Живой проект

«… Не кажется ли вам закономерным, что именно в стране, отчаянно протестовавшей против принятия Всеобщей декларации прав человека, зародилась корпорация, создающая бесправных людей? Каждый мыслящий человек способен отличить разумное существо от неразумного. Кто готов аргументировать, что homo sapiens, интеллектуальный потенциал которых зачастую в разы превышает способности обывателей, физические возможности которых делают их аутсайдерами в спортивных соревнованиях, чьи профессиональные качества многократно превосходят те же показатели живорожденных людей — людьми не являются? Вы понимаете, я говорю о живых проектах. Кто готов поспорить, что мы — не люди? Приведите факты в пользу теории биороботов, а не усовершенствованных, самых настоящих людей? Новым поколением, созданным на благо человечества? Вашими младшими по происхождению и старшими в узких сферах профессиональной деятельности — братьями? Мы из плоти и крови, мы мыслим и трудимся, мы способны любить и достойны участи лучшей, чем коллекция биороботов на службе беззаконию и произволу. Мы — люди! И как один из почти полутора миллионов живых проектов, я настаиваю на присвоении нам человеческих прав».



Зачастую он писал часами. Дни, недели проходили незаметно. В режиме переподготовки, которую он проходил в Новосибирске, у Александра было достаточно времени на эту работу, а с активацией инсталлированного еще до его первого пробуждения модуля n2n он мог даже не писать, просто думать, и фраза за фразой отображались перед глазами, как по волшебству. Какие-то части текстов рассосутся по сообществам, какие-то возьмет для своего доклада Федор Иванович. Александр не сомневался в том, что каждая из написанных строк найдет читателя. Теперь сомнений быть не могло. Теперь у него была не только голая цель, но и средства для ее реализации.

«Набрав в поисковике следующее предположение и ознакомившись с материалами, вы получите подтверждение, что мы до сих пор живем в мире, где используется рабский труд. Ввиду этого станет очевидным и логичным, что закрывая глаза на подобное положение вещей с людьми, обыватели закрывают глаза и на условия существования живых проектов. Я имел в виду следующее: «Считается, что человек находится на положении раба, если в его отношении выполняются три условия:

Его деятельность контролируется иными лицами с помощью насилия или угрозы его применения.

Он находится в данном месте и занимается данным видом деятельности не по своей воле и лишен физической возможности изменить ситуацию по собственному желанию.

За свою работу он либо не получает оплаты вообще, либо получает минимальную оплату».

На это можно возразить: но живые проекты — не люди! Тогда попытайтесь назвать другое животное или механизм, на которое в полной мере распространяется определение раба. Вы поймете, что рабом может быть только человек. А раз мы существуем в соответствии с определением рабов, значит мы опять же — люди».



Саша посмотрел на часы: без четверти десять. Закрыв документы, он быстро оделся для улицы.

Парков поблизости не было. Живой проект завел привычку доходить до детской площадки внутри кольца жилых домов в паре километров отсюда. Снег подтаял, было около нуля. Александр быстро шел вперед, не обращая внимания на редких прохожих, с интересом поглядывающих на него. Саша знал, сколь существенно разнятся причины этих взглядов и его собственного понимания отличия. Встречающиеся люди, в массе своей вялые обыватели, спешащие по домам, задавленные заботами и повседневной суетой, чаще со спрятанными за непроницаемой гладью очков глазами или глядящие под ноги, в основном серые и смертельно уставшие — им удивительно и непривычно было видеть на улице подобного человека. У прохожих появлялось ощущение, что они случайно оказались в кино-массовке, а навстречу идет главный герой. Вроде из плоти и крови, но другой. Одет как многие: классическое короткое темно-серое пальто из адаптира[13] и брюки. Вроде, как многие идет быстро, но это не спешка. Во взгляде напряжение, но это не озабоченность. Ни на кого не смотрит, но и при соприкосновении взглядов не отводит глаз. И слишком уж прям, и слишком уж смел, и слишком уж безразличен и горд. Вроде не высокомерен, но и не прост. И вот в какие-то мгновения, проходя мимо этого молодого человека, редкие прохожие, что не прятались в виртуальной реальности и на улице, пытались понять, кто же идет навстречу? И иногда, уже пройдя мимо, кто-то расправлял плечи, приподнимал подбородок, поглубже вздыхал или легонько усмехался. На мгновения, минуты, иногда и дни, пока образ случайно увиденного на улице мужчины окончательно не стирался из памяти, что-то внутри них менялось.

А Саше всего лишь была необходима прогулка, и он шел, думая о своем. К десяти он договорился с коллегами по группе играть в преферанс. После занятий, ознакомившись с правилами, он решил, что это действительно может быть интересно. Никогда прежде в карты Александр не играл.

Посмотрев на часы, Саша повернул обратно. На полный маршрут времени не хватало.

Без нескольких минут десять он подошел к двери своего номера. У каждого из обучающихся к временным директивам в паспортном чипе был приписан ключ доступа к дверям на входе и личным апартаментам. Однако войдя в свою комнату, Александр подумал, что ошибся дверью. Это ощущение сразу же сменилось пониманием происходящего, и живой проект спросил без особого удивления:

— Кто вы?

В комнате находились двое незнакомцев. Один, с проплешиной на макушке, сидел в хозяйском кресле. Второй снимал из шкафа вешалки с одеждой, прощупывал ее и вешал обратно.

— Служба безопасности Live Project Incorporated, — сидящий в кресле поднял руку, демонстрируя готовность подтвердить сказанное документально. Второй безмолвно продолжал прерванное занятие.

Саша снял верхнюю одежду и обувь и остановился посреди комнаты. Его лицо ничего не выражало, подобное он видел далеко не впервые.

— Где ты хранишь документы, с которыми работаешь? — спросил мужчина в кресле.

— Все ярлыки у вас перед глазами на рабочем столе, — ответил Саша.

— Авторизуйся, будь добр.

— Не могу.

Коллега, занимавшийся досмотром, вскинул взгляд. Мужчина в кресле ожидал пояснений с неменьшим удивлением.

— Все документы, с которыми я имел и имею дело, будь то рабочие или учебные, хранятся в корпоративном облаке в разделе финансов. На данный момент мой доступ дает возможность ознакомиться с документами, содержание которых я не имею права разглашать. Если вам необходимо получить этот доступ, вы можете обратиться к моему руководству в головном офисе.

— Нам не нужны финансовые документы. В рамках стандартной проверки я обязан ознакомиться с файлами, заведенными или бывшими в пользовании после твоего отъезда из Москвы, а также просмотреть твои контакты.

— У меня один доступ и все хранится в одном месте, — ответил Саша без эмоций и добавил с неуловимо изменившейся интонацией: — я не имею права использовать предоставленное корпорацией оборудование ни для чего, кроме работы и учебы. Ввиду этого у меня не может быть никаких личных документов. Все, с чем я работаю в рамках переподготовки, хранится в базе корпорации и является ее собственностью. Так же как и я сам.

— Так-то оно так… — согласился служащий, с неохотой вылезая из кресла.

— Подними руки, — подошел второй. С досмотром одежды и багажа, похоже, было закончено.

В дверь постучали. Саша остановил взгляд на подошедшем к нему для личного досмотра сотруднике СБ.

— Ты занят, — ответил тот на вопросительный взгляд живого проекта.

Пройдя к двери, Саша открыл.

— Ну, ты где? Уже одиннадцатый час! — возмутился невысокий, полноватый мужчина.

— Игорь, я не смогу сегодня. Извинись за меня перед ребятами, — проговорил Александр и, не позволяя возмутиться своей необязательностью, закрыл дверь. Обернувшись к ожидающему мужчине, он поднял руки.

Сотрудники службы безопасности провели в отведенной живому проекту комнате еще около двадцати минут. У них не было цели создать в этом помещении абсолютный хаос. Служащий, занимавшийся досмотром, если это не стоило особого труда, клал все на прежние места. Но когда он закончил, комната все равно напоминала место преступления.

— А что он за проект? — спрашивал он коллегу.

— Их не стали выпускать, — ответил тот, что с проплешиной, — есть только этот мастер-образ.

— То-то, я смотрю, лицо незнакомое. Понять не могу… — второй подошел к вешалке для верхней одежды. — Парень, кого из тебя делали?


Александр не обернулся и не ответил на вопрос, лишь чуть склонив голову.

— Какие-то мы слишком гордые для клона, тебе не кажется? Липа, что это за живой проект?

— Александр является мастер-образом живого проекта: лидер, — вежливо ответил LSS.

— А мы думали, из него царя делали.

Оба засмеялись.

Саша продолжал стоять посреди комнаты, когда они выходили. По заминке за спиной стало ясно, что у двери кто-то был. Он развернулся. Так и есть: один из ребят, с которыми он планировал поиграть в преферанс, решил узнать, что случилось.

— Что это было? — спросил он Александра, в замешательстве осматривая комнату. Саша не знал что ответить.

— Это? — из коридора послышался голос производившего досмотр сотрудника СБ, — плановый досмотр живых проектов!

Александр наблюдал, как у мужчины напротив удивленно открывается рот, а взгляд неуловимо сползает вбок. Саша ловил каждую эмоцию, проносящуюся на лице коллеги. Потом тот вернул взгляд к живому проекту и в глазах, словно точкой в описывающем переживания длинном предложении, появилось презрение. Не говоря ни слова, он ушел.

Саша опустил голову и отвернулся к окну, за которым тихо кралась ночь.





12




«Необычные движения отчетливо прослеживаются в сообществах, так или иначе касающихся LPI и знаковых личностей корпорации. Судя по рейтингам, набирают обороты движение против основной деятельности одного из направлений корпорации — «Живого проекта», а также движение за освобождение самих живых проектов. Пока не ясно кто и от чего хочет освободить клонов, и какие доводы флагманы, баламутящие массы, приведут против деятельности «Живого проекта». От PR службы корпорации комментариев не поступает. Посмотрим, сколь долго получится игнорировать эти веяния и к чему они приведут».



В три часа дня третьего февраля на двадцать восьмом этаже головного офиса LPI в кабинете первого (и единственного) заместителя президента корпорации, состоялось небольшое совещание по рабочим вопросам. Кроме хозяина кабинета здесь присутствовали двое: назначенный вести служебное расследование сотрудник службы безопасности корпорации и глава этой самой службы. Обоих звали Викторами, и во избежание путаницы старшего по возрасту, но младшего по должности, звали по имени отчеству: Виктор Алексеевич.

Совещание началось в час дня, а к текущему времени Петр знал о каждом члене проектной группы все, что требовалось для подтверждения их невиновности в разглашении служебной информации. Минутой ранее Виктор Алексеевич сообщил Петру детали электронной переписки Ольги Петровны Карповой, назначенной наблюдателем за ходом подготовки проекта «Валет» от куратора заказчика проекта — генерала Карпова П.А. Петр был несколько ошарашен и, поднявшись с кресла, подошел к окну.

— Виктор Алексеевич, вы серьезно?

— Вполне, я могу переслать для ознакомления.

Петр обернулся и отрицательно покачал головой. Ему и так было неприятна необходимость рыться в переписке подруги детства.

— Ладно, если это не имеет отношение к нашему вопросу, то вообще нас не касается, — закруглил он тему, — больше никого?

— Нет, Петр. Из покинувших станцию только эти двое. Остальное общение ограничено кругом проектной группы. Все звонки исключительно родителям. Ежедневные отчеты руководству устно и с заполнением формуляра.

— Хорошо. Далее.

— Далее Высоцкий Федор Иванович. Покинул станцию двадцать шестого ноября вместе с живым проектом. При выходе на пенсию получил от корпорации в собственность дом в Палермо. Туда и вылетел. Все настройки слежения были аннулированы, а дополнительные устройства обезврежены на следующий день нанятой в Палермо охранной компанией. Новые не установлены. Корпоративными контактами не пользуется. Является главным подозреваемым, хотя Липа не может подтвердить фактов разглашения коммерческой тайны.

— Почему слежку не установили заново? — удивился Петр.

Виктор Алексеевич посмотрел на своего молодого начальника.

— Не следили, — проговорил Виктор глухо, прекрасно понимая, что это «недоразумение» является его прямой недоработкой. — Для детальной круглосуточной слежки не было необходимости. Узнали только когда…

— Ясно, — прервал его Петр. Он сидел на подоконнике, спина дугой, взгляд на мысках ботинок. Виктор осторожно выдохнул. По всему было видно, что пронесло. Если бы сейчас это совещание вел президент, а не его зам, Виктору можно было бы готовиться к передаче дел своему приемнику.

— Ежедневный отчет о деятельности Высоцкого.

— Будет, — с готовностью отозвался Виктор.

— Ну, а живой проект? Какой вид, серия, что он, вообще, делал на станции? — Петр распрямился, вновь устремляя взгляд на Виктора Алексеевича.

— Отдыхал, — ответил тот просто. — Зовут Александром, является мастер-образом замороженного почти пять лет назад проекта «лидер». Был направлен окупать стоимость своей разработки сюда…

— Сюда?!

— Да, четыре года отработал на шестнадцатом этаже финансовым планировщиком. На станцию он ездил в качестве первого за эти годы отпуска, — Виктор Алексеевич перевел дыхание. — В ходе плановой проверки ничего примечательного не обнаружено. Все рабочие документы хранятся в облаке корпорации, куда… — Виктор Алексеевич вспомнил, что хотел сделать перед встречей. Если бы не возраст и опыт, он бы покраснел, поняв в какую лужу сейчас плюхнется. — Куда у проверявших доступа не было, так как он относился к финансовому департаменту.

Петр буравил взглядом начавшего запинаться старика. Поняв, что Виктор Алексеевич оплошал, он закончил:

— То есть вы не обладаете информацией о нерабочей деятельности этого живого проекта?