак.
…как звали его тайного незаконнорожденного сына:
— Семмил.
 
…наставника:
— Измаил.
…злейшего врага:
— Кропос.
…любимый напиток:
— Корелье.
…цикл рождения:
— Ома.
…пожалуй… пожалуй все.
Камень стоял уверенно и бескомпромиссно. Я вздохнул, и принялся повторять все слова без разбору. Ритмично, монотонно и совершенно безнадежно. Ведь слов могло быть и два, и три, могла быть целая змеева поэма или песня. Или какой-нибудь фразеологизм, который выдумал лично Виг, и о котором, естественно, никто не мог знать. Или даже звук. Может нужно было рыгнуть как Его Величество, или икнуть…
О, Первый!
Да, это был один из тех моментов, когда понимаешь, что ты не бессмертен, мир играет не в твою пользу, ты не самый красивый мужчина в мире и у тебя нет подходящей шутки для момента. Господин Престон стушевался? О, да! Достаточно взглянуть в его поблекшие глазенки. Вот он сидит и произносит одно слово за другим, как старик, забывший название того места, куда он ходит поссать. Когда у меня уже пересохло во рту, я поперхнулся и замолчал.
— Когда я был в Гротеске… — сказал вдруг Рем. Я вздрогнул и посмотрел на него. Я был уверен, что он спит. — …Я видел одну старую. Как это называется, когда на камне вырезают картинки?
— Гравюра, — подсказал я.
— Да, — Рем приоткрыл один глаз, блестящий и черный. — Так вот там был изображен этот ваш змеев Вориан Диг. Я плохо помню детали. Мне тогда было не по себе, я только что получил свою печатку меж лопаток… Но, чтобы перетерпеть боль, я старался смотреть на что-нибудь, и думать об этом. На что угодно. Тут-то она мне и попалась на глаза. Она была вытеснена на потолке. Хвостов сорок не меньше. И вот что мне показалось странным на этой гаврюре… На доспехах вашего главаря были буквы.
— Три Первых Клятвы, — встрял я, припоминая эту гравюру. Она украшала зал Памяти.
— Наверное, — небрежно согласился Рем. — Так вот все они были выложены Красными камнями. И только два крохотных, как лягушачьи икринки, слова, которые были вытеснены на его губах, были пусты. Я еще подумал, ну ладно, Первый подери, у меня зрение как у ястреба, но всякие там подслеповатые слуги разве углядят?
— Ты разглядел их снизу? — восхитился я. — И что это были за слова?! Ну!
Мое сердце снова застучало. Я уже приготовился испытать невероятное облегчение и азарт, когда Рем произнесет эти слова, и это конечно окажутся именно те самые слова, которые составляют пароль. И вот оно! Вот оно! Камень пропустит нас, и моя глупая, старая, заржавевшая мечта осуществится!
— Я не помню, — буркнул Рем.
И закрыл глаз. Тяжелым серым веком.
В этот момент я, наверное, стал прозрачным.
— Что-то вроде Кавасто Ковэ… — пробормотал Рем. — Или Васто Котэвэ. А, Хладнокровный подери… О, помнишь ту куртизанку из Патха? Ну, мы еще поспорили, кто будет первым! Она часто произносила эти слова во время… работы. Ковасто ковэ, ковасто ковэ! — взвизгнул Рем, похотливо скалясь.
— Что? — меня перекосило. — Остава вэко, что ли? Великое вознесе…
Я не успел полностью процитировать упомянутую Ремом куртизанку, которая пикантно богохульствовала, изъясняясь во время плотских утех на языке Зверя. Я не успел. После «остава вэко» камень задрожал и принялся сдвигаться назад и в сторону. Дико скрежеща и фонтанируя искрами из колеи, по которой двигался.
Рем мгновенно вскочил, хохолок его воссиял и он, циркнув слюной сквозь щель в передних зубах, пошел в образовавшийся ход.
За ним была винтовая лестница, каменная, скользкая и холодная. По ступеням, сверху, стекала какая-то гадкая черная пена.
— Рем, — говорил я быстро и сбивчиво, — ты молодец. Если бы не твоя наблюдательность, мы бы сидели там до второго Рождения. Как все удивительно удачно совпало!
— Да, — согласился Рем равнодушно. — Действительно удачно. В общем-то, у него на губах ничего такого не было. Да и губ у него там не было. Только шлем похожий на конскую морду. Остава вэко… Ну надо же. Знаешь, я просто вспомнил, почему-то, эту куртизанку. Змей подери, не люблю я такие долгие экспедиции.