Восприятие Яна

Младший отключил турбины, опустился и медленно увяз в грязи, почти по колено. Костюм подчинился команде и утяжелил себя. Ян последовал его примеру. Они сидели друг напротив друга.

— Это я виноват, не нужно было тащить вас в Просвет, — Ян наконец прервал тишину.

— Ты ве-ведь сам понимаешь, что тво-твоей вины здесь нет. Никто не знал, что та-такие твари водятся рядом с нами. Это перевернет наш образ жи-жизни. Теперь нам нужно настоящее оружие. Ли-лиона должна пойти нам на встре-ечу. Хотя кого я обманываю… — Франси встал на ноги и проверил надежность крепления акваланга и доспеха. — Знаешь, ра-радиоактивный фон в Общине непригоден для жизни. Да, он ни-ниже чем где-либо на Сансоре, но недостаточно. Наши вы-вы-вылазки в первую очередь нужны для добычи ингредиентов радиопротекторов. Люди в Общине и не дога-гадываются, что в запасах пресной воды содержится их спасение. Только бла-благодаря веществам, которые добавляют в воду на опреснительных станциях, ра-радиация не убивает нас всех. По той же причине выживают растения и жи-животные.

Ян переваривал новость, смотря на подсвечиваемое лицо Младшего. Даже на редкость добрые черты лица юноши не могли сейчас скрыть мрачность его мыслей. Ян решил немного подбодрить спутника:

— Не переживай, в конце концов, можно выбраться на поверхность, неужели за семьдесят лет радиация там не поутихла?

Младший лишь отвел глаза и сказал слова, которые посеяли в сознании Яна смятение:

— Ты не понял. Ян, мы все отравлены и бе-без радиопротекторов просто умрем. Два, а может три дня без пре-препаратов, и всё будет кончено. Переезд в другое ме-место, хоть в саму Лиону, не спасёт никого из жителей Общины.

На поясе Младшего замигал маячок и послышался сигнал «дзяк-дзяк-дзяк». За окном, вдалеке, показался похожий мигающий свет. Младший поднялся с пола.

— Это по-погрузчик, он довольно кре-крепкий, и в нем мы бу-будем в относительной бе-безопасности, сможем отбиваться вблизи. Я уверен, что эта а-акула здесь была не одна.

Через пару минут в свете фонаря показался погрузчик. Рамная конструкция, похожая на небольшой грузовик, на той же реактивной тяге, что и ранцы водолазов, только мощнее. Сейчас они переберутся в транспорт и отправятся на базу. Жаль, что Ян так и не увидит свой прежний дом. Когда погрузчик приблизился, Ян смог рассмотреть надпись «Пионер» и инвентарный номер на носу аппарата. Внезапно позади плывущего грузовика мелькнуло уже знакомое черное нечто.

Уплывай прочь, пожалуйста. Уплывай, тварь!

Движения мясистого хвоста превращали акулу в глубоководную торпеду. Зубастая пасть распахнулась и тут же захлопнулась. Погрузчик оказался велик для хищницы, и удар оттолкнул его в здание, в котором укрывались Ян и Младший. Врезавшись с глухим «Вум!», аппарат пролетел насквозь, а уцелевшая часть стены просела под тяжестью верхних этажей. Раненый воин погибал — здание рушилось, погребая под собой двух неудачливых путников.

Яну показалось, что время замедлило свой бег. Он мог рассмотреть в деталях всё, знал, что сейчас произойдет, но, увы, тело не двигалось со скоростью мысли. Бетонная плита свалилась на голову Младшего внезапно; она прижала его шлем к полу, и шлем поддался. Сквозь толщу воды раздался слабый хруст, хлопок, а следом глухой удар. Костюм Младшего потерял герметичность, схлопнулся, и раздавил содержимое. Обломок балки придавил бессильно болтающееся обезглавленное тело. Упакованное в плотную серую оболочку, теперь оно больше походило на развевающийся флаг. Это последнее, что видел Ян перед тем, как потерял сознание от сильной боли.

***

То, что видел Ян, сложно описать привычным для человека языком. Однако это не являлось для него загадкой — он понимал самую его суть. Он сам, предметы вокруг, вода, их молекулы и кварки — всё было единым, словно вода в аквариуме. Абсолютная энергия, она подчинялась неведомым законам, трансформировалась. Вот из огромного её океана возникло нечто, словно маленькие частички света. Они пронеслись мимо Яна, и он разглядел в них крохотные ниточки тусклого голубого свечения. Он мог истолковать для себя увиденное. Всё очень просто: вот эти вибрирующие завихрения — водяной поток, а этот — пузырьки воздуха. Когда в поле зрения попали его руки, Ян узнал в них привычные силуэты, но состояли они, как и прочие объекты, из сплетения тончайших нитей голубого света, похожие на выводок крохотных неоновых червей. Голубые нити переплетались с ярко-красными как стебли вьюнов, это означало, что Ян жив. Такие же прожилки имелись у крошечных рыбок. Помимо этого живых существ отличало ядро ярко-белого света. Душа.

Ян видел прошлое так же хорошо, как настоящее. Его ударило обломком бетонного перекрытия. Костюм не был поврежден, но Ян потерял сознание, а его сердце остановилось. Теперь он подобрался к самой границе между жизнью и смертью. Но это не имело значения. Смерть физического тела такая же естественная вещь как взросление или старение. Когда он умрет, красные нити света погаснут сразу, а голубые будут меркнуть одновременно с разложением тела. Ослепительно белый сгусток энергии, которым является он сам, то Я, которым он сейчас видит окружающее, лишь отделится от мертвого тела и растворится в бескрайнем океане бесформенной энергии. То, что будет после, оставалось для него неведомым даже в этом состоянии всепознания, но он чувствовал, что это будет самое приятное событие, которое может с ним произойти.

Ян воспринимал окружающее не глазами, ведь душа их не имела. Те чувства, которыми он обладал сейчас, отличались от любых человеческих и были куда информативнее. Всё, к чему прикасалось внимание, моментально отдавало свою суть, эдакую инструкцию по эксплуатации со схемами и описаниями. Вот только новые знания усваивались не по мере прочтения, а все и сразу, словно Ян их просто вспоминал. Но для него оставалось тайной: что заставляло это Ничто и одновременно Всё трансформироваться — превращаться из бесформенной пустоты в предметы, физические явления или, того пуще, живые организмы. Ян впитывал новое с огромной скоростью. Другой загадкой для него стала природа красных светящихся нитей; что она такое — эта энергия жизни? Он знал наверняка — она создавалась не из «общей» энергии.

Яркие тона обратной стороны мира потускнели. В сознание ворвалась боль. Ян открыл глаза, с ужасом поняв, что он снова жив, а миг блаженства и освобождения настанет не сейчас. Он помнил всё. Теперь он понимал, как устроен мир, в той степени познания, которая доступна человеческой душе.

Первый голос: Теперь ты всё видел. Они тебе лгали. Всё выглядит не так. Никто не мертв, ничто не мертво.

Второй голос Ян проигнорировал. Похоже, первый все время был прав. Ему лгали…

Но с каждым мгновением память об этом исчезала. Мозг не позволял памяти переполняться лишней, бесполезной для жизни в физическом мире, информацией.

Какой странный сон…

Дисплей компьютера сообщал: «Реанимация водолаза — успешна. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и дождитесь восстановления показателей». Сердечный ритм был в норме, внешних кровотечении и переломов костей не обнаружено. Похоже, по счастливой случайности, теряя сознание, Ян выпал из окна. Бездыханное тело не успело отнести далеко от руин рухнувшего дома. Он не знал, сколько времени пролежал здесь. Оружия и лампы нигде не было. Но костюм и налобный фонарь оказались надежнымии крепкими. Ян оттолкнулся от раковины моллюска, которая упиралась в локоть. Через мгновение в уме вспыхнуло воспоминание о погибших спутниках и огромной акуле. Он в ужасе прижался к руинам обрушившегося здания, стараясь спрятаться.

Время шло, Ян пытался связаться по рации с «Пионером» или Орками, но не выходило — от удара повредилось оборудование костюма. Одинокий водолаз, с небольшим остатком «коктейля», без связи и оружия, вжимался в углубление между бетонными плитами. Его тело била мелкая дрожь, даже челюсть сводило от ужасающего хаоса, что царил в голове. Он что-то забыл, нечто важное, но что? Задумавшись и пытаясь пробудить воспоминания, Ян отвлекся. В голове гудело и хотелось спать. Мысли Яна начали путаться:

Милая, принеси нам вина и… Смотри какой закат… Вот, укутайся. Сейчас я подкину полено в камин.





Новый мир




Треск поленьев в камине — до боли знакомый звук. Старинный шерстяной ковер поверх дощатого пола, шёлковая ткань на стенах вместо обоев, гобелен над кроватью передавали красоту старинного замка. Но натяжной потолок над головой и зависшая в воздухе голограмма — страница из книги, давали понять, что во дворе не седлает коней рыцарский строй и планета уже давно круглая, а не плоская. Ева любила проводить тихие вечера наедине с книгой, долгие восемнадцать лет она не могла прочесть все книги в электронной библиотеке замка, с тех самых пор как научилась бегло читать. Девушка с нетерпением ждала завтрашнего дня — дня её двадцатипятилетия; 17 августа на календаре было выделено красным кружком.

Подойдя к окну, будущая именинница раздвинула тяжелые атласные шторы, и её взору открылся вид удивительной красоты: во дворе замка играли в лучах заходящего солнца брызги фонтанов — воду расплескивал из золотого кувшина сатир, а нимфы застыли в соблазнительных позах. Рядом с фонтанами прогуливались студенты. Двор огораживали древние деревья, которые не обстригали из уважения к их возрасту. А там, среди гигантов с зелеными кронами, жила природа: стаи птиц, тут и там цветы, зверушки, которые пили воду из широкой и чистой реки.

Ева отметила, что её раздражает беспечность других студентов. Все эти глупые мероприятия вроде шоу талантов, поцелуйчики на лавочке, танцы. Ведь большинство не прочло в своей жизни и десятой доли её личного литературного списка, а спорт они постоянно превращали в групповые игры, которые лишний раз давали повод устроить пьяную вечеринку после. Ева закатила глаза.

Испокон веков замок Родник являлся приютом и школой-институтом для сирот, которых забирали из детских домов либо подкидывали к дверям замка. Удивительным являлось то, что обучались здесь лишь одаренные дети. Ученикам запрещали покидать территории замка до обряда Вхождения, а его проводили, когда студенту исполнялось двадцать пять лет. После обряда, как правило, его больше не видели в пределах замка (как не видели и тех, кто пытался сбежать). По словам профессора Оскара, который по совместительству был проректором, за пределами Сарсы на материке Норсор отсутствовали пригодные для нормальной жизни места: Арад скован льдами, Байя охвачена снегами, Падис и Аэст — одна большая радиоактивная пустыня. Поэтому не было никакого смысла в преждевременном отбытии из приюта.

Ева всегда подмечала детали, которые ускользали от внимания других. Помимо незаурядного ума и превосходной физической формы, девушка была ещё и красива. Парни бы не давали ей прохода, если бы она как-то раз не сломала одному из них пару ребёр и нос за то, что он на спор потрогал её там, где не следовало. Она была поглощена учебой и спортом, поэтому у Евы совсем не было друзей, кроме тех, с которыми дальше — «Привет, как дела?» общение не заходило. С возрастом это делало её нелюдимой. Предстоящий обряд волновал её каждую минуту. Если её гипертрофированные одиночеством чувства можно было назвать волнением. Хладнокровие стало для неё привычкой уже очень давно.

В многочисленных книгах библиотеки не было и намека на описание обряда. Ева заметила, что студенты, для которых близилось Вхождение, исчезали уже с вечера. Она предположила, что обряд проходит ночью, поэтому на всякий случай переоделась в спортивное платье и кроссовки, а затем легла на край кровати и ждала, дочитывая последние страницы: «О возможных альтернативах теории эволюции». Ожидания её не обманули, в половине двенадцатого ночи в дверь постучали.

— Открыто, — дверь отворилась, на пороге стояли двое крепких мужчин — прислужников замка.

— Доброй ночи, Ева, просим вас пройти с нами, по просьбе ректора.


— А не поздно вы, ребята? — Непроницаемые взгляды молчали в ответ, — Понятно. Уже иду. — Ева взглянула на голограмму и она растворилась. Компьютер в виде клипсы, который был закреплен за ухом девушки, считывал команды прямо из мозга.

Они шли по коридору, стены которого были выложены из мелкого камня, и освещался он свечами; свечи были электрическими, но ощущение старины создавали в полной мере. Ева никогда не видела в приюте пожилого человека или хотя бы того, кто выглядел старше тридцати. Вот и прислужники — молодые крепкие парни, с превосходной атлетической фигурой, что необычно для дворника и уборщика. Ректор школы, Адриана, тоже была красивой молодой девушкой. Обитатели замка называли друг друга по имени. Взору Евы предстали высокие двери, отливающие золотом. Средняя их часть была зеркальной и, подойдя ближе, девушка увидела в ней свое отражение. На неё смотрела кареглазая девушка с белой кожей и длинными каштановыми волосами. Двери распахнулись. Воздух наполнился резким но приятным ароматом неизвестных Еве трав. Она шагнула в помещение; снова мрачный коридор с большими дверями в конце, из-за которых доносилась музыка. Произведение автора давно забытой эпохи — «Лунная соната», звучало всё громче. Музыка опьяняла. Коридор странно изгибался, будто меняя свои очертания, нарушалась перспектива. Девушка списала это на темноту и мерцание свечей.

Двери отворились, за ними распростерся огромный зал. В середине темного зала на хорошо освещенном подиуме стоял белый рояль. За инструментом восседала ректор школы. Её вид шокировал Еву, но пьянящий аромат трав и музыкальные мотивы тут же рассеяли это чувство. Адриана играла в красивой и откровенной позе, одна ножка была согнута в колене и давила на педаль, а вторая, встав на носок, демонстрировала нежную красоту своих изгибов. На девушке была белая шелковая накидка — болеро с длинным шлейфом. Больше на ней не было ничего. Красивая грудь плавно вздымалась и опускалась в такт музыке. Из уголка губ на колено упала капля крови. Часть шлейфа, что лежала на полу, тоже была алой. Длинные черные волосы Адрианы ниспадали на плечи и спину, а лицо было опущено. То, что видела Ева, казалось ей завораживающим, она всё больше пьянела. Музыка заполнила всё пространство в её сознании. А Адриана вызвала в ней чувство бесконечной любви и возбуждения. Соната продолжала звучать, но рояль играл тише. Не поворачивая головы в сторону Евы, ректор заговорила:

— Ты, хорошая девочка и способная ученица, наверняка знаешь историю Войны Континентов.

О чем это она? Я… Какая война?

— История врет, многое умалчивается. Например: когда Гвиера подло палила ракетами по своим соседям, Артур Клинк в этом не принимал никакого участия. Спустя несколько лет Артур вдруг нашёлся, и знаешь, что он сказал? Он сказал, что не мог отдать приказ, так как сам в это время находился в волшебном саду и порхал вместе с дивными мотыльками. Всё это он говорил с придурочным выражением лица, таким же как и во время казни — сожжения заживо. Почему — то лионцы очень любят сжигать всех заживо. К чему я это? Просто нужно проверить, действуют ли мои травки — готова ли ты к Вхождению.

Она так красива. Я, наверное, люблю её…

Ева стояла и слушала, улыбка блаженства не сходила с её лица. Она понимала каждое слово, и всё вокруг казалось ей прекрасным: окровавленная полуобнаженная девушка, музыка, мрачный зал, который стал светлее и на полу виднелись силуэты окровавленных человеческих тел.

— Вижу, ты готова. Ритуал Вхождения символизирует переход человека не только в новую жизнь, но и в новую сущность, для которой смерть и жизнь едины. Здесь на Сансоре война не оставила надежды никому… кроме нас. Наше племя существует в этом мире от его начала. Испокон веков мы брали под свое крыло лучших из лучших, младенцев с незаурядными талантами, которые взрослели в первоклассных молодых людей. Обряд Вхождения останавливает взросление, старение. Поэтому нам необходимо, чтобы человек созрел. Сегодня настал твой день, Ева.

В глазах Адрианы сверкнул хищный блеск, радужные оболочки окрасились в красный, из приоткрытого рта показались острые клыки, как у вампиров из древних сказок. Ева не двигалась. Она с наслаждением ощутила прикосновение холодных ладоней ректора к своей шее и талии. Затем почувствовала боль.

Перед глазами мелькали эпохи. Ева видела всю историю этого «племени». Сказки, те, что она читала в подростковом возрасте, были написаны с них. Они выращивали людей и обращали их в своё подобие. За всю историю, с тех пор, когда их начали называть «вампирами», и до нынешних времен, собственная наука этого народа продвинулась очень далеко, но они так и не смогли найти альтернативу человеческой крови. Им приходилось питаться ей. До войны вампиры просто находили себе потомков среди норсорианцев и довольствовались населением континента; жили в тени, оставаясь вездесущими. Они никогда не выбирались за пределы материка — это каралось смертью.

После войны оставшееся в живых население Норсора перебралось в Лиону и Общину, лишив вампиров пищи. Но на этот случай у них давно имелся план. Благодаря развитой науке, вампиры могли выращивать детей из имеющегося у них генетического материала. Из тридцати детей лишь двое были достойными для обращения в зрелом возрасте. Остальные не уничтожались, а росли в отдалении от подрастающих потомков древнего народа и употреблялись в пищу — выращивались как скот. В Сарсе царила гармония.

Внезапно видение преобразилось. Туман пожирал солнечные лучи. На огромном поле перед Евой, стояла девушка с мертвенно-бледной кожей, волосами цвета воронова крыла и неестественно большими глазами-обсидианами. Весь фокус, внимание самого мира было сконцентрировано на этой странной и страшной незнакомке. Её взгляд не был человеческим. Существо заговорило, не шевеля губами:

— Ева, ты нужна мне… теперь мы едины… ничто не будет прежним… — звуки были мешаниной металлического скрежета и далекого эха девичьего голоска.

Ева вспомнила старые мистические фильмы про демонов и призраков, которые пугали её в детстве, именно такой демон говорил сейчас с ней. Странное существо в один миг оказалось прямо перед её лицом. Ева даже не успела вздрогнуть, как оно впилось ей в шею. Девушка почувствовала дикую боль. Пронзительный крик, который принадлежал не Еве, вывел её из состояния транса.

У ног Евы лежала Адриана, застыв в мертвенном оцепенении и с гримасой ужаса на лице. Болеро окутало своим шлейфом её ноги и живот, обмотавшись вокруг них несколько раз.

Что могло её напугать? — отстраненно подумала Ева и, теряя сознание, рухнула на пол рядом с ректором-вампиром.

***

Дул легкий и приятный ветерок. Ева открыла глаза, занавеска легонько колыхалась от сквозняка, и в комнату пробивался солнечный свет.

Что же я не сгораю на солнце?

— Ты сама знаешь — мы равнодушны к нему, ты всё видела во время Вхождения, — в комнате был профессор Оскар.

Ева приложила ладони к лицу.

Так всё это был не сон.

Голова закружилась, стало плохо, застучало сердце. Показалось. Она не чувствовала биения своего сердца, дышала, но не нуждалась в этом. Девушка отвела руки от лица и взглянула на них, кожа стала белее прежнего.

— Не знаю, что там стряслось, эти ответы я надеюсь получить от тебя, но Адриана погибла странной смертью, прямо в момент твоего Вхождения, — Оскар не глядел на Еву — он стоял возле окна и взирал холодным взглядом куда-то вдаль, скрестив руки за спиной. — Пока ты приходила в сознание, я заглянул в твою память, прочел мысли, но там пусто. (Ну, спасибо). Я принял решение взять твоё обучение на себя, хочу быть рядом, если ты что-то вспомнишь.

Ева не чувствовала в себе привычных усталости и слабости, лишь легкость во всем теле. Хотя было чувство голода, но какое-то необычное.

— Что ж, пройдемся, а заодно начнем твоё обучение.

Ева легко поднялась с кровати. Её не переодели, платье было усеяно пятнами запекшейся крови. Она надела кроссовки, которые нашла под кроватью. Оскар и Ева вышли в коридор, он уходил куда-то очень далеко, по обе стороны, за большими стеклянными стенами, чем-то занимались люди (или вампиры) в белых халатах. Здание совершенно не походило на старинный замок, скорее на научно-исследовательский центр. Ева решила, что у создателей этого здания был пунктик насчёт белого цвета.

Ева украдкой изучала Оскара, прежде ей не доводилось видеть его так близко. Куда только не приводили её девичьи фантазии, но наиболее частым их гостем был именно проректор Оскар. Словно сошедший с обложки журнала: высокий статный голубоглазый блондин с серьёзным лицом и проницательным, но как будто сочувствующим взглядом; он волновал всех без исключения девочек в школе.

— Хочу рассказать тебе о некоторых особенностях твоей новой жизни; не понимаю, почему ты так легко всё принимаешь, но и к лучшему, — Оскар не поворачивал головы в сторону Евы, его руки намертво скрестились за спиной, а походка была очень величественной. — Теперь ты мертва. Твои биологические процессы подчиняются только тебе и не требуют энергозатрат, в привычном понимании. Да, тебе нужна энергия, но она далека от АТФ. Наши организмы устроены таким образом, что отделяют жизненную энергию от крови человека. Как это происходит и что это за тип энергии, не удается выяснить тысячи лет, поэтому нам приходится употреблять кровь в качестве пищи.

Оскар внезапно остановился. Он повернулся к Еве и заглянул ей в глаза. Ей сделалось не по себе. Кабинетов больше не было, лишь белые стены которые плавно перетекали в белый пол, границы между ними будто и не существовало. Яркие светильники на потолке заставляли мрамор блестеть. Оскар продолжил:

— Привычная для тебя картина мира — лишь его часть. Сейчас мы проведем первый урок.

Ева не понимала, о чем говорит Оскар, она не ещё не решила, во что ей верить. А ещё этот его непонятный и пугающий взгляд.

— Прямо сейчас? Да я выгляжу как старая помойка. И что же это будет за урок?

— Тебе не понравится, — проректор загадочно улыбнулся, а затем его глаза вспыхнули красным огнём.

Ноги Евы подкосились, и все конечности пронзили острые жала боли. Мысли в голове путались, из носа хлынула кровь. Собственное тело больше не подчинялось её воле. Она с маху врезалась лицом в мраморный пол, переломав себе челюсть. В этот момент внутри бушевал огонь — отозвался инстинкт самосохранения. Все чувства вдруг оставили Еву, но появилось новое — восприятие мира, похожее на зрение и осязание одновременно. Она видела-ощущала окружающее пространство. Переведя внимание на свои руки, она обнаружила свечение, сотканное из множества нитей, которое повторяло контуры её тела. Направив внимание вперед, она увидела светящийся объект, похожий на неё. Из него произрастали два тонких ручейка света, но не голубые, а зеленые, и соприкасались с ней. Ева чудесным образом осознавала явившуюся картину мира. Светящееся нечто рядом было Оскаром, а те нити света, что тянулись от него — губительным воздействием, которое прижало её к полу. Девушка знала, как воспрепятствовать этому. Вокруг её тела возникло собственное свечение зеленого цвета. Оскар резко отступил назад, будто его оттолкнул ураганный ветер. Ева медленно поднялась на колени, её лицо было изуродовано и истекало кровью. Но мгновение спустя раны стали затягиваться, а запекшаяся кровь чешуйками осыпалась на пол.

— Молодец. Немногие могут сопротивляться, едва обратившись. — Спокойно произнес Оскар. Хотя только что смотрел на изувеченное лицо девушки, на котором вместо носа зияла черная треугольная дырка с красной перегородкой посередине. — Ты можешь взаимодействовать с чем угодно: все состоит из энергии. Но необходима тренировка. А теперь идём дальше.