Отвоёванный шанс (СИ)
Подобравшись к стаду на 200 метров, они собрались в кучу и как будто что-то обсудили, после чего полностью скрылись в траве.
Прошла минута, и в стаде началась паника. Звери, до того неподвижно дремавшие, забеспокоились и задвигались. В тот же миг из зарослей выскочили охотники и набросились на них.
Животные многократно превосходили нападающих и по массе, и по количеству. Но их холоднокровность полностью нивелировала все их преимущества и превращала несчастных в груши для битья, чем охотники и воспользовались без малейших колебаний. Стиль атаки у них был очень необычный: они разбегались и с разгона били их своими головами в конечности, стараясь повредить жертвам кости и суставы. Копья использовались ими в основном для того, чтобы добить упавших.
Вскоре на поле осталось лежать несколько трупов. Перепуганное до смерти стадо медленно потелепало прочь — они были не в силах быстро передвигаться, так как ночная буря остудила их холоднокровные тела. А дикари, рассмотрев добычу, снова посовещались и вдруг направились к челноку монийцев.
Тромонт и Врон, увидев это, одновременно вскочили…
***Поверхность почвы в низине стала зыбкой и водянистой — следы, оставляемые трурнийцами, почти сразу заполнялись водой, а челнок продавил грунт под собой и слегка ушёл в него.
Дуб уже собирался забраться на него, когда они услышали странные звуки. Это был громкие утробные рёвы боли и страха, невнятный шелест затаптываемой травы и ещё какие-то шумы, происхождение которых было невозможно определить из-за значительного расстояния. Пугающий шум шёл со стороны стада, которое они видели, когда спускались с холма.
— Что за… — сказал встревожено Маор, вслушиваясь в какофонию. Перья у него встали дыбом. Дуб быстро влез на самый верх челнока и попытался что-нибудь увидеть, но, как назло, между ними и источником звуков имелось несколько небольших возвышенностей, которые были покрыты высокой травой, так что разглядеть происходящее было невозможно. Оставалось только напрячь изо всех сил уши и пытаться составить картину происходящего, руководствуясь только слухом.
Вскоре среди прочих звуков стали проявляться предсмертные хрипы. Потом главный источник шума стал медленно смещаться на восток — это значило то, что стадо медленно пустилось бежать.
Что всё это значило, понять было сложно. Ясно было одно — животные встретились лицом к лицу с какой-то страшной угрозой и, по всей видимости, потеряли несколько особей. Ничего больше понятно не было, и эта неизвестность наводила страх. Хотя — тот факт, что несколько особей в стаде погибло, мог говорить о том, что неизвестный хищник (или хищники?) получил свою добычу и сейчас должен быть безопасен… Однако…
Дуб открыл люк челнока и скользнул внутрь. Маор угнездился так, чтобы можно было быстро спрятаться, и начал наблюдать за окрестностями.
Судя по звукам, стадо ушло достаточно далеко и уже более-менее успокоилось. Во всяком случае, они перестали так неистово вопить. В небе, как всегда, летали всякие твари. На холме с их стороны показались трурнийцы. Они, судя по мимике и движениям, что-то бурно обсуждали, глядя на восток, в их сторону.
Дуб внутри щёлкал защёлками сейфов, лазил в ящиках и шуршал всякими упаковками. Обычно в челноке он бывал не очень часто, а потому не знал точного расположения всех вещей, так что поиск был не тем делом, которое можно сделать за 10 секунд.
Вдруг Маора захлестнуло чувство опасности. Он ничего подозрительного пока не видел и не слышал, но каким-то шестым чувством почувствовал неизвестную угрозу. Это было ощущение чьего-то взгляда, полного агрессии. Перья на теле поднялись, сердце забилось сильнее, чувства обострились.
— Дуб, я что-то чувствую, — шепнул он.
— Что? — донёсся изнутри его встревоженный голос.
— Понятия не имею. Я ощущаю какую-то угрозу…
Он начал внимательно всматриваться и вслушиваться, пытаясь понять, почему его интуиция бьёт тревогу. Некоторое время он ничего не мог ни услышать, ни разглядеть. Но вот его глаз зацепился за крупный торчащий вверх стебель в тридцати метрах от него, который как-то нехорошо дёрнулся. Уставившись в эту точку, он внезапно увидел очертания какого-то животного… Или это был дикарь из тех, которые вчера пытались наведаться к трурнийцам на холм?
Разглядеть врага не удалось: как только он понял, что его засекли, то тут же пригнулся, так что его не стало видно совсем. В этот же момент по шевелению травы Маор чётко понял, что он там не один. Их явно была целая стая. И они скрытно двигались к челноку, прячась в траве, так что нельзя было оценить ни их вид, ни размер, ни численность.
Эти твари всё приближались, при этом оставаясь невидимыми. Но острое ухо уже различало нехороший шорох, раздававшийся в густой траве со всех сторон… Маор напрягся.
— Что там? — раздался шёпот Дуба.
— На нас охотятся…
— Серьёзно? Отлично… Но мы можем закрыться в челноке — и пускай страдают, пытаясь его открыть.
— Всё равно немного стрёмно…
В это время с той стороны, где враг был замечен изначально, началось бурное шевеление. Шесть или семь тварей принялись громко шуметь травой, оставаясь при этом на месте.
Маор напрягся, держа наготове меч, позаимствованный из оружейни инсектоидов. Он не видел, что там происходило — всё было скрыто густой растительностью, и это сильно нервировало. Он пытался хоть что-нибудь разглядеть и понять. Просто так они там шуметь точно не будут… Неужели отвлекающий манёвр?
В этот миг раздался какой-то шум за спиной. Маор резко обернулся и увидел, как в него летит копьё, брошенное одним из дикарей. Он едва успел увернуться — острие прошло в миллиметре от плеча, задев перья. В следующее мгновение враги уже неслись вперёд, но было поздно: Маор юркнул в челнок, и задвижка люка с лязгом захлопнулась, отрезая монийцев от внезапно появившихся врагов.
Дикари облепили челнок со всех сторон, пытаясь во что бы то ни стало пробраться внутрь. Но все стыки на корпусе оказались так плотно подогнаны, что не имелось ни малейшей возможности их подцепить чем-нибудь и расширить. А все крупные отверстия в нём были закрыты какой-то странной прозрачной преградой.
Она блестела, как вода, но её не могли пробить ни копья, ни тесаки, ни головы — двое смельчаков, попытавшихся её протаранить с разбегу своими толстыми тяжёлыми черепами, после удара об неё повалились на землю замертво. Один из них больше так и не встал, а на таинственной прозрачной стенке не осталось ни одной царапины. Между тем жертвы, загнанные внутрь, спокойно сидели, наблюдая за происходящим изнутри и поддразнивая охотников.
Затем дело приняло совершенно неожиданный поворот. Аборигены, занятые изучением странного укрытия, так им увлеклись, что ничего вокруг не замечали. Поэтому они пропустили тот момент, когда на них налетели четыре или пять крылатых существ со страшными блестящими мечами в руках.
Трое рухнули на землю вовремя. Один попытался сбить кого-то броском копья, но не попал. Остальные так и не успели ничего понять. Крылатые трурнийцы, набрав в пикировании внушительную скорость, пронеслись прямо над ними, кромсая мечами всех, до кого смогли дотянуться. Свист перьев и клинков, хруст рассекаемых кожаных доспехов и плоти, крики, хрип, бульканье крови в чьём-то горле — всё слилось в один жуткий протяжный звук.
Этого оказалось достаточно, чтобы ярость атаковавших моментально сменилась на панику. Те, кто не пострадал, с криками ужаса бросились наутёк сразу же, как только осознали произошедшее.
Они были в полном шоке. Ещё ни разу не случалось, чтобы какие-то местные звери давали столь жестокий отпор. Ходили легенды, что когда-то, давным-давно, в этом мире жили огромные насекомые, которые могли воевать с ними на равных, но их уже много поколений никто в этом месте не видел. А эти, новые, были совсем не такие: крылатые, в странной одежде, с ярким оперением и смертоносно ловкие. Уж не благодаря им ли вчера таинственным образом пропали трое разведчиков?