Живой проект

— Не смей! — прошипела она, пытаясь вывернуться из жадных хватких рук. — Петя!

Он не замечал сопротивления Ольги. Их силы были несоизмеримы и ее прикосновения распаляли еще сильнее.

— Петя! — закричала Ольга, с силой отталкивая его лицо.

На нее посмотрели потемневшие глаза на смутно знакомом, напряженном лице доведенного до предела мужчины.

— Ты такой же, как он… — выдохнула она, собирая на груди сдернутое полотенце. — Он тоже не реагирует на просьбы… на сопротивление… на крики… ему на все наплевать, важно лишь его желание! Здесь и сейчас!

Ее голос стал тихим и злым. Петр тряхнул головой и отступил на шаг.

— Ты намекаешь на то, что Миха насиловал тебя?

Ольга опустила взгляд и попыталась отстранить мужчину, но он ухватил ее за плечо и вернул к стене.

— Миха насиловал тебя? — с нажимом повторил вопрос Петр, сжимая ее плечи. — Посмотри на меня!

Попытавшись отвернуть лицо от впившихся в подбородок пальцев, Ольге все же пришлось поднять голову.

— Ну?!

— Оставь меня в покое! Езжай «На холм», сними себе кого-нибудь. Ты меня достал.

— Хоть раз он сделал это?

Ольга знала Петра всю сознательную жизнь, знала прекрасно и видела разным. Но никогда этот устрашающий пристальный взгляд не был обращен на нее. Интеллигентный и утонченный Петр в модернизированных по последнему слову техники иночах остался за дверью. Ольга никогда не задавалась вопросом, как ее друг детства мог избить кого-то до полусмерти, общаться с людьми, от которых ее тошнило, решать для Михаила и холдинга вопросы, до которых сам президент никогда не опустился бы. Теперь этот заведенный беспредельщик, напичканный имплантатами амбал-наркоман прижимал ее к стене, требуя честного ответа.

— Нет… — выдохнула она и опустила лицо, почувствовав свободу.

— И ты по-прежнему любишь и хочешь только его… — это не было вопросом. Петр помолчал, отступая и отворачиваясь. — Отвезти тебя домой?

— Нет!

— Ты хочешь остаться со мной?

Ольга подняла затравленный взгляд, и Петр не сдержался, чтобы снова не приблизиться к ней.

— Хочешь остаться здесь? — перефразировал он.

— Да…

— Со мной?

Когда взгляд Ольги снова ускользнул, Петр отошел и поискал сдернутые в порыве страсти очки. Нацепив их, он стремительно покинул комнату. Через пару минут Ольга наблюдала в окно, как Петр выводит из калитки свой старый мотоцикл с бензиновым двигателем. Она не задавалась вопросом, почему друг детства выбрал для прогулки это ревущее на всю округу смрадное чудовище вместо одного из двух модных и бесшумных железных коней.

Только статус зама и друга главы LPI оберегал его от преследований по закону, запрещающему использование двигателя внутреннего сгорания, в принципе использование транспорта, нарушающего общественный покой, и тем более — средства передвижения без управляющей электроники. На что он рассчитывал теперь, распрощавшись с Мишкой и LPI, Ольга не знала. Хотя, возможно, именно за неприятностями он и отправлялся.

Когда за забором раздался рев, Ольга отошла от окна.

Он вернулся домой через пару часов, ближе к полуночи. Надеясь, что Ольга устала после перелета и уже спит, Петр ополоснулся и спустился на кухню. С замороженных продуктов на пол накапало лужицу воды.

— Мэй, почему срач на кухне? — спросил Петр и принялся убирать продукты в холодильник. Хозяйка из Ольги всегда была аховая, злиться из-за этого было глупо.

— Уборщик придавлен креслом в гостиной, — ответил поисковик.

На юге у него была масса времени для размышлений, но Петр гнал мысли о том, что делать дальше. Теперь же нужно было срочно искать работу, накоплений у него не было. Все что он имел, всегда покупалось в кредит, по-другому он оплачивать покупки не умел, как не был способен к накоплению в принципе. И теперь, внезапно оставшись без высокооплачиваемой работы, Петр чувствовал подступы паники. Конечно, найти новое место с его образованием и опытом работы не составит труда, но это будет уже не то.

Он думал о работе, пытаясь не переходить к мыслям о Михаиле, с которым ассоциировал и работу, и будущее и всю жизнь. Он был зол на него и безумно скучал. Если бы Ольга вечером призналась, что Миха изнасиловал ее, Петр поехал бы к нему чтобы избить или убить к черту… и такой повод сгодился бы, чтобы встретиться с другом и, может быть, потом помириться. Он хотел верить, что справится и привыкнет, но сейчас, две недели спустя, легче не становилось.

Засовывая последнюю упаковку мороженого мяса в холодильную камеру, Петр вспомнил о рассылке Марка. Нужно будет завтра же съездить в клинику LPC с Ольгой. С его образом жизни остаться без страховки в виде полного комплекта тканей и органов не улыбалось. Эта мысль наткнулась на неожиданное препятствие: деньги. Захлопнув дверку морозилки, Петр с чувством врезал по ней кулаком. Не являясь сотрудником корпорации, он обязан платить, а это не просто круглая сумма — у него нет таких денег. Значит, с клиникой придется подождать.

Как Марк мог допустить это? Немыслимо!

Петр неожиданно рассмеялся, вспомнив шквал сплетен о Михаиле и Людмиле. Он не знал, верить ли им, и не мог спросить самого Михаила, правда ли это. Но ему очень хотелось верить, что его друг, наконец, позволил себе обратить пристальное внимание на самую красивую женщину в холдинге, а может и на всей Земле. В конце концов, они оба это заслужили.

Когда Петр зашел в гостиную, улыбка медленно сошла с его лица. Здесь был бардак, а он помнил, что оставлял порядок. Либо его ограбили, либо Ольга что-то искала и не пыталась скрыть следов.

Освободив из-под кресла уборщика, Петр заметил на полу перевернутую коробку, пару крохотных ингаляторов, и выругался. Перепрыгивая ступеньки, он стремительно поднялся на второй этаж и ворвался в гостевую комнату. Все в том же полотенце, теперь неряшливо сползшем с груди, Ольга полулежала на постели. Она прикрывала собой вмонтированную в спинку кровати лампу. Петр не мог разглядеть ее лица, видя лишь подсвеченный сзади силуэт голых плеч.

— Ты жива? — спросил он со злостью, за которой скрывался страх.

— Не уверена… — ее голос был тусклым и скрипучим, но скорость ответа успокоила. Петр забрался на кровать и обнял подругу, безвольно упавшую ему на грудь. На его запястье потекли слюни. Обхватив ее крепче, Петр зажмурился и подавил звуки, рвущиеся из груди.


— Ты ненавидишь меня… — пробубнила Ольга, уткнувшись влажными губами в его руку.

— Что ты, Олька… я люблю тебя. И всегда любил. И буду любить. Не убивай себя… пожалуйста.

— Ты же живешь…

— Ты не представляешь, сколько во мне фильтров и желез надставлено от всей этой дряни. Но и с ними я давно уже калека.

— Я так хорошо соображаю.

Петр засмеялся. Даже если бы Ольга подняла взгляд и увидела текущие по его лицу слезы, она была не в состоянии понять происходящее.

— Тебе будет очень плохо.

— Мне уже очень плохо.

— Будет хуже. Будет больно.

— Я привыкла к этому.

— Нет, родная, к этому нельзя привыкнуть.





8




Лариса Сергеевна уже второй раз подходила к кабинету мужа, бывшего когда-то кабинетом Юрия Николаевича. Дверь по-прежнему была заперта. Даже ее пес был не в состоянии выкурить Николая из дома. Серийная разработка Animal Robotics выглядела как заправский лабрадор и, среди прочих, выполняла функцию глушилки. Неделю Николаю приходилось выходить из дома или вовсе уезжать, чтобы связаться с кем-нибудь: Лариса Сергеевна избавилась от всей проводной связи в доме. Что придумал Николай теперь для работы дома, она не представляла.

Крышаев говорил с Эдвардом Пэттинсоном. Этот разговор начинал выводить его из себя.

— Эд, ради всего святого, кончай юлить!

— Ник, я не ослышался? Это ты сейчас о святом упомянул?

— Пора платить по счетам, дружище, время пришло.

— Я не поздравил тебя с женитьбой. Это был выгодный контракт?

— Не меняй тему. Ты получил свой кусок.

— А ты получил вдову Королева.

— Ты просил избавиться от еврея, я тебе помог.

— Ох, не говори, что это чего-то тебе стоило! И потом, это не я просил, а Мик.

— Не нервируй меня.

— Зачем тебе все эти сложности, почему ты не хочешь избавиться от парня простыми проверенными методами?

— Он же мой крестник, я перед Богом за него отвечаю!

Пэттинсон крякнул и отпил из низкого бокала:

— Ты что, веришь в сказку о том, что ваша LSS уничтожит все программное и материальное обеспечение холдинга, если Майкл умрет раньше матери?

— Эта сказка может оказаться былью, Эд! Я не собираюсь проверять это. Мы старые люди, Эд.

— Через месяц, когда вы окончательно просядете, объявишь… вотум недоверия и выкинешь его к чертовой матери. Мы с Ивановым тебя поддержим, а вдова Королева вроде понимает, что к чему.

— Она теперь моя жена, Эд, — напомнил Крышаев.

— И что, теперь жизнь сына для нее менее ценна?

— Я не это имел в виду. Просто не называй ее вдовой Королева.

— Но она его вдова, Ник, — засмеялся Пэттинсон, — и проставленные вами закорючки в тетрадке не меняют этого. Кстати о браках, — хохотнул он резко. — В США браки стали считаться пережитком прошлого еще до подрыва кальдеры. Традиционализм вас погубит, Ник.

— Нас ни что не способно погубить, Эд. Ваше время ушло. Так что заткнись и выполняй свои условия сделки.