Жаркий август
Часть 22 из 49 Информация о книге
– Вы кто? – спросил Филиберто, набравшись смелости. – Друзья, Филибе. Встань. Филиберто встал. – Повернись. Филиберто повернулся спиной, руки у него слегка дрожали. – Что вам надо? Спиталери всегда откат платит! – Молчать! – прикрикнул Монтальбано. – Перекрестись. – И взвел курок. При звуке этого сухого металлического щелчка ноги у Филиберто подкосились, и он рухнул на колени. – Ради бога! Я ничего не сделал! Зачем меня убивать? – прорыдал он. Фацио пнул сторожа в спину, и тот повалился лицом вниз. Монтальбано приставил ему дуло к затылку. – Послушай меня… – начал он. И тут же остановился. – То ли он помер, то ли отключился. Наклонился, потрогал артерию на шее: – Отключился. Усади его на стул. Фацио передал комиссару фонарик, подхватил сторожа под мышки и усадил. Пришлось его придерживать, чтобы не съехал набок. Трусы у Филиберто были мокрые – обмочился с перепугу. Монтальбано подошел ближе и влепил сторожу звонкую затрещину, так что тот открыл глаза. Он растерянно ими захлопал и тут же опять зарыдал: – Не убивайте меня, ради бога! – Ответишь на вопросы – останешься жить, – сказал Монтальбано, сунув ему в лицо пистолет. – Отвечу, отвечу. – Когда араб упал с лесов, ограждение стояло? – Какой араб? Монтальбано ткнул его дулом в лоб: – Когда строитель-араб упал… – А, да, нет, не было. – Вы поставили его в воскресенье утром? – Ага. – Ты, Спиталери и Дипаскуале? – Ага. – Кому взбрело в голову облить мертвеца вином? – Спиталери. – А теперь подумай хорошенько, да смотри не ошибись. Материал для ограждения уже был на стройке? Этот вопрос был для Монтальбано ключевым. От ответа, который даст Филиберто, зависело все остальное. – Нет. Спиталери заказал материал, и в воскресенье в семь утра его привезли. Это был лучший ответ, на какой комиссар мог рассчитывать. – В какой фирме он покупал? – В «Рибаудо». – Накладную ты подписывал? – Ага. Монтальбано сам себя поздравил. Догадки подтвердились, вдобавок он узнал все, что хотел. Теперь оставалось изобразить маленький театр в театре, специально для ушей синьора Спиталери. – А почему вы не обратились в фирму «Миллузо»? – А я почем знаю? – Сколько раз мы Спиталери говорили: «Обращайся в фирму „Миллузо“! Обращайся в фирму „Миллузо“!» Нет, ни в какую. Ловчить с нами вздумал. По-хорошему не понимает. Ну вот сейчас мы тебя прикончим – так он сразу поймет. В порыве отчаяния Филиберто вскочил. Но больше ничего сделать не успел. Стоявший сзади Фацио стукнул его ребром ладони по шее. Сторож упал и больше уже не шевелился. Они выбежали из времянки, открыли ворота, вскочили в машину. Под звук заводимого Фацио мотора Монтальбано бросил: – Вот видишь, всего можно добиться, если по-хорошему. – И дальше уже не проронил ни слова. – Прям как в американском кино! – прокомментировал Фацио, когда они ехали в Вигату. И поскольку комиссар по-прежнему молчал, спросил: – Считаете, под сколько статей подпадают наши действия? – Об этом лучше даже не думать. – Недовольны ответами Филиберто? – Да нет, наоборот. – А что тогда? – Не нравится мне то, что я сделал. – Да я уверен, что он нас не узнал. – Фацио, я не сказал, что мы ошиблись. Я сказал, что мне это не понравилось. – То, как мы обошлись с Филиберто? – Да. – Но, комиссар, это же преступник! – А мы – нет. – Он бы иначе ничего не сказал. – Это еще не повод. Фацио вспылил: – Может, вернемся назад и попросим прощения? Монтальбано не ответил. Через какое-то время Фацио сказал: – Извините. – Да ладно! – Думаете, Спиталери поверит, что мы от фирмы «Миллузо»? – Через пару-тройку дней он разберется, что фирма «Миллузо» тут ни при чем. Но двух-трех дней форы мне хватит. – Одно только мне кажется странным, – сказал Фацио. – Что? – Почему Спиталери обратился за материалом для ограждения в «Рибаудо», а просто-напросто не привез его с другой своей стройки? – Пришлось бы привлекать к этому народ с других строек. Спиталери решил, что чем меньше людей об этом знает, тем лучше. Отсюда следует, что фирме «Рибаудо» он доверяет. Ночью совесть Монтальбано, вопреки его опасениям, предпочла отоспаться. Поэтому, проспав пять часов, он проснулся бодрым, будто бы дрых все десять. Ясный погожий денек привел его в отличное настроение. Правда, уже с раннего утра воздух был раскаленный.