Война

– Сразу перейду к делу, – произнес серьезно он, сидя у стола и попивая свой любимый кофе. – Итак, у нас есть минимум три дня, за которые нам нужно решить общую стратегию поведения при встрече с имперцами. Но начнем мы не с этого. Вчера я заметил еще одну проблему, а именно отсутствие пространственного кармана у Софии, очень слабую подготовку в ближнем бою у Елены и, собственно, опять Софии. Одно хорошо: с магией у вас затруднений не наблюдалось. У Алекса возникла проблема с эмоциями, но, думаю, он и сам в состоянии ее решить.

– Какая еще проблема с эмоциями? – спросила Соня, удивленно взглянув на меня.

– Видишь ли, твой Алекс становится очень агрессивным, если с тобой что-то неладное происходит, – ехидно ответила Елена, – так что лучше держи его постоянно на связи, когда он не рядом. А то еще натворит бед, замучаемся потом исправлять.

– Как вариант… – задумчиво поддержал Елену Янсон. – Думаю, это предотвратит большинство возможных сложностей. Но сейчас не об этом. София, почему у тебя до сих пор нет пространственного кармана?

– Ну, это мы еще не проходили… – тихонько ответила София, задумчиво накручивая локон на пальчик. Обожаю эту ее привычку, она такая милая становится в этот момент…

– Алекс! – отвлек меня от созерцания вскрик Елены. – Хватит витать в облаках, еще насмотришься на свою пассию. Ты почему до сих пор не показал, как создавать свое пространство?

– Если говорить с научной точки зрения, то это не личное подпространство, а другое измерение, – поморщившись от формулировки Елены, ответил я, – просто там его для нас как бы ограждают наши феи.

– А что, есть разница? – насмешливо спросила Елена.

– Есть, и огромная. Как бы вам объяснить?.. – Я задумался. О формате этого самого пространства я уже давно размышлял и пришел к весьма простому выводу, но как это рассказать доступным языком?

– Может, давай я объясню? – пришел на помощь Янсон, и я только согласно кивнул, ибо пока не видел подходящих слов без мозгодробительных формулировок.

– Что ж, Алекс имеет в виду теорию многомерного пространства, которую и я тоже поддерживаю. Начнем с простого: мы все видим в трехмерном пространстве, но при этом живем в четырехмерном. То есть у нас есть система измерения: длина, ширина и высота, но этого недостаточно, чтобы, например, договориться с кем-то о встрече. Вот тут и добавляется четвертое измерение, время.

Янсон, объясняя, встал с места и стал ходить по комнате, жестикулируя.

– Без времени мы не сможем ни с кем встретиться, и именно поэтому мы и живем в четырехмерном пространстве. Так что можно предположить… даже больше – мы уверены в том, что существуют и другие измерения. Изначально доказательство этого строилось на простых фактах, причем эти знания к нам пришли из других миров, таких, как у Алекса. Так вот, что касается самого факта. У точки нет измерения, у нее нет длины, высоты или ширины, это просто точка. Ее значение и есть нулевое измерение. Из точек мы можем создать линию, это уже объект одномерного измерения, у линии есть длина. У квадрата два измерения – длина и ширина, у куба их три – длина, ширина и высота. А теперь внимательно следите за моей мыслью.

Линия – это одно измерение, но с двумя нулевыми точками. Квадрат имеет два измерения, ограниченных четырьмя одномерными линиями. Куб имеет три измерения, ограниченных шестью двухмерными квадратами. Другими словами, размерность сторон увеличивается в зависимости от измерения. Учитывая все вышесказанное, четырехмерная фигура, которую уже назвали «тессеракт» в одном из миров, так что это название и оставим, представляет собой четырехмерный гиперкуб, или по-другому – куб в четырехмерном пространстве, его стороны – это трехмерные кубы. Вы можете хотя бы представить себе такую фигуру?..

Янсон обвел взглядом Елену и Софию, которые очень внимательно слушали его.

– И я не могу; никто из разумных не может. Потому что наш мозг не в состоянии осознать и понять такую фигуру визуально. И потому мы ее просто не видим. Эта фигура, возможно, в эту самую секунду находится прямо посреди этой комнаты, но мы ее не заметим. Хотя, вероятно, сумеем заметить ее тень в виде отражения, как, например, двухмерные создания увидят в своем мире отражение куба в виде квадрата. И это только четыре измерения, а уже давно доказано существование десяти измерений. Более того, наши феи работают с помощью пяти или, возможно, большего количества измерений. Возникает вопрос: а как тогда мы их можем видеть? Ответ прост: мы их и не видим. То, что мы наблюдаем у себя – это визуальная попытка мозга отобразить объект, который он не может увидеть, но знает, что объект есть. Более того, именно феи дают нашему мозгу тот самый якорь, который позволяет «увидеть» их. И то лишь в состоянии остановки времени, то есть отключив это самое время, мы можем связать наши разумы в некоем пространстве-времени.

Полагаясь на эти факты, я и Руиз в свое время и не согласились с трактовкой Алекса по поводу частоты кадров. Может, у него в мире так все и работало, однако тут это реальная остановка времени, но только в нашем понимании. Скорее всего, мы просто переходим в некое пространство-время, у которого времени как системы измерения нет или оно двигается относительно нас в совершенно другом формате скорости. Секунда там равна миллионам лет у нас, возможен и другой неизвестный нам вариант. Вот мы и подошли к существу вопроса: наши души, по словам фей, как и сами феи, находятся в других измерениях. И пространственный карман на самом деле также находится прямо тут, возле нас, но из-за нашего трехмерного восприятия мы просто не видим его. Но мы точно знаем, что это не астрал.

– А почему не астрал? – удивилась Елена. – Разве это не еще одно измерение?

– Нет. Астрал – это отражение четырехмерного пространства в нашем трехмерном мире, – отрицательно мотнул головой Янсон.

– Извини, но насчет астрала не могу с тобой согласиться, – возразил уже я. – Я там уже был, и думаю, что это некое отдельное пространство.

– Неужели? – усмехнулся он. – И какое ты там увидел новое измерение?

– Магию, – уверенно произнес я. – Магия именно там и влияет на реальность здесь.

– Магия – это воздействие на физические объекты с помощью заклинания на молекулярном уровне. Она не может быть отдельной величиной измерения, как длина или высота, – возразил Янсон.

– Но я видел, – горячо возразил я, – там все совсем по-другому видится и ощущается. Как будто ты чувствуешь само пространство.

– И чем ты его там чувствуешь? – улыбнулся Янсон. – В чем оно выражается?

– В объеме. То есть кроме длины, высоты и ширины там еще и объем. И именно в нем ощущается пространство, – убежденно доказывал я свою точку зрения. Я был уверен, что астрал – это именно наша реальность, но в четырех измерениях.

– Хм. Объем? – задумчиво почесал подбородок Янсон. – Ощущать объем… Интересное понятие. Хоть пока и не ясно, как его можно учитывать. И как оно может вписаться в систему координат.

– Никак. Нельзя вписать то, что не чувствуешь, только в самом астрале можно это осознать. Просто это самое измерение объема мы и называем магией. Давай я попробую объяснить… Это как пробовать перелить воду из одного ведра в другое с помощью обычного плоского круга, без трехмерной чашки: это сделать можно, но по капле. А берешь чашку – и спокойно переливаешь воду. А тут тот же принцип: мы не можем черпать магию без того самого объема, который дают нам феи. Скажу больше: именно они-то и меняют этот самый объем.

– Хорошо, хорошо, – подняв руки, улыбнулся Янсон, – давай пока отставим в сторону наш спор, все равно он пока только теоретический. Хотя имеет под собой твою практику. Давай вернемся к тому, с чего начали. София, тебе хоть что-то было понятно?

– Ага. Ничего сложного нет. Я уже с Сильвой связалась, и у меня теперь есть свой пространственный карман. – Соня с довольным лицом подошла к столу и, взяв чашку, отправила ее в никуда. Чашка исчезла. После чего достала ее оттуда и поставила на стол. – Так?

– Умница, доченька, – умилился Янсон и, подойдя, погладил по голове Софию, – просто молодчинка, схватываешь все на лету.

– Угу, вся в папу, который ей не отец, – съязвила Елена. – Ну вы тут и развели философию… Нет чтобы просто показать, как работает, – и все. Пф…

– Когда что-то делаешь, нужно понимать, как это работает, – нравоучительно произнес Янсон, подняв указательный палец.

– Угу, будто ты знаешь, как делать артефакты или движители гномов, – съехидничала Елена.

– Знаю, конечно, – возмутился Янсон, – или ты думала, что я не разбираюсь в этих элементарных вопросах?

– Надеялась… – буркнула смущенная Елена.

– Зря, – укоризненно посмотрел на нее Янсон. – Ну раз с этим вопросом решили, то осталась ваша подготовка в ближнем бою. Но это придется отложить, пока Алекс не поставит и не настроит нам биочипы. А то без них быстро исправить ситуацию у нас не получится. Но и с ними придется серьезно потренироваться. Так что остался последний вопрос – это участие в переговорах с гномами и имперцами.

– Пф… не вижу проблемы, – фыркнула Елена, – пойдете с Алексом вдвоем, и все. Нам-то с Софией зачем эти ваши переговоры?


– Хорошо. Так и сделаем, – махнул рукой он, – но тогда нам с тобой, Алекс, нужно серьезно обдумать, что можно говорить, а что нельзя.

– Без проблем, – пожал я плечами. – А драконы будут на этих самых переговорах?

– Надеюсь, что нет, – поморщился Янсон, – уж очень у них своеобразный характер…

– Ого!.. Вы знакомы с драконами? – восторженно воскликнула София.

– К сожалению, да, – скривился, как от лимона, Янсон.

– И какие они? – не унималась София.

– Хорошо, я расскажу, – тяжело вздохнув, произнес он. – Изначально драконы всегда держались отдельно, редко приближаясь к населенным районам. Но первый император Астера смог каким-то образом войти с ними в контакт. А дальше все как-то слишком быстро завертелось. Каким образом и когда драконы узнали о пользе радиации для их истинных тел, неизвестно. Но факт есть факт, они теперь воспринимают радиацию как удовольствие, а их дети, рожденные возле источника радиации, становились гораздо сильнее и разумнее остальных. Возможно, именно источником радиации император и заманил их сюда, а может, они и после об этом узнали. Драконы – весьма умные и сильные существа, но их мировоззрение очень сильно отличается от нашего. Осознав, что переселенцы из других миров – это не выдумка, а весьма конкретный факт, они решили, что у всех есть доказанный цикл перерождений. А значит, какой смысл держаться за эту жизнь? Нужно жить на полную, пока есть возможность. Эту их теорию очень сильно не любят церковники.

– Почему? – искренне удивилась София.

– Если ты беден и родился в нищете, то зачем работать? Можно покончить с жизнью, отправившись на перерождение, – усмехнувшись, ответил я вместо Янсона.

– Верно, или пойти творить что угодно, пока не убьют. Все равно потом переродишься. И если для долго живущих эльфов, или гномов, или магов эта философия не подходит, то для мало живущих людей такая идея может стать фатальной, – покачав головой, добавил он.

– Однако очень опасная религия, – задумчиво произнес я, – особенно когда есть доказательства в таком количестве. Я даже как-то не думал с такой стороны.

– Опасная? – удивился Янсон. – Отчасти да, но не более. Разумные в основном очень плохо верят в факты, которые сами не видели. В сказки, религию или еще более фантастические вещи – легко, а в реальность поверить сложно, да и не хочется. Как пример, можно взять ваши технические миры: у вас имелось множество фактов, подтверждающих переселение души, но разве вы в них поверили? Нет. Вы просто обосновали научно, что это невозможно, и все. Тут же другая ситуация: когда существует большое количество разумных, которые говорят, что это факт, начинают верить и другие. Вот этого и боятся церковники… Но вернемся к драконам. Из-за этих своих взглядов они превратились в драчливых и почти непредсказуемых существ, получающих истинное удовольствие и наслаждение от любой битвы, и чем значительнее риск для их жизни, тем больше они довольны. О чем говорить, если они считают за счастье погибнуть от руки сильного противника!..

– И как они с таким подходом еще не передохли? – проворчала Елена.

– О, в этом и есть самый большой парадокс, – улыбнулся Янсон, – так сказать, добивающий нормальную логику. Они очень сильно любят жить, ибо чем дольше ты живешь, тем больше удовольствия от битвы ты получишь. Стремиться умереть в бою и при этом желать прожить подольше – понять это у других разумных не получается.

– И что же делать этим другим разумным?.. – тихо произнесла София. – Что, драконам совсем не жаль их? Ведь многие из них гибнут просто потому, что драконам хочется подраться.

– Жалость, по-моему, отсутствует как понятие в их жизни, – вздохнув, ответил Янсон. – Если ты был слаб и погиб от этого, то будь благодарен, что твою жалкую и бесполезную жизнь прервал достойный соперник, отправив твою душу на вторую попытку получить нормальную жизнь. У драконов очень редко когда бывают калеки, очень уж они живучие и исцеляются слишком быстро. Но иногда и у них бывают раны, которые не в состоянии вылечить их организм. Так вот, в этом случае калека или тяжелобольной кидает вызов хранителю гнезда или старейшине. Считается честью погибнуть от руки сильнейшего из стаи.

– Ужас какой-то… – передернув плечами, произнесла Елена, – а я-то думала, почему эта дура так на меня лезла…

– Ты что, уже дралась с драконом? – восхищенно спросила София.

– Ну да, дралась… – смутилась Елена.

– Выиграла?

– Э-э-э… – еще больше засмущалась Елена, – ну… можно сказать и так.

– Я вмешался и вырубил ее противницу, – спокойно прокомментировал Янсон.

– Мог бы и промолчать, вредина, – буркнула расстроенная Елена.

– Как я говорил ранее, у вас, дамы, серьезные проблемы с ближним боем, – покачал он головой.

– А может, просто драконы сильные? – ворчливо спросила Елена.

– Сильные? Алекс в воздухе одолел одиннадцать драконов, потом спустился и уже на земле положил еще шестерых, причем против пяти драконов он дрался одновременно, – с сарказмом в голосе ответил Янсон, – а он, между прочим, младше кое-кого в пять раз, если не больше.

– Тоже мне, пример привел… – обиделась Елена.

– С биочипом и моими программами и вы так сможете, – решил вмешаться я.

– Точно так же?! – с круглыми от удивления глазами, одновременно в два голоса спросили Елена и София.

– Ну, почти. После тренировок и практики – вполне может быть, – слегка стушевался я от их напора.

– Вот мы и подошли к сути проблемы, – рассудительно произнес Янсон, – Алекс, ты так и не сказал, какие именно материалы тебе нужны для создания биочипа.

– Графен, композит из аморфного сверхтонкого сплава и нейронный процессор, – пожав плечами, ответил я.

– Что такое нейронный процессор, я знаю, но вот остальное… – задумчиво произнес Янсон, – объясни, что это; возможно, у нас просто другие названия.

– Без проблем. Графен – двухмерная аллотропная модификация углерода, образованная слоем атомов углерода толщиной в один атом; нужен для создания нитей связи с нервными окончаниями разумного и собственно самого биочипа. Композит из аморфного сверхтонкого сплава – это по сути ткань, вот только нити там сверхтонкие, из аморфного сплава. Этот сплав еще называют металлическим стеклом. Нужен для создания корпуса биочипа, – как можно более подробно пояснил я.

– Ясно. Кажется, я понял, что нужно, – кивая своим мыслям, сказал задумчиво Янсон. – И все это было у Руиза в том подземелье?

– Ну да. Там у него вообще много чего было… – вздохнул я.

– Хорошо. Что нам нужно, мы решили, а теперь слушайте, как мы этого добьемся…