Забытый край

— Почти сотня семей, — важно продолжал старик, — представляешь? Почти сотня семей, с детьми, скотом, возделываемыми землями… и ведь каждый ещё мастерил чего-нибудь! Так, совсем редко попадались лентяи или олухи…

Домовой начал рассказывать о самых главных людях, когда-то живших в деревне. О том, как они дела делали, как были крепки и какими были славными мужиками. По тому, как уважительно и с какой тоской он говорил о некоторых, можно было понять, что старик и в самом деле любил прежних людей.

Только Стенсер не слушал. Он вовсе ничего из окружения не замечал. Его посетило причудливое видение, которое всецело завладело его умом. Точно кто-то в одно мгновение изменил окружающий мир и вместо убогой, брошенной деревни, Стенсер начал видеть прежние времена, когда в округе жило много-много людей.

Стенсер улыбался, видя, как по улице, с криками и смехом проносилась стайка детворы. С интересом поглядел на то, как некоторые бабы стирались рядом с домом. Посмотрел на садики, под окнами домов, которые были ухоженные и засажены подсолнухами. И, вглядываясь в даль, увидел ярко-жёлтое, пшеничное поле. Чуть позже, когда старик указал на холм, который был где-то в полукилометре от деревни, Стенсер увидел стадо коров в сотню, не меньше, голов. И только перед тем, как видение совсем растаяло, Стенсер услышал блеянье телёнка далеко в стороне.

Так неожиданно возникшее ведение, породившее мечтательность и восхитившее его, не менее неожиданно, растаяло. Он вновь был среди убогой деревни, шагал за домовым. Но, вместо печали, ему почему-то показалось, что он, ничего не смыслящий в деревенской жизни человек, сможет её возродить.

Эта странная и необъяснимо почему возникшая мысль всецело завладела им. Он искренне поверил, что это, пожалуй, самое важное и интересное, что может ожидать его в целой жизни.

Из причудливых, явно навеянных извне мыслей, его вырвал голос старика.

— Ты меня слушаешь?

— А? — переспросил Стенсер, с головой себя выдавая.

Домовой покачал головой, и точно сплёвывая, сказал:

— Эх, зелень!

Старик явно разозлился. Так сердито глядел на молодого мужчину, что, казалось, сейчас бросит: «Ну и не больно-то и хотелось! Проваливай, давай!» — однако, вместо этого, домовой сказал:

— Ладно, раз уж ты так занят своими мыслями, то ещё раз, но кратко объясню о том, что происходит кругом и куда ходить не стоит.

Первым делом домовой указал в сторону едва видимых, одичавших полей.

— Туда ходить не смей! В лучшем случае заикой станешь!

— А что там? — незамедлительно спросил мужчина.

— Какая тебе разница, что там? Не ходи туда и точка!

Стенсер кивнул, хотя сам подумал: «Нужно будет при случае туда заглянуть».

— Там, — домовой указал в сторону далёкого леса, который поднимался вверх, наползая на холмистую линию горизонта. — Там у нас лес. Туда, пока что, ходить не моги!

Молодой мужчина задумался о том, что в доме как-то брались дрова и, глянув на домового, подумал: «А откуда ж ты тогда дрова берёшь, если не из леса? Что там такого, что для меня опасно, а для тебя нет?» — свои мысли он озвучил, на что домовой ответил:

— Балбес! Я ведь в других домах брал, сухие, слышишь? Сухие дрова!

Остановившись, старик огляделся и, заметив среди густой растительности старый заборик, подошёл к нему и, без усилий, вырвал одну из дощечек.

— Вот, гляди! Чем не дрова? Пока что сойдёт, а там, после… видно будет!

— Так всё же, чего в том лесу такого страшного? — не унимался человек.

— Да всякое там, всякое! Один чащёбник со своими, чего только стоит!

Для Стенсера слово чащёбник ничего не значило, но то, как это сказал домовой, послужило ему красноречивым примером: «Наверное, и правда, пока не буду туда заходить!» — подумал молодой мужчина.

Вслед за этим, домовой показал на тот же холм, где Стенсер, в странном видение, увидел стадо.

— Если свернуть немного левее, не поднимаясь на холм, то выйдешь к реке. Там рыбы, что ни тебе, ни твоим внукам не съесть! Только осторожней там будь, — речник наш, тот ещё плут!

Стенсер понимал, что с одной стороны от деревни было. Слева река, по центру, проход между полями, к лесу, а вправо всё те же, огромные и одичавшие поля.

— А что там? — спросил Стенсер, обернувшись и жестом обведя южные просторы, раскинувшиеся за деревней.

— А вот туда, — тихо сказал домовой. — Даже не думай ходить!





10




Домовой оставил Стенсера со словами:

— Пойди, что ли, на холм сходи… прогуляйся… кругом оглядись!


И мужчина, уже идя в сторону высокого холма, думал: «А не отвязался ли он от меня таким образом?»

Но, ему самому стало смешно от такой мысли. Старик слишком уж заботливо к нему относился, чтобы пытаться от него избавиться, тем более на какое-то время.

Стенсер с любопытством поглядывал на одинокую берёзу, растущую на вершине холма. Это дерево выглядело совсем уж необычно благодаря тому, что кругом не было даже самого захудалого кустика. А когда мужчина уж взобрался на холм, то обратил внимание и на другую деталь, — трава была низкорослой. Только деревце имело огромную шапку, создавая вокруг себя обширную тень.

Мужчина, пока поднимался, успел устать и, тяжело дыша, прислонился к стволу деревца.

Со лба катил пот, а ноги било мелкой дрожью, но мужчина тихо засмеялся. Ему было смешно от того, как быстро он устал, и в то же время приятно согревало тепло, — всё его тело разгорячилось и так живо воспринимало окружение, так сладко было чувствовать лёгкую усталость…

Едва отдышавшись, Стенсер принялся осматриваться кругом, — с холма и в самом деле был невероятно хороший обзор на раскинувшийся кругом простор.

Поля, которые он видел из деревни, начинались немногим дальше от холма и, подступая вплотную к лесу с севера, уходили далеко на восток, в необозримую даль.

На юго-восток от полей раскинулся ещё один, огромнейший, тёмно-зелённый лес, который зигзагами уходил на юг. Рядом с этим густым и могучим лесом, много южнее, по прикидкам Стенсера, километрах в пяти, быть может, шести от деревни, имелся и странный лесок: редкие, низкорослые и искривлённые деревья раскинулись среди пышной зелени.

Стенсер, сам не знал, откуда, но угадывал, что в то место ходить не стоит. Он не знал, что так болезненно деревья обычно растут на болотах. Но всё же молодой мужчина понимал, что там что-то не так. И, для себя он решил, что туда ходить ему не стоит.

Он посмотрел на юг от деревни и, напрягая зрение, разглядел крупное пятно воды, — по его предположению, это был либо крупный пруд, либо озеро.

Западнее не то пруда, не то озера, раскинулся ещё один лес. Этот протяжённый лес отделялся небольшой полоской реки, которая подступала к крупному водоёму.

Стенсер внимательно вгляделся и увидел, что река-то уходит в сторону от, как получалось, пруда. После этого он уже следил за рекой, которая текла западнее деревни, исток её был где-то севернее, в глубине леса.

Там, на западном берегу реки, раскинулись ещё одни поля. Там же был и огромнейший участок густой-густой муравы. А переправой, меж двумя берегами, как больше угадывал мужчина, был каменный мост.

«Да-а-а, — думал Стенсер, — край и в правду был славный… причём, должно быть, совсем недавно!»

Как в деревне, когда на него неожиданно навалилось видение, теперь на него напала сонливость. Прежде, уже поднявшись, не было и намёка на желание поспать, но, странное дело, его подкашивало от усталости. Мужчина, пригретый жарки солнцем, чувствуя уют в под сенью дерева, решил, что будет не дурно и немножечко вздремнуть.

Ни единого сомнения не закралось в его ум, касаемо странного и неожиданно возникшего желания лечь в траву, рядом с деревом и подремать. Это ему казалось чем-то обыденным и правильным. Посчитал, что слишком много впечатлений за короткое время, да хорошая погода, — что это именно они сотворили в нём желание вздремнуть.

Он улёгся на землю, зарылся лицом в сочную, низкорослую траву. Ему казалось, что растения, даже в тени, пропитались ароматом солнца. И теперь, когда он лежал, ему мерещилось, что он вдыхает само тепло и аромат солнца.

Дрёма размыла ясность мысли. Переход, случившийся с ним, оказался мягким и не вызвал ни страха, ни паники. Мужчина оказался на поляне со скошенной травой, — вокруг был высокий и непролазный лес, — в центре поляны была сухая, бледно-серая берёза. На одной из ветвей, как на жердочке, сидела необычайная птица, вид которой приятно изумил человека.

Он внимательно посмотрел на её плавно переливавшиеся огнём пёрышки. С неподдельным интересом разглядывал чёрные-чёрные, точно сотканные из дыма, лапки. Посмотрел на аккуратную головку, на которой редко возникали всполохи, и искры разлетались в разные стороны, — эти искры, не успевая коснуться низкой травы, превращались в рыжих, с чёрными пятнами, бабочек.

«Вот это да!» — подумал мужчина, провожая взглядом мимо себя одну из таких бабочек.

Стенсер посмотрел в беспросветно-чёрные глазки птицы, а та внимательно и не двигаясь, глядела на него.

Так продолжалось какое-то время. Ни птица, ни человек не двигались. И даже ни единая мысль не пришла в голову Стенсера. Он был очарован этим чудеснейшим созданием.

Спустя время, птица расправила крылья, взмахнула ими, создавая целые снопа искр. Ворох огня, пронёсся мимо, обдавая теплом, которое не обжигало, но согревало человека.

Стенсер чувствовал невероятную эйфорию. Ему было до того хорошо, что в глазах потемнело, и он, рухнув на траву, начал терять сознание. Одна единственная мысль, которая пронеслась в его голове, за всё время сна, была:

«Пламенное сердце. Не прогори, и других не сжигай, но согревая других, найдёшь силы согреться ты сам!»





11




— Булавка есть? — стало первым, что спросил домовой, когда Стенсер вернулся домой.

«Зачем ему?» — подумал мужчина, но всё же не спрашивая, принялся, среди своих вещей, искать булавку.

Спустя короткое время, отыскав то, что просил старик, молодой мужчина с интересом наблюдал, как старик быстро и умело, принялся мастерить. Каждое движение было точным, — а булавка, неожиданно, превратилась в рыболовный крючок.

Домовой сказал:

— Подожди немного, — и вышел из дома.

Обратно старик вернулся с длинной палкой. Стенсер, конечно, уже догадывался, чего собрался сделать старик, но… как же у него быстро получилось, из всякого хлама, сделать удочку.

Старик, не размениваясь на пустые любезности, всучил ему в руки ведро и сказал:

— Чтобы рыба на жаре не затухла, прежде всего, набери воды. Приманку, червей то есть, накопаешь близь воды, — найди место, где земля помягче… да разберёшься! Прихвати только, чем копать.