Война для двоих
Часть 6 из 26 Информация о книге
– Что там у тебя с нашим хакером? Получилось что-то? – Так точно, товарищ полковник, получилось. Вот результат… – Радиолов передал Селиверстову флешку. Тот передвинул на середину стола монитор и наклонился, чтобы вставить флешку в USB-порт компьютерного блока. Потом начал читать прямо с монитора, комментируя по ходу дела: – Интересно… Интересно… Я же говорил генералу Трофимову, что у нас очень изобретательный хакер. Он умеет искать то, что обычно не находят штатные хакеры СВР и даже ГРУ. Такое уже пару раз, кажется, бывало. Это, впрочем, не наша, частная, проблема. У хакеров СВР свои приоритеты и несколько иной профиль деятельности, схожий с профилем деятельности хакерского подотдела нашего Главного управления Генштаба. У нас держат, как ты, видимо, знаешь, хакеров-диверсантов, а не поисковиков. В СВР поиск направлен по другим адресам. Но данные лейтенант Суматоха «накопал» интересные. Я свяжусь с генералом Трофимовым, и мы решим, что предпринять в том или ином случае. Боюсь только, что твоя задача, капитан, сильно усложнится. СВР может потребовать добыть данные о задаче, поставленной перед этим полковником из Управления по борьбе с наркотиками. А как их добыть? Но, как говорят, будем посмотреть… У тебя все? – Никак нет, товарищ полковник. Мне бы хотелось еще раз познакомиться с картотекой на свою группу. – Всю картотеку желаешь посмотреть или данные на кого-то конкретно? – серьезно спросил Селиверстов, исподлобья глядя на капитана. – На старшего лейтенанта Ласточкина. – А чем вызван такой интерес? – Его неумеренным любопытством. И Радиолов рассказал историю с флешкой. Полковник внимательно выслушал и сразу предложил свой вариант: – Может быть, не брать его в эту командировку? – А если это простое любопытство? Ласточкин, как я помню, в составе ОМОГ[16] участвовал в нескольких операциях в регионе Северного Кавказа, имеет правительственные награды. Несправедливо будет его обижать. К тому же, если подозрения против него подтвердятся, важно отследить его поведение и его связи. А если мы его оставим на базе, он может оказаться «кротом», которого потом будет сложнее «выкопать». – Понятно. Значит, сделаем так. Ты берешь его в Сирию под свою личную ответственность. Очень внимательно присматриваешься. Очень! Сейчас отправляетесь на склад, я предупрежу кладовщика, чтобы у всех офицеров принял под расписку личные трубки сотовой связи. Останутся только служебные. А все служебные трубки под контролем спутников космического управления. Если Ласточкин станет искать связь для передачи данных, он вынужденно будет пользоваться служебной трубкой. Его номер поставим на особый контроль. Все! Иди, собирай группу и отправляйтесь на склад. В дополнение я попрошу проверить трубку, которую сдаст Ласточкин. Чтобы все это выглядело менее подозрительным, на склад необходимо будет сдать все личные вещи из комнат. Все, что не планировалось взять с собой. Вопросы есть? – Так точно, товарищ полковник. Хотелось бы иметь связь с какой-либо агентурой среди бандитов. Я планирую работать малым числом бойцов, поэтому мне может понадобиться поддержка. Хотя бы информационная. – Это тебе Лесничий вариант подсказал? – Никак нет, товарищ полковник. – Ну, тогда Суматоха. Только как он понял, куда вы отправляетесь? Впрочем, по его хакерским материалам это было не сложно. Разведчик он профессиональный, ничего из внимания не упускает. Он посоветовал? – Так точно, товарищ полковник. – У группы Лесничего ситуация была такая, что мы вынуждены были просить у СВР контакты с агентурой. Позже они эти же контакты использовали вместе с испытателями боевых роботов. Тогда эту группу испытателей хотели включить в нашу ЧВК, но потом от этой идеи отказались, и их вывели в отдельное подразделение при ГРУ. Если у тебя будут сложности, тоже, скорее всего, дадим проверенные контакты. Я предупрежу генерала Трофимова, попрошу подготовить вам данные, чтобы потом не пришлось искать спешно. Впопыхах сделанное дело не всегда есть лучший вариант. Но это, предупреждаю еще раз, только на всякий случай. Такую связь с агентурой глубокой конспирации выделяют редко. Гораздо проще поискать контакты через полковника Черноиванова. Еще вопросы… Выкладывай все сразу. – Все, товарищ полковник. Пока все… Если возникнут по ходу дела, запрошу по связи. Связь через КРУС?[17] – Да, как обычно. Запрашивай, не стесняйся. В рабочее время через КРКС, если вопрос возникнет ночью, звони на трубку. Разговор, как ты знаешь, надежно шифруется. Мне в шифровальном отделе сказали, что расшифровать его, в принципе, возможно, особенно если он длится более двадцати минут. Но на это самому мощному суперкомпьютеру планеты понадобится не менее десяти лет. А за десять лет любые данные потеряют актуальность. Но все же постарайся укладываться в десять минут, это тот максимум, который расшифровке не поддается вообще. Кстати, ты данные с флешки скопировал? – Не успел еще, товарищ полковник. Селиверстов пощелкал компьютерной мышью, копируя данные на свой компьютер, потом вытащил флешку и протянул ее капитану: – Забери. А пока сходи на первый этаж в «секретку»[18]. Я позвоню туда. Чтобы секретчик не знал, кто тебя интересует конкретно, тебе дадут данные на всю твою группу. Просмотри. Потом на склад отправляйся, там уже все для вас готово… В секретной части ЧВК «Волкодав» возрастной прапорщик Шевченко уже подготовил к приходу капитана Радиолова все затребованные документы. Там было шесть не очень толстых папок. Седьмую, на самого капитана, ему смотреть не разрешалось. Доступ к ней имелся только у полковников Селиверстова и Самохвалова. – Рабочая комната свободна. Можете приступать, товарищ капитан, – предложил прапорщик, показывая на дверь в смежную комнату, специально выделенную для работы с документами. Выйти оттуда можно было, только пройдя мимо стола самого заведующего секретным отделом, так что вынести не возвращенные документы было невозможно. А при возвращении Шевченко каждую папку, как уже знал капитан, тщательно проверял, сверяя каждую страницу с перечнем, и осматривал печати «прошивки». Все это веяло архаизмом и смотрелось слегка странно в век всеобщего оцифрования документооборота, однако в «секретке» он в силу возраста заведующего, так и не научившегося набирать даже самый простой текст, осуществлялся в бумажном виде. Правда, копии документов, каким-то образом оцифрованные, существовали в головной конторе Службы, но они были недоступны не только для хакеров предполагаемого противника, но и для большинства сотрудников. В отдельной комнате, лишенной окон, никто не мешал капитану найти необходимую папку, и он стал внимательно изучать личное дело старшего лейтенанта Ласточкина. Ласточкин родился и вырос в Каунасе, в Литве. Его отец в звании прапорщика служил старшиной роты в седьмой дивизии ВДВ, тогда дислоцирующейся в Каунасе. Сын решил пойти по стопам отца и без всяких проблем поступил сразу после окончания школы в Рязанское училище ВДВ. К тому времени отец будущего офицера и снайпера получил звание старшего прапорщика и благополучно вышел на пенсию, на которой через полгода гражданской жизни и умер после совершенно неожиданного сильного инсульта. Но сын, желая продолжить дело отца, школу окончил почти с отличием, чуть-чуть не дотянув до медали, и поступил в то же самое училище, где пятью годами раньше учился капитан Радиолов. Только учился он не на факультете специальной разведки, то есть не готовил себя изначально к службе в спецназе. Уже в годы учебы курсант Ласточкин отличался отличной стрельбой, поэтому в дополнение к военно-десантному образованию параллельно получил второстепенное, но важное и даже решающее в его судьбе образование снайпера, в результате чего сразу после окончания училища был направлен для продолжения службы инструктором школы снайпинга. Именно оттуда его вскоре и забрали для дальнейшего прохождения службы в отдельную мобильную офицерскую группу спецназа ГРУ. Сразу после окончания училища тогда еще лейтенант Ласточкин поехал в Каунас, где женился на своей бывшей однокласснице по имени Лия. Сначала Лия уехала вместе с молодым лейтенантом к месту его службы, но жизнь в военном городке молодую женщину, имеющую среднее музыкальное образование, мало устраивала из-за невозможности работать по профессии, и, родив ребенка, она вернулась в Каунас, где продолжала жить вместе с родителями. Литва к тому времени была уже другим государством, и лейтенант Ласточкин проводил время отпуска, по сути дела, за границей, хотя в последние два года жена сама приезжала к нему вместе с дочерью в Россию. Капитан Радиолов дважды перечитал историю этой семьи, живущей на две недружественные и даже антагонистические страны. Но в силу профессии военного разведчика он умел читать и между строк. В простой армии, даже в тех же воздушно-десантных войсках, к подобному отнеслись бы с прохладцей, и офицера могли бы попросту «выжить» на «гражданку». Радиолов сам знал несколько аналогичных случаев, когда брак с иностранкой ставил крест на карьере офицера. Тем более что Литва давно уже стала членом НАТО. Но, скорее всего, у командования военной разведки были связанные с Ласточкиным далеко идущие планы, и оно не возражало против подобной семейной жизни старшего лейтенанта. Планы эти, естественно, были на длительный срок «заморожены», но как вариант использования офицера все же хранились. Капитан Радиолов при этом допускал, как встречный вариант, что о существовании у Лии мужа – офицера российской военной разведки – знали и в разведывательном управлении Генштаба Литвы, следовательно, знали и в разведывательном управлении НАТО, так что через жену Ласточкина вполне могли бы завербовать. А наличие дочери, гражданки Литвы, упрощало этот процесс. И это значило, что, завербован он или нет, ко всем действиям снайпера группы следует присматриваться с тройным вниманием. Настроения изучение личного дела своего подчиненного капитану Радиолову не подняло, впрочем, и не испортило, только озадачило. Подозревать человека, которого хорошо знаешь и на которого хотел бы положиться в трудной ситуации, не слишком приятно, и потому Радиолов решил подозрения отложить в дальний, грубо говоря, ящик памяти, не забыть о них, но и не форсировать события разбирательством… Глава шестая Вернувшись в свою комнату, Радиолов обнаружил, что дверь открыта, хотя ему казалось, что он закрывал ее на ключ. Сразу пройдя к столу, он положил ладонь на свой ноутбук, и он показался излишне теплым. Правда, падавшие сквозь стекло прямые солнечные лучи тоже могли нагреть корпус. Не помня точно, закрывал он дверь на ключ или забыл второпях, капитан решил никому ничего не говорить. Несправедливое обвинение порой бывает более обидным, чем даже справедливое. Радиолов поочередно обзвонил всех бойцов своей группы, вызвал к себе с двумя сотовыми трубками – со служебной и личной, но объяснять, что такое странное приказание означает, не стал. В дополнение приказал захватить все личные вещи, которые раньше планировалось оставить в комнате, в том числе и гражданскую одежду и даже туалетные принадлежности, которые не планируется взять с собой. Решил при этом, что заведующий вещевым складом сам все объяснит. Свои вещи вместе с ноутбуком капитан тоже уложил в вещмешок. Он должен первым показать пример выполнения приказа. Так, дескать, действовать требует инструкция. Группа собралась быстро, и так же быстро все вместе двинулись в сторону склада. Немолодой кладовщик в звании старшего прапорщика смотрел на офицеров серьезно и солидно. Он только на днях получил повышение в звании, и ему казалось, что все обращают на это внимание, хотя в реальности внимание на лишнюю звездочку на каждом погоне обращал он один. Старший прапорщик уже подготовил четырнадцать пустых бумажных мешков и вручил по одному маленькому и одному большому каждому офицеру группы. – Сюда складывайте личные вещи, личные трубки сотовой связи, личные документы, повседневную одежду и вообще все, что не намерены брать с собой. Новые документы получите в «секретке», куда отправитесь после меня. Одежду примеряйте, подбирайте сразу по размеру. Подгоняйте, если это возможно. Что требуется сменить, меняйте, позже возможности уже не будет. Вообще-то размеры одежды в самом подробном виде были описаны в личной карточке каждого бойца группы, и костюмы экипировки «Ратник» цвета песочного камуфляжа были уже подобраны для каждого, как и обувь, как и оружие, тоже выкрашенное в нужный цвет. Только патроны были стандартными. Их красить необходимости не было, но каждый получил свой боевой комплект. – Командир, мне новые винтовки надо «пристрелять», – сообщил старший лейтенант Ласточкин, двумя руками держа свою длинную новую винтовку «Корд» и пока не прикасаясь к стоящей у стены второй винтовке, которую тоже должен был взять с собой – сверхточную и сверхдальнобойную винтовку «Сумрак» с глушителем. – Со старой я давно сдружился, а за эти ручаться не могу, пока не привыкну. – Сколько тебе времени на «пристрелку» требуется? – По крайней мере, час. На обе винтовки. – У нас на всю группу на пристрелку оружия выделено сорок минут. Тир тебя устроит? – Лучше бы на стрельбище… Все-таки стрельбу с дистанции требуется проверить. – Хорошо. Я сейчас закажу автобус. Все вместе туда и поедем. – Капитан почему-то не желал отправлять Ласточкина одного даже на стрельбище. Он позвонил со служебной трубки в гараж и договорился, что через сорок минут микроавтобус будет подан к административному корпусу для поездки на стрельбище. За оставшееся время требовалось успеть получить остатки на складе, хотя остатков было немного – только «сухой паек» и боеприпасы, а потом получить в «секретке» новые документы на псевдонимы, с которыми бойцы и должны были отправляться в Сирию. Все происходило по-армейски выверенно и четко. Только старший лейтенант Ласточкин, глянув в новые документы, возмутился фотографией: – Разве это я! У меня в реале физия не такая же плоская! Так что, теперь просить кого-то, чтобы мне ее сплющили? Ради сходства… – Сам фотографии готовил, – опережая командира, ответил лейтенант Карошко. – Но если тебе фото не нравится, мы можем тебе физию дружно сплющить самой простой пластической операцией… – и показал свой весомый кулак. Картина была внушительной. – Это вопрос фотогеничности, – добавил Радиолов. – У нас в училище был курсант… В природе – красавец-мужчина! Но на любой фотографии смотрелся обезьяной. Так уж природа постаралась. Одно дала – другое отняла. Старший лейтенант спорить не стал. Видимо, знал, что нефотогеничен, к тому же при отсутствии таможенного и пограничного контроля, а они планировали вылетать именно так, его никто не остановит из-за фотографии. Поездка на стрельбище прошла в штатном режиме. Опробовали новые тепловизионные оптические прицелы. Оружие было быстро «пристреляно» и подготовлено под привычки каждого. Аккумуляторы к новому оборудованию, чтобы не тратить несколько часов, решили заряжать уже на месте, потому пользовались старыми аккумуляторами, которые водитель автобуса взялся отвезти на склад. Вернувшись со стрельбища, группа еще час прождала в жилом корпусе, когда подадут автобус для поездки в аэропорт. Капитан Радиолов за это время успел сходить к лейтенанту Суматохе, который перебросил ему данные с простой флешки на универсальную, имеющую выходы и на простой USB-порт, и на мини-USB, чтобы использовать флешку на служебном смартфоне, поскольку свой ноутбук капитан сдал на склад для хранения… Дорога до аэропорта Чкаловский много времени не заняла. Хорошо, что не требовалось проезжать через Москву, с ее обязательными в это время суток пробками. Микроавтобус заехал прямо на стоянку самолетов, где у военно-транспортного самолета оставался открытым задний люк, через который уже заехали две боевые машины пехоты, отправляемые тем же бортом. На башнях красовались по две латинские буквы «МР», что означает Military Police[19]. Для группы оставались свободными кресла в передней части самолета и боковые откидные сиденья, обычно используемые для размещения воздушного десанта. Все бойцы ЧВК в свое время прошли парашютную подготовку, прыгали в том числе и с таких больших самолетов. Но в этот раз никому десантироваться необходимости не было, поэтому группа разместилась не на боковых сиденьях, а в более удобных креслах, в одном из которых лежала чужая спортивная сумка, показывающая, видимо, что это кресло занято. И в самом деле, перед тем как закрыться заднему грузовому люку, в самолет вошел моложавый, спортивно выглядящий генерал в красном берете военной полиции. Среди бойцов группы пробежал шепот: – Генерал! – Генерал! Капитан Радиолов, трепетно относящийся к субординации, сразу въехал в ситуацию и дал команду своей группе: – Встать! Смирно! Но генерал дал вялую отмашку рукой, предлагая не беспокоиться, и сел в кресло, а саму спортивную сумку устроил на коленях. Из кабины пилотов вышел подполковник с наушниками на голове, осмотрелся, погладил свой отвислый животик и подошел не к генералу, а к капитану: – Все в сборе? Вылетаем? – Если больше пассажиров нет, – ответил Радиолов, понимая, что генерала, скорее всего, просто взяли в попутчики, как и две боевые машины пехоты, чтобы не гонять почти пустой самолет. – Наши все на месте… Подполковник ушел. Самолет быстро, хотя и с заметной натугой, взлетел и, набрав высоту, взял нужный курс. В том, что полет проходит уже на значительной высоте, сомневаться не приходилось, стоило только посмотреть в иллюминатор, где далеко внизу видны были плотные облака. Картина была однообразная и быстро надоедала. Глаза Радиолова сами собой начали закрываться, и бороться с этим не стоило, потому что так быстрее пролетало полетное время. Рядом с капитаном сидел старший лейтенант Ласточкин и тихо дремал, зажав между коленями свою длинную винтовку с массивным дульным тормозом. Сон был не крепким, так как время от времени он открывал глаза и посматривал вокруг. Вот он в очередной раз открыл глаза и осмотрелся. – Анатолий Васильевич, – обратился к нему капитан. – Когда вернемся, ты в отпуск куда «намыливаешься»? – Жена должна с дочерью из Каунаса приехать. Они на машине. В Крым думали двинуть. Хорошо бы к тому моменту мост успели бы ввести в эксплуатацию. А то на пароме добираться нудно. Там очереди большие, и погода не всегда позволяет. Радиолов согласно кивнул и, закрыв глаза, незаметно уснул. Проснулся он только тогда, когда Ласточкин уже поднимался со своего кресла, и понял, что они приземлились. К ним подошел тот самый летчик-подполковник, что спрашивал у капитана согласие на вылет и сообщил: – Мы в Иране. Сейчас произойдет дозаправка, и полетим дальше. В воздухе к нам присоединятся два истребителя-бомбардировщика. Это наше прикрытие. Кстати, поскольку у вас ни у кого нет иранской визы, выходить на летное поле никому не рекомендуется. Персы народ привередливый, могут придраться, даже если на три шага от самолета не отойдете… Через Ирак полетим без посадки, – пообещал подполковник, развернулся, колыхнув животом, и ушел в пилотскую кабину, бросив на ходу: – Следующая посадка уже в «Химках». – Где-где? – встрепенулся Ласточкин, словно испугался, что по какой-то причине самолет возвращается в Москву. – В Хмеймиме… Здесь Хмеймим мы «Химками» зовем. Для краткости…