Взломать Зону. Тетралогия

– Табельный. Выговор теперь влепят, – угрюмо пробурчал Дым. Вот чудак-человек! Тут бы живыми остаться, а он… Я хотел рассмеяться, но вовремя вспомнил, как за ножом своим чуть не поперся.

– Не боись. Разрулим все – вернемся. Никуда он не денется.

– Наверное, – Дым снова вздохнул. Наконец, туннель кончился вертикальной шахтой. Из ее стены торчали заржавленные скобы, и я, не раздумывая, полез вверх. Добравшись до люка, перекрывавшего выход, я аккуратно отодвинул его, и слегка высунув голову, осторожно осмотрелся. Метрах в десяти от люка маячила фигура в черном комбинезоне. Других поблизости видно не было. Воспользовавшись тем, что Черный смотрит в другую сторону, я выбрался из шахты по плечи, прицелился, положив «Вал» на край бетонного кругляша, окаймлявшего выход, и плавно нажал на спуск. Автомат коротко прохлопал, отсекая очередь в три патрона, и Черный бесшумно осел на землю. Вот тебе, с-сука! Не хер за мной гоняться, понял?

Второй раз после длительного промежутка времени я убил человека, нападая первым. Но – странное дело – не почувствовал никаких угрызений совести. Абсолютно. Наверное, потому что знал: не я – так меня. Бей первым, уходи красавчиком. Вот и все.

Я полностью вылез из люка, и, присев на одно колено, повел дулом по сторонам, прикрывая выбирающегося стража.

– Ну? Куда теперь? – я вопросительно посмотрел на напарника.

– За забором пустырь, чуть дальше холмы начинаются. Там оторвемся, наверное.

– «Наверное», брат, сегодня не катит! Сегодня нам только «наверняка» подходит, – подбежав к забору, я присел, сложив ладони лодочкой и уперев их в колено. Дым, едва оттолкнувшись, рыбкой перелетел через забор, и неслышно приземлился на другой стороне. Во подготовочка у парня! Надо будет потом поинтересоваться, где служил. Может, пересекались где. Не думаю я, что у стражей так муштруют.

Перемахнув через забор, я приземлился рядом с Дымом. Полностью инерцию погасить не удалось, все-таки сказывается тупое сидение на стуле в качестве офисного планктона – тело еще долго «оживать» будет. Перед нами был пустырь, через который до невысоких холмов было метров триста. Практически рукой подать.

– Ну, что, рванули? – я посмотрел на стража.

– Рванули.

И мы побежали. Преодолев примерно половину расстояния, отделявшего нас от спасительных холмов, я скорее загривком почувствовал, чем увидел погоню. И правда: через секунду вокруг нас засвистели пули, вздымая куски дерна. Ну все, приплыли! Какими бы отвратительными стрелками ни были черные, как бы мы ни петляли, нас все равно срежут, чисто, как в тире, до того момента, как мы пересечем пустырь. Внезапно сзади раздался нарастающий шум, вскоре превратившийся в рев двигателя и истошный визг тормозов, после чего пули гулко забарабанили по металлу.

– Эй, беженцы! Давай сюда! – из пассажирской дверцы потрепанного «уазика» выглядывала лохматая голова в яркой бандане. – Такси до Дубровки заказывали?

Это было спасение. Это был Аскет.

Едва мы успели нырнуть в заранее распахнутую заднюю дверь, как бард утопил педаль акселератора до упора, и машина с пробуксовкой сорвалась с места. Заднего сиденья не было, так что мы с Дымом мотылялись по всему багажному отсеку, как шарики в детской погремушке. Наконец, я сориентировался и ухватился за ручку над дверью. Зафиксировавшись, я огляделся. Заднюю дверь занавешивало черное полотнище, на котором была изображена огненно-красная, стилизованная буква «А» в круге. К приборной панели был прикручен какой-то ржавый ящик, резко контрастирующий с жидкокристаллическим дисплеем, утопленным в нем. Время от времени на дисплее появлялись красные точки, от которых по серому фону расходились концентрические круги. Когда точка оказывалась ровно посередине, наш водитель, отчаянно матерясь и лихо выкручивая руль, менял направление движения. Тут я обратил внимание, что, несмотря на интенсивную стрельбу, в брезентовом тенте нет ни одного отверстия.

– Да, если Черные все делают так же, как и стреляют, мы можем спать спокойно… – протянул я. В ответ Аскет проорал, оглянувшись назад и пытаясь перекричать рев двигателя:

– Да нормально они стреляют, просто у меня по всей машине «ожерелья» рассованы!

Я в недоумении замолчал. Ожерелья? Какое отношение они имеют к стрельбе-то? Зато Дым проявил живейший интерес:

– Это ж сколько тогда твоя тачка по деньгам затянет?

– Много, чувак, много. Мне еще и детектор, – с этими словами он щелкнул по ржавому ящику, – такие люди до ума доводили – ух! Мощнейшая штуковина!

Заметив мое выражение лица, Дым поспешил объяснить:

– «Ожерелье» – это артефакт такой, дорогой – жуть! Он пули отводит!

– А я проснулся, слышу – разборки какие-то в баре! – продолжал орать Аскет. – Выглянул – типы какие-то стремные. Ну, думаю, добром дело не кончится, дергать надо. Выехал, слышу – стрельба. Смотрю – вы по полю скачете. Надо, думаю, помочь добрым людям.

– А ты всем вот так помогаешь? – в это утро моя подозрительность зашкаливала.

– Чувак, настоящая анархия – это свобода мыслей и поступков. А вы, я так понял, совсем не рвались с типами этими знакомиться. Вы сами выбрали – ко мне или к ним. Верно?

Вот же. И не поспоришь ведь!

– А вам куда ехать-то надо?

– Нам к «Биофарму» желательно бы. Если где-то неподалеку высадишь – самое оно будет, – вступил в разговор Дым.

– Да без проблем! Хоть до самых ворот!

– А ты не боишься вот так переть напролом? Да еще после Всплеска? Вдруг аномалия?

– Дык я ж говорю – детектор офигительный! Он любую пакость за сто метров чует.

В этот момент то ли «офигительный детектор» не заметил довольно мощную гравианомалию, то ли сам Аскет ее прохлопал, отвлекшись на разговор – как бы то ни было, машину сильно тряхнуло, и мы взмыли в воздух.

Сначала к Дыму вернулся слух. Потом зрение. А когда он снова смог владеть своим телом, тут же пожалел об этом. Все кости болели, суставы выкручивало, в глазах двоилось и слегка мутило. Еще бы! Второе сотрясение за два дня! Сначала Софт прикладом заехал, теперь еще на чудо-«УАЗе» навернулись. Страж осмотрелся. Невдалеке все еще продолжали крутиться колеса перевернутого автомобиля, Софт, привалившись спиной к огромному булыжнику, инспектировал свой рюкзак на предмет целостности имущества, а Аскет, стоя на коленях, вздыхал над разбитой гитарой. Вот он встал, размахнулся, и забросил гриф в одну сторону, а останки резонатора – в другую. После этого, вытряхнув гитарный кофр от щепок, анархист полез зачем-то в салон машины.

– А не рванет? – крикнул вслед Дым. В ответ прозвучало что-то, что можно было с одинаковым успехом идентифицировать и как «Не рванет, фигня все это», и как «Сгорела хата – гори сарай!». Махнув рукой, Дым поискал дробовик, и оказалось, что он на нем сидит. Вытянув ружье на свет божий, страж критически оглядел его, и со вздохом сожаления зашвырнул вслед за гитарным грифом. Оружием еще можно было пользоваться, но только после в буквальном смысле доработки напильником: приклад треснул, и из него торчало великое множество острых щепок. Он достал из кобуры пистолет, повертел его в руках и сунул обратно. Семь патронов в магазине, еще штук пятнадцать – в рюкзаке. Немного. Хотя толку с пистолета-то? Даже с такого.

В клане над ним посмеивались из-за этого динозавра, приводя кучу достоинств современных моделей, но Дым любил этот реликтовый пистолет. Мощный, красивый. Ну и что, что патроны – дефицит? Он же находит их как-то.

Аскет вылез из салона автомобиля. Выглядел он теперь весьма воинственно. На бедре, в явно самодельной кобуре, покоился обрез «тозовской» вертикалки, пояс обнимал патронташ. На плече – демократичный и строгий «АК-47» с деревянным прикладом. Приглядевшись к автомату, Дым не смог удержаться и заржал в голос. Приклад автомата был ошкурен до белизны и раскрашен под хохлому. Аскет бросил на стража взгляд, будто говорящий: «Чтоб ты там понимал…». За спиной у барда висел небольшой рюкзачок, а в руках он держал гитарный кофр, ставший весьма увесистым. Видимо, в нем были «ожерелья» и сплоховавший детектор аномалий.

Софт раскрыл ноутбук, и, хмурясь, смотрел на дисплей, время от времени нажимая какие-то клавиши, видимо, проверяя технику на работоспособность. Дым подошел к барду:


– Ну, что, куда ты теперь?

– Не знаю. Двинусь, наверное, к орфам, попробую уломать их помочь машину эвакуировать. «Бобик» мой крепкий, подшаманю чуток, и как новый будет.

– Ты уж извини, что так получилось… – Дым виновато посмотрел на Аскета.

– Да ладно, чувак, не парься! Зато как прокатились-то! С ветерком!

– Да уж. Ну что, ты готов? – Дым обратился к хакеру. – «Биофарм» рядышком, за час-полтора дойдем, даст Зона.

Софт закрыл лэптоп, сунул в рюкзак и приблизился к ним.

– Спасибо, – он стиснул ладонь анархиста в крепком рукопожатии. – Не знаю даже, как бы мы без тебя выбрались.

– Да ладно, ерунда. Будете поблизости – заходите. Выпьем, споем.

– С удовольствием! – видно было, что Софт говорит искренне. – Вот только дела разрулим – и сразу к тебе!

– Ну, значит, увидимся, – удовлетворенно сказал Аскет. – Давайте, парни, удачи! Пусть это странное место, под названием «Зона» хранит вас.

– И тебе того же! – практически в один голос отозвались сталкеры. Постояв с минуту, они двинулись в сторону «Биофарма», а Аскет поволок свои пожитки в сторону лагеря орфов.

– «Биофарм» – это действительно бывший научно-исследовательский институт. Одним из первых в Зону въехал, – просвещал меня по дороге Дым. – Якобы испытывали влияние радиации на злаковые культуры, хотели вывести сорт уникальный, устойчивый к заражению. Только если они там действительно пшеницу выращивали, то я – эстонский диверсант. Не зря вояки постоянно зацепиться тут пытаются, несмотря на то, что их постоянно оттуда вышибает кто-нибудь – то бандюки, то монстры.

– Ты хочешь сказать, местные уркаганы представляют угрозу для военных? – поразился я. – По тем экземплярам, что я наблюдал, этого не скажешь…

– А ты мне скажи, кто те военные без брони и поддержки с воздуха? Кучка сопливых пацанов, которые и оружие-то держать правильно не умеют. Нет, есть, конечно, элита – военсталы, спецназ Зоны так называемый, но ими дорожат, стараются экономить парней.

К воякам не особо бродяги на работу рвутся, а пока своего одного обучишь – десяток угробишь. Вот и засылают сюда срочников, стеречь закрома Родины. А бандюки – парни не промах, черненькие особливо. Они в своих горах в ведении партизанской войны поднаторели – будь здоров. Из «Мухи» с бедра садят. Набежали, потрепали – отступили. А знаешь, как это на нервы действует? Вижу, знаешь. Вот то-то же. Командование вояк отзывает, а через время – опять вперед, на баррикады. Вот так и играют в «царя горы», с переменным успехом. Но большую часть времени корпуса пустыми стоят. Неуютно тут.

– А зачем вам схрон именно здесь?

– Место удобное, здесь многие направления сходятся.

За время похода я несколько раз успел порадоваться решению спасти Дыма. И дело тут было не только в том, что страж оказался весьма приятным собеседником. Не дошел бы я сам никуда по Зоне. Как пить дать не дошел бы. Не умею я тут ходить.

Мы то топали по растрескавшемуся асфальту, то сворачивали и брели по полю. Несколько раз наматывали круги, делая приличную петлю. А проходя между двух холмов, Дым сам улегся на брюхо, и заставил лечь меня. Метров сто мы проползли по-пластунски, при этом я старался держать голову как можно ближе к земле и не отклячивать задницу. Вся спина покрылась мурашками, кожа под костюмом прямо зудела – я чувствовал что-то буквально на несколько сантиметров выше. И это что-то было враждебным и чуждым.

Через какое-то время Дым остановился, прислушался, и увел меня с дороги в поле. Здесь он расстегнул один из подсумков и достал гайку. На вид – на семнадцать. К гайке была примотана белая ленточка.

– Замри! – скомандовал страж. Замер, чего мне не замереть-то?

Сталкер постоял, посмотрел по сторонам, потом присел на одно колено, и бросил гайку. Железяка с весело трепыхающейся ленточкой полетела почти параллельно земле и упала. Какую-то секунду ничего не происходило, а потом что-то вдруг тренькнуло, будто лопнула струна на гитаре, и гайка пулей взмыла вверх, блеснув на прощание в тусклых лучах осеннего солнца.

Страж обернулся ко мне, явно ожидая какой-то реакции, но я пораженно молчал. Что тут было говорить? До меня внезапно дошло, насколько повезло мне, оптимистичному дурачку, который перся сначала ночью, не разбирая дороги, а потом днем – надеясь на детектор, сейчас не подававший вообще никаких признаков жизни.

Наверное, страж все же что-то увидел в моих глазах. Сталкер удовлетворенно кивнул, убедившись, что я проникся, и махнул рукой.

– Пошли.

Наконец, после преодоления очередного холма, территория «Биофарма» предстала перед нами во всей красе. Действительно, сохранились здания неплохо. На крепком бетонном заборе расположилась оборванная кое-где «егоза», выглядящая совсем новой, а во дворе… Во дворе стояли три БТР, крытый «Урал» и «УАЗ-Патриот»!

Рефлекторно я упал на землю.

– Дым, ты это видишь?

Страж уже изучал корпуса в полевой бинокль.

– Вижу, только странно это все…

– Что именно?

– Обычно вояки без движения не сидят, а тут даже караулов не видно… А машины явно недавно пришли. Не бросили же они их!

– А может, затихарились, и нас сейчас снайперня ведет?

– Я окна в первую очередь просмотрел, не видно никого. И караулка пустая. Фиг его знает, что там и как, но надо двигать понемногу. Вход в схрон – за вторым корпусом. Вентвход в подземелья. Сейчас аккуратно спускаемся и идем вдоль забора. Там дыра есть, если возле нее не обосновалась никакая из местных достопримечательностей, то попадем практически на место.

Вдруг что-то заставило меня обернуться – то самое шестое чувство, которое уже не раз выручало. Я перекатился за гребень холма, и направил бинокль в ту сторону, откуда мы пришли.

– Твою ж мать! – судя по бурным эмоциям, Дым смотрел туда же.

Со склона холма, развернувшись в боевой порядок, спускался отряд человек в десять. Черные комбинезоны и поведение безраздельных хозяев этих мест говорили об одном – Черные не собираются нас отпускать просто так.

– Надо уходить. Если пойдем, как собирались, вдоль забора, будем у них как на ладони. Свалить не успеем. Срежут, как в тире.