Засранец

– Аскольд? Аскольд!

Внук кричал в трубку тому, кто его уже не слышал. Аскольд Шереметьев потерял сознание.

В тот день все могло бы закончиться весьма плачевно, но Юджину удалось дозвониться до Алевтины и сообщить, что деду во время разговора стало плохо. Его вовремя увезли в больницу и, словно высшие силы простили старика, через несколько дней Шереметьев уже вернулся домой.

А сейчас, хоть доктора и запретили ему, он в который раз поднял бокал вслед удаляющемуся внуку. И сразу же поймал на себе гневный взгляд некогда любимой Тамарочки.

Эх, а она совсем не изменилась за это время. Все такая же яркая, импульсивная и очень страстная! Ревность, гнев… Эти яркие эмоции раньше, когда-то очень давно превращали каждую их встречу в настоящий любовный фейерверк, который и заставлял молодого тогда еще Шереметьева забывать обо всем остальном, кроме любви к этой женщине.

Аскольд поднял бокал и с вызовом посмотрел ей в глаза. Он прекрасно знал, что Тамара не согласна с его решением и именно поэтому, вслед за своим внуком прибыла в усадьбу в этом году. Но он, Аскольд Шереметьев, намерен стоять до конца.

Его внуки должны быть счастливы!





Глава 17




Мне даже не пришлось придумывать план, как поскорее завершить самый большой позор в моей жизни. Там, стоя на чердаке, мы услышали, как нас обоих стали искать. Конечно же! А официальная церемония тушения свечей на торте? Алевтина, наверное, как всегда расстаралась. Внизу, ровно под нами, по коридору ходили люди и искали пропавших участников торжества. Сначала послышался голос Олега, а потом и моей мамочки, которой я впервые в своей жизни по-настоящему обрадовалась.

– Мы должны идти, – вырвалась из его объятий и поспешила туда, где на полу лежала лестница.

Мой знаменитый двоюродный брат упрямо задержал мою руку в своей ладони и, дождавшись, когда я соизволю развернуться к нему и посмотреть в глаза, серьезно сказал:

– Останься. Я хочу побыть с тобой.

– Ну, где же эта несносная девчонка?! Должна была на кухне помогать! И куда опять исчезла?! – мамочкин недовольный голос, доносившийся откуда-то из-под нас, окончательно разрушил всю романтику и помешал планам моего невыносимого кузена.

– Светлана, она наверняка уже вернулась к остальным, – вслед за этим мы услышали голос Олега.

– Да нету ее там! И в комнате тоже… – запротестовала мамочка. – Слушай, Олежек, а здесь же еще где-то была лестница на чердак…

Я похолодела! Неужели? Нет, только не это! Как я объясню, что здесь делаю, да еще и наедине со своим братом?!

Вздрогнула оттого, как его огромная рука легла мне на талию и притянула к своему хозяину, а сразу за этим, мое ухо ошпарил его горячий шепот:

– Маша, я готов увезти тебя отсюда прямо сейчас. Тебе нечего бояться, я с тобой. Всегда.

Не передать то, как сильно меня задели его слова. Как сильно хотелось им верить и действительно ничего больше не бояться. Каждый день не бояться быть уволенной. Не бояться остаться без крыши над головой и однажды, возвращаясь с работы не бояться обнаружить, что ключ к замку не подошел. Не бояться быть неугодной своей же собственной родне. Не бояться ничего. Надо было бы радоваться этим словам, но они лишь сильнее напугали меня, нежели успокоили.

Теперь я боюсь. Жутко боюсь его. Увидеть и узнать, что все это для него не более, чем развлечение на выходных. Что я для него глупая девчонка, еще одна фанатка, сыгравшая в его игру.

– Нет, не может быть, Светлана. Я уверен, что Мишель уже вернулась в зал. Пойдемте, пойдемте…

Мы услышали удаляющиеся шаги и, как только они окончательно стихли, я вырвалась из его рук и поспешила к лестнице.

– Подожди, я помогу тебе, – снова раздалось над моим ухом в тот момент, как я схватилась за лестницу, чтобы опустить ее вниз, а сразу за этим его большая ладонь легла сверху на мою руку:

– Маша, не убегай, – он задержал меня, – я хочу поговорить с тобой.

– Я… я должна вернуться в зал, к деду, я… обещала не бросать его с бабушкой, – глупые оправдания посыпались из моего рта, но, каким-то чудом, он поверил в них.

– Аскольд как всегда в своем репертуаре, постоянно зовет тебя на помощь, – усмехнулся Юджин мне в затылок. – Хорошо, мы вернемся с тобой. Но, потом я хочу, чтобы ты подарила мне свидание. Мы должны поговорить. Договорились? Мышонок…

– Договорились, – быстро согласилась я и все-таки толкнула лестницу вниз.

Он не дал мне убежать, а сначала спустился сам, и потом подхватил меня, снова приняв в свои объятья, из которых я в очередной раз немедленно поспешила вырваться. И, воспользовавшись заминкой, когда он поднимал лестницу обратно, все-таки пошла, нет, почти побежала обратно в зал.

Глупо, по-идиотски. Но сейчас, в эту секунду я была готова пойти на все, что угодно, лишь бы избежать разговоров, лишь бы убежать и от него, и от себя самой.

– А, ну вот и Вермишелька, а вы волновались! – приветствовал дед меня, как только пропавшая внучка появилась на пороге столовой.

– Глядите-ка, и Юджин тоже нашелся! – это уже хихикнул мой дядя, Вольдемар Савельевич. Отец моего двоюродного брата явно уже успел продегустировать малиновую настойку свекра, потому, наверное, единственный не понял, что мы с его сыном вернулись практически одновременно.

В отличие от него, это поняли все остальные. В пылу побега я совсем забыла об опасности и о том, что среди гостей в столовой есть одна персона, которой совсем не стоило бы видеть нас вместе. И именно она сейчас буравит меня своим взбешённым взглядом. Дамарис Василиадис, племянница друга моей мамочки, возжелавшая заполучить в свои сети того, кто в эту секунду нерушимой скалой возвышается за моей спиной.






Глава 18




Я бы так и осталась стоять в дверях, если бы не Юджин. Он, нисколько не смущаясь присутствующих, взял меня за руку и повел к своему месту у стола, которое пустовало в ожидании своего хозяина по левую руку от деда. Отодвинув для меня свой стул, помог сестре сесть и, поскольку, рядом больше не было свободных мест, сам занял мое, возле моей бабушки.

– Тебя долго не было, Вермишелька, – дед мгновенно перетянул мое внимание на себя, заставив оторвать взгляд от Ярцева, с которым мы только что встретились глазами. – Много работы на кухне? – хитро прищурился Аскольд, когда, я, наконец, посмотрела на него.

– Ага, – не удержалась и показала ему язык. У меня почему-то такое чувство, что он чуть ли не единственный в этой комнате знал, где мы с моим двоюродным братом пропадали. «Чуть ли не», потому что гречанка точно догадалась. В этом у меня нет никаких сомнений. Если бы вы видели ее взгляд в этот момент! Она восседала напротив меня и в эту секунду прожигала соперницу, как она для себя решила, уничтожающим взглядом. Ох… Я очень надеюсь, она промолчит о своих умозаключениях.

– Все в порядке, внучка? Бледная ты какая-то, – дед не отставал от меня, и продолжил полушепотом допрашивать.

– Все хорошо, не волнуйся, – ответила почти беззвучно, чтобы эта грымза, сидевшая напротив нас, не подслушивала. И зачем ей русский? Язык, я имею в виду.

– Он не обижал тебя? Вермишелька? – а дед все не останавливался. – Ты скажи, если что-то плохое сделал, я с него три шкуры спущу.

Не обижал… Нет. Наоборот.

Наоборот.

Оттого, как он обращался со мной, как нежно держал за руку, как целовал… Как прикасался… Как обжигал своим мощным телом мою кожу…

Как…

– Н-нет, – невольно сглотнув, заикаясь, ответила я.

– И почему я тебе не верю? – прищурился Аскольд. – Вермишелька, – дед положил свою сухую, морщинистую руку на мое предплечье и придвинулся как можно ближе, очевидно, чтобы даже это греческая гостья не смогла догадаться о том, что он мне сказал в следующую секунду, – если он тебя не дай бог хоть словом обидит – скажи мне. Внучка, ты помнишь, что в любой момент можешь прийти ко мне и рассказать о том, что на душе?

– Помню, – кивнула я и еле удержала слезы, уже показавшиеся на моих глазах.

– А ты помнишь, что первый танец сегодня вечером должна станцевать с очень старым и уже некрасивым мужчиной, влюбленным в тебя до беспамятства? Ты ему еще когда-то обещала свою руку и сердце, а потом безжалостно бросила его?

– Я тебя не бросала, – хихикнув через слезы, ответила этому старому и обожаемому мной Казанове, – я тоже тебя люблю, дед.

– Ну, ты сама напросилась, красавица! – Аскольд расплылся в ответной улыбке и поднял руку, подав кому-то знак. В комнате мгновенно приглушили свет, и заиграла медленная, романтичная музыка. – А теперь танцы! Мои дорогие гости, – поднявшись со своего кресла, Аскольд галантно подал руку мне, – приглашаю вас всех немного потанцевать!

Я с удовольствием отправилась вслед за самым дорогим для меня человеком. Он – моя личная таблетка от всех проблем. И он же мой самый большой щит в этой жизни.

Аскольд умеет танцевать. Он же учил и меня когда-то. Когда я маленькой, сидела у него на руках, и он танцевал за нас обоих. И потом, когда подросла. И сейчас…

Я видела, какую недовольную мину состроила моя бабушка. Она, наверное, ожидала, что дед бросится к ней в ноги, будет умолять потанцевать. А он взял и изменил ей со мной! Шучу, конечно. Но, в этом мы с ним похожи. Никогда сами не будем за кем-то гоняться. Страдать, любить до последнего вздоха – да. Хотя дед когда-то гонялся. Ему потом надоело или он отчаялся – это сейчас уже неважно.

Вслед за нами, танцевать отправились моя мамочка со своим спутником. Как только это заметила тетя Галя, она тут же потащила слегка нетрезвого старшего Ярцева размять конечности вместе со всеми. А я крепче обхватила Аскольда за шею и прижалась к нему. Сейчас мне уже совсем стало спокойно. И могла бы быть надежда на благоприятное окончание вечера, если бы… Если бы Дамарис, виляя всем, чем только можно, только что не пристала к моему брату!

Как только гречанка положила свои загребущие ручонки на плечи Юджину – я отвела глаза.

– Дед, ты собираешься с ней поговорить? – титаническим усилием воли заставила себя отвлечься от них.

– Не знаю, Вермишелька. Ты думаешь, стоит?

– Стоит, наверное, – серьезно посмотрела ему в глаза, – ты столько лет этого ждал. Стоит хотя бы выяснить, не зря ли ты ждал. И, она же все-таки приехала.

– Боюсь, она приехала не ко мне, – с грустью ответил мой любимый Аскольд, – подозреваю, у нее совсем другие планы. Не хочет она со мной разговаривать. Старый я для нее.

– Для меня не старый, а для нее старый? – притворно нахмурилась, но он меня понял. И улыбнулся в ответ:

– Ну, ты-то у меня тоже не первой свежести. То ли дело, раньше! Ох, а сейчас и сама клюшка такая же, как и я.

Порывалась что-то язвительное сказать ему в ответ, но в этот момент дед завершил грациозный поворот в танце и внезапно выпустил меня из рук так, что я каким-то непонятным образом вдруг оказалась лицом к лицу с Ярцевым. Точнее, лицом к его груди, до лица мне надо как минимум подпрыгнуть или посмотреть наверх.

– Уступишь мне? – без тени улыбки, серьезно спросил мой брат у моего деда.

– Только если принцесса сама пожелает, – услышала не менее серьезный ответ Аскольда из-за своей спины. Мне померещилось, или все-таки между ними есть какой-то сговор? Эти оба вроде бы не говорят ничего непонятного, но постоянно создается впечатление, что говорят они о чем-то секретном, известном только им двоим.

Я не успела ответить ни отрицательно, ни положительно. Романтическую идиллию в помещении нарушила вошедшая Алевтина. И даже не она, а чуть не сбившая ее с ног силиконовая красавица, налетевшая сзади на экономку деда.

– Аскольд… – запнулась несчастная женщина, от внезапного удара в спину, – Александрович. К вам гостья. Лика, – мама Олега посторонилась, пропуская в зал нетерпеливую девушку, – Лазарева.

Все присутствующие остановились, и кто-то зажег в зале большой свет. Перед нами материализовалась блондинистая красотка с впечатляющей грудью, которую можно было оценить практически всю, благодаря ее скромному декольте. До этого момента, я была уверена, что более кричащей красоты, чем у Дамарис, я в жизни не видела. Но, как теперь понимаю, сильно ошибалась. Наклеенные ресницы, семислойный мейк, нарощенные длинные волосы, короткое платье. Да, эти две красотки составят друг другу достойную конкуренцию!

– Юджи-и-ин! Солнце мое! – Лика бросилась на шею тому, с кем еще секунду назад я собиралась танцевать и от кого, будто бы от прокаженного, я только что отскочила в сторону. Сказка закончилась гораздо раньше, чем я ожидала. Она даже не дожила до утра. – Ты так далеко забрался, еле тебя нашла! – щебетала гостья, повиснув на шее и прижавшись всем своими оголенными прелестями к той самой несокрушимой мужской груди, к которой какие-то минуты назад, где-то на чердаке, прижималась я сама. – Я почти раздолбала свой мерс! Ну, как ты мог? Бросил меня одну, уехал и даже не сказал куда! Если бы не папарацци, я бы никогда и не узнала, где ты спрятался! Девочек местных спасаешь из воды, с уродливыми ногами! Ты герой, кто бы спорил, я никогда в тебе не сомневалась, всегда бросишься на помощь инвалиду…