Зеркало любви
Часть 61 из 113 Информация о книге
Дня два, может, три… Пишу тебе, чтобы известить о нашей внучке. Болезнь оказалась к ней милостива, и я молюсь, чтобы жизнь и дальше была к ней добра. Известная тебе и мне особа позаботится о ней. Верю, что у вас все хорошо, и прошу тебя выполнить мою волю. Большевики пришли надолго, я вижу это. Если Иришка или ее дети смогут вырваться из грязных лап этой сволочи – не откажи им. И детям завещай, чтобы помнили. Мне не жалко уходить. Я позаботился, чтобы красная сволочь не жирела на моей крови. Жаль, что не увижу детей и не смогу обнять тебя, моя Мари… мне стали утешением ваши портреты. Помнишь ли ты сад, который стал свидетелем нашей первой встречи? Ах, как буйно цвели розы, как пьянил их аромат, и я чувствовал себя молодым, словно и не было за плечами этих лет. Но самой прекрасной розой была ты. Золотом сияли твои глаза, и ангел парил над нами. Молюсь за вас ежечасно. Твой Иван». Яти, еры, дореволюционная орфография. И жалко было до слез. Уж как они там жили с супругой – неизвестно, но на пороге смерти Булочников все же вспоминал о ней, благодарил, что-то у него в душе романтическое сохранилось… Матильда обещала зайти в гости, как будет в Париже. А в остальном… Чужие люди. Слишком большая разница, слишком много поколений прошло… и все равно хотелось плакать. О тех, кого разметала кровавая рука революции. О тех, кто уже не придет назад… Времена перемен – подарок или проклятье? Интересно, родится ли на Руси хоть одно поколение, которое проживет спокойно? Без потрясений, без революций, в том или ином виде, без лозунгов, без… Девушки этого не знали. Нет ответа. * * * Еще они вместе с Давидом перевезли оставшиеся вещи Малены. Поставили в известность тетю Варю. Та рассказала в ответ, что Петюню кое-как выпустили. Прасковья схватила сыночка и собирается переезжать куда-то, как бы не в другой город. И правильно, здесь ей все равно жизни не дадут. Что будет с Германом Домашкиным, Матильда даже не спрашивала. Ее это не интересовало. Заступаться за этого человека? Просить, чтобы отпустили? Не возбуждать уголовного дела? Знаете… это уже не садо-мазо, это кретинизм. Полный и окончательный. Неблагодарные дети? А как насчет родителей, которые не заслуживают благодарности? Ничего не заслуживают, кроме хорошей трепки? Вот и пусть… Возможно, Семен и Лидия, или как их там, окажутся более благодарными. И точка. * * * В пятницу Мария-Элена, именно она, шла забирать свои вещи с работы, писать заявление об уходе, и вообще – прощаться. Давид хотел пойти с ней, но герцогесса упросила его не поступать подобным образом. Ни к чему. Мало ли кто и что скажет, случится гадкая сцена… нет, не надо. И вообще, она не трусиха. Давид вздохнул, но согласился. Ровно в восемь тридцать утра Мария-Элена входила в знакомый офис. И кого она увидела первым? Разумеется, Антона Владимировича. – Доброе утро, Малена. – Доброе утро, Антон Владимирович. Шеф, почти бывший, кивнул на кабинет: – Зайдешь? Малена пожала плечами. Она во все глаза смотрела на Антона, а в душе… Больно было. Пусто, глухо и больно. Иногда боги вкладывают дешевую душу в красивую обертку. Для чего? Нам не понять, мы можем просто принять их волю. И не роптать… если получится. У Малены получалось плохо. Все же первая любовь – и такое гадкое ее окончание. Она медленно вошла в кабинет, но дверь прикрыла неплотно. Ни к чему. – Присаживайся. – Антон кивнул на диван. – Благодарю. – Увольняешься. Он не спрашивал, и так было все понятно. Малена развела руками, но опять промолчала. Антон прошелся по кабинету, подумал пару минут, вздохнул… – Я не хотел. Правда. Юлька, зараза… поверь, если бы я мог – я бы не допустил, чтобы эта стерва копалась в моем телефоне. – Я верю, что вы не хотели. – Я их расспросил потом. Воспользовались, паразитки, Анжелкиным джипом, там задние стекла тонированные, и охраннику денег сунули. Малена смотрела безучастным взглядом. Какое это теперь имеет значение? Теперь уже поздно – для всего. Для любви, доверия, понимания, объяснений. Да и неважно. И – ненужно. – Ты меня так и не простишь за это? – Я и не сердилась, – ответила Малена тихо. – Но не останешься. Я понимаю, Давид – выгодная партия, а ты наследница Булочникова. – Я не наследница, просто родня по крови. Денег мне это не принесет. Ни копейки. – Вот как? Малена еще раз развела руками. – Мне и не нужно. Сама заработаю, сколько потребуется. – А Давид позволит своей жене работать? – Полагаю, это наше с ним семейное дело, – вежливо ответила герцогесса. – А если я тебе предложу брак? Выходи за меня? Тебе ведь Давид никогда не нравился, ты с ним оказалась в пику мне, что я – не понимаю? И взглядов твоих не видел? Ну, дурак, но я исправлюсь. Малена, выходи за меня замуж? Обе девушки зависли на минуту. Малена осознавала предложенное. Матильда молчала. Это было то решение, которое должна принимать сама Малена. Это ее чувства, ее любовь, ее душа… если она захочет, Матильда поддержит любое решение сестренки. Малена знала это. И чувствовала себя спокойно и уверенно, словно Матильда стояла с ней рядом и теплая ладонь лежала у нее на плече. Улыбнулась, головой покачала: – Нет, Антон Владимирович. – Почему? – Потому что я никогда не выйду замуж за труса. – Герцогесса и не подумала скрывать настоящую причину. – Там… когда притащили мою мать и готовились полить меня грязью, Давид встал рядом со мной, а вы – отстранились. – И все? – Антон был искренне удивлен. – Только поэтому? Но ты же любишь меня, я знаю… Малена покачала головой еще раз. – Нет. Не люблю. Заявление на увольнение подпишете? – Только поэтому? Малена?.. – Это оказалось последней каплей, – призналась герцогесса. – Давайте больше не будем поднимать эту тему? Вы с Давидом друзья, хотелось бы, чтобы так и осталось. – Издеваешься? – Нет. Убеждаюсь, что сделала правильный выбор. Антон скрипнул зубами. – Ладно. Приноси заявление. Подпишу.