Влияние ипотеки на личную жизнь

– Свадьба? Так далеко я не планирую, – ответила Стелла. Она хоть и вздрогнула от его внезапного появления, но постаралась ослепительно улыбнуться.

– И напрасно! Максика надо брать тёпленьким, иначе увильнёт. Он может быть скользким, как рыба, если захочет.

– Вперёд! Совет да любовь! – Стелла разозлилась, вспомнив о планах Дениса насчёт устройства Светы с Персиком. – Я тебя просила не подкрадываться? Я тебя просила не подслушивать? Ты адвокат или вражеский шпион?!!!

– А я тебе говорил, что ты мне нравишься? – Денис улыбнулся чеширским котом и сверкнул своим фирменным демоническим взглядом. – Я за тебя волнуюсь.

Ну? Как на такого можно злиться? Вот же прохвост.

– Ты мне тоже нравишься, – миролюбиво сказала Стелла, – и я тоже за тебя волнуюсь. Приличный адвокат не должен так себя вести. Убирайся!

– Ухожу, ухожу! – Денис поднял руки вверх и ретировался к выходу.

Зинка проводила его взглядом, и, убедившись, что он покинул помещение, поинтересовалась:

– Ну, чо как?

– Вполне. Очень даже, – призналась Стелла, вспомнила, как оно было, и почувствовала, что её щёки буквально вспыхнули.

– Ты, часом, не влюбилась в прокурора? – Зинка с озабоченным видом потрогала лоб подруги, видимо, решила проверить, не впала ли та в любовную горячку.

– Вот ещё! Я уже большая.

Действительно, взрослые девочки так быстро не влюбляются, они иногда вообще стараются не влюбляться, потому как знают, что влюбляться опасно, себе дороже. Если не влюбляться, никто тебе сердце не разобьёт. Ведь потом с разбитым сердцем ты будешь никому не нужна, да и тебе тоже никто не будет нужен. А кроме того в отношениях с прокурором почему-то странным образом полностью отсутствовало вот это: позвонит, не позвонит. Присутствовала абсолютная уверенность, что позвонит. Куда ж он денется?

– Это хорошо, что не влюбилась, значит, у Турика есть ещё шанс, заметила Зинка.

– При чём тут вообще Турик?

– Турик при всём, я за него болею. – Продолжила гнуть свою линию Зинка. – Лучше скажи честно, кто лучше, Турик или прокурор?

– Не знаю, не разобрала ещё. Хотя…, – Стелла вспомнила разговор с мамой. – Прокурор хорош, а ещё он очень заботливый и надёжный, а Турик…. Вот где он, спрашивается, Турик этот? – Стелла посмотрела по сторонам.

Действительно, даже адвокат вокруг вьётся, хотя она ясно дала понять, что больше ему ничего не светит. А Турику она ничего такого не говорила, только выказала своё расстройство, что по глупости совершила ошибку. Выходит, не простил он ей эту ошибку. И чего теперь? Названивать ему да прощения просить, а потом сидеть и ждать, когда простит? А вдруг так и не простит никогда? Так всю жизнь прождать можно. Или ещё того хуже, сделает вид, что простил, а сам всё время припоминать будет. Как же всё-таки хорошо, что она не влюбилась в самого Турика!

– То есть, пороги не обивает? – Зинка тяжело вздохнула.

– Совершенно не обивает!

– А прокурор обивает?

– Ещё как! Буквально, ты их в дверь, они в окно.

– Знаешь, это может оказаться опасным. Ты силовика в дверь, а он в окно, да с усилением. Так может позаботиться о тебе, что не будешь знать, куда от его заботы деваться.

– Тут ты права. Есть такая возможность, – согласилась Стелла.

В словах Зинки имелся конкретный резон. От прокурора, случись что, так просто, как от адвоката не отделаешься. Но что такого разэтакого может случиться? Он ведь даже на неё ни капельки не обиделся за то, что она с адвокатом путалась. Позлился немного и всё. Хорошо всё-таки, что он про Турика ничего не знает. С адвокатом-то у него явно какие-то дела общие, поэтому адвоката за Стеллу можно не сильно убивать, а вот от Турика прокурор точно может мокрое место оставить.

Во второй половине дня Стелла обнаружила в прошлогоднем годовом отчёте жирной-прежирной конторы то, что всегда лежало на поверхности, но на что она никогда особого внимания не обращала. Не обращала вовсе не от нехватки компетенции, а потому что ей даже в голову не могло придти, что такое возможно в частном бизнесе. Контора демонстрировала вопиющую прибыльность, настолько вопиющую, что она соответствовала тому самому смешному, явно взятому с потолка, плану по росту этой самой прибыли, выданный банку в начале года. Однако львиная доля затрат в расчёт этой прибыли не принималась, а числилась на незавершённом производстве. Мол, потратились, но в будущем эти затраты дадут невиданную прибыль. Однако это пресловутое незавершённое производство с минимальными изменениями то в плюс, то в минус далее кочевало из каждого предыдущего квартального отчёта в следующий. И если примитивно, как говорится, всем чохом включить эти затраты в расчёт прибыли и убытков, то прибыль, разумеется, какая-никакая останется, но совсем не та, которую, явно хотелось бы продемонстрировать банку. Соответственно, в очередном квартальном отчёте, который Стелла подмахнула, устав разбираться в замысловатых банковских показателях, это незавершённое производство тоже присутствовало как переходящее знамя.

Стелла отправилась в подчинённый ей отдел финансового учёта. Начальница отдела на вопрос Стеллы о незавершённом производстве сделала большие глаза и развела руками.

– Как приказали, так мы и сделали.

– Кто приказал?

– Бывший финансовый директор.

– Но он же не сам это выдумал.

– Конечно, не сам. Ему тоже приказали.

– Это же называется приписки! Я такое подписывать больше не буду. Во всяком случае до того момента пока мы с вами не установим правила разнесения затрат по проектам и не увидим полную реальную картину.

– Стелла, ну кто же вам даст это сделать? – практически простонала начальница отдела.

– Как кто? Наш новый генеральный директор, разумеется.

– Так он же в первую очередь мудак, а потом уже директор! – с горечью в голосе произнесла начальница отдела, видимо, наболело. – Вы разве это ещё не поняли? А во вторую очередь, он в реальной картине ни капельки не заинтересован. Насколько я знаю, это его идея была. Только я вам ничего не говорила.

На следующий день весь отдел финансового учёта в полном составе написал заявления на увольнение. И как Стелла ни уговаривала их остаться, девушки стояли на своём.


Разумеется, Стелла догадалась о причинах паники, охватившей весь финансовый отдел. Бывший финансовый директор уже давно работает на новом месте, со Стеллы взятки гладки, так как она новенькая, а вот рядовых исполнителей в случае скандала ни одна уважающая себя организация на работу не возьмёт. А скандал непременно будет, если Стелла продолжит добросовестно исполнять функции финансового директора, и о приписках станет известно в банке. Бывший директор не дурак. Глаза выпучит и пойдет в несознанку. Кого тогда обвинят? Кто регулярно липовал все эти отчёты? На кого Бородатая женщина Машутин повесит всех собак? Уж этот-то точно подчинённых прикрывать не будет.

Борец сумо кудахтала как потерпевшая и пила валокордин. Машутин из своего далёка, то есть, из московского офиса, в свойственной ему истерической манере потребовал от службы персонала проведения тщательного расследования причин такой эскапады финансисток.

– Стелла! Скажите, что нам теперь делать? – простонала Борец сумо, держась за сердце. Она прижала Стеллу в коридоре, обдав её стойким запахом лекарств.

– Как что? – Стелла пожала плечами. – Можно подумать, у вас первый раз отдел в полном составе увольняется.

– Не в первый, но это обычно программисты. Найдут, где лучше платят, и перекочёвывают туда всей командой.

– И что вы в таком случае делаете?

– Ищу новых. – Борец сумо горестно вздохнула.

– Ну, так ищите новых финансовых менеджеров! Попробуйте уговорить наших остаться, хотя бы для передачи дел. И очень вас прошу, обязательно устраивать претендентам собеседования со мной. Мне с этими людьми работать.

– Разумеется! Как можно иначе?

– Да чёрт его знает! У нас тут всё возможно. Велит вам Машутин взять на работу какую-нибудь высокопоставленную банковскую дочку, вы и возьмёте, а мне потом за неё работать.

Борец сумо в ответ опять тяжело вздохнула и тоскливо побрела в сторону кафе. Видимо решила начать проведение тщательного расследования и поиск новых финансистов именно оттуда.

Всю неделю Стелла занималась бесконечными совещаниями с бухгалтерией и теребила отделы продаж. С разнесением накладных расходов по двум основным направлениям дело обстояло гораздо проще, чем с их распределением внутри по отдельным проектам. Никто не хотел признавать тот или иной проект убыточным.

В пятницу её вызвал Машутин, наконец, посетивший свой питерский кабинет, и потребовал, чтоб она прекратила отвлекать людей от работы и занялась делом, а именно подготовкой очередного квартального отчёта перед банком. Стелла не вдаваясь в подробности с приписками попыталась, было, объяснить ему, почему столь необходимо установить правила разнесения накладных затрат по проектам. Она не имела никакого желания подводить своих уже бывших подчинённых. Пусть уж на работу сначала куда-нибудь устроятся. Стелла как никто знала, как тяжело сейчас найти приличную работу.

Машутин слушать про затраты отказался, и стал выговаривать ей за то, что она якобы не смогла найти общий язык со своими подчинёнными. Стелла поняла, что сейчас он объявит её виновной в разгоне дружного и сплочённого коллектива отдела финансового учёта.

– Неужели назначенная вами тщательная проверка выявила наличие у меня несносного характера? – поинтересовалась она у входящего в раж начальника.

Она решила в этот раз не давать Бородатой женщине возможности бесноваться на всю катушку. Уж как-нибудь она обойдётся без истерики и криков помощника депутата, возомнившего себя большим руководителем.

По слухам, принесённым на хвосте коммуникабельной Василисой, Борец сумо переговорила со всеми увольняющимися, но, как ни старалась, никакого криминала в поведении Стеллы не накопала. Как сообщила Василиса, Борец сумо старалась с невиданным доселе рвением, но надо отдать должное, все финансистки вели себя прилично и на Стеллу не жаловались. А чего им собственно жаловаться? Общалась она только с начальницей отдела, невыполнимых задач не ставила, квартальную премию сама не распределяла, полностью отдала её в отдел на усмотрение начальницы. Себе ни копейки не взяла, не привыкла. На прежнем месте работы топ-менеджерам премию всегда выписывало руководство. И не просто выписывало, а в соответствии с достигнутыми результатами. Это только в жирной-прежирной конторе оказалось принято начальнику самому себе из общего котла премию забирать, оттого и грызня в отделах и подразделениях начиналась по результатам каждого квартала. Сначала Стелла думала, что это Борец сумо подобную систему стимулирования учинила в соответствии со своими иррациональными методами, потом поняла, что руководитель службы персонала не самое большое зло. Она, конечно, тётка ленивая и бестолковая, сплетница и интриганка, но в целом на процесс управления персоналом никакого влияния не оказывает. Нет у неё таких полномочий. И вообще на её месте достаточно обычного начальника отдела кадров. Ну, да. На месте Стеллы тоже достаточно простого начальника финансового отдела. Хотя, какой же тогда Машутин будет генеральный директор, если в жирной-прежирной конторе никаких других директоров не останется? Плох тот помощник депутата, который не мечтает стать не просто директором, а непременно директором генеральным!

– Проверка проверкой, но я ещё сам с людьми переговорю, – пригрозил Машутин слегка остывший после её замечания.

– Обязательно переговорите, вам они непременно скажут! – сказала Стелла, представив, как бывшая начальница отдела финансового учёта расскажет этому невесть что о себе возомнившему хаму, что он в первую очередь мудак.

Видимо, то что Стелла ни словом, ни полсловом пока не обмолвилась Машутину о выявленных ею приписках, произвело на увольняющихся неизгладимое впечатление. Все держались партизанами и ссылались на неведомые личные обстоятельства и проблемы со здоровьем, как о причинах увольнения. Стелле клятвенно пообещали отвечать на все её вопросы в онлайне и содействовать адаптации новых людей.

Ну, и, разумеется, всю неделю она крутила шуры-муры с прокурором. Он отвозил её на работу и встречал после, ужинали они непременно в ресторанах, потом ночевали у него в квартире. Он, правда, предлагал для разнообразия как-нибудь переночевать у неё, дабы изучить, чего там девушки могут позволить себе купить в ипотеку, но Стелла почему-то пока не хотела приглашать его к себе, в своё личное пространство. Она долго этот дом выстраивала именно так, как хотела, так, чтобы ей, Платоше и няне Оксане было удобно. Можно сказать, гнездо вила: веточка за веточкой. Прокурору в этом доме места не предусматривалось.

Вот когда-нибудь потом, когда она в него влюбится, тогда вполне может быть, но пока…. Конечно, прокурор ей нравился, даже очень, и её уже особо не смущала его работа на службе режиму, но чего торопиться? Она уже поторопилась один раз. Тем более, что и так всё неплохо складывается. Прямо скажем, доселе невиданная красивая жизнь наступила.

В пятницу после общения с Бородатой женщиной Стелла вышла с работы темнее тучи. Прямо у выхода из бизнес-центра на пешеходной части её ждала огромная прокурорская машина.

– А чего прямо вовнутрь не заехал? – строго буркнула она, вскарабкавшись на пассажирское сиденье.

– В следующий раз непременно заеду, погляжу, кто там тебя так изводит, что ты на мегеру похожа. – Он чмокнул её в щёку и погладил по колену. – Того и гляди, снег повалит!

– Да, так, мелкие пакостники достали, извини. – Стелла махнула рукой.

Действительно, до белого каления её довёл Машутин, а она готова безвинному человеку голову откусить. Она, конечно, и Машутину готова голову откусить, и если б не ипотека, давно откусила бы. И этот тоже не такой уж и безвинный. Вон, заехал куда, а тут люди ходят, между прочим. Так что нечего перед ним извиняться, а надо сделать ему выговор:

– Но ты тоже хорош, сюда въехал? Это же немножко хамство.

– Немножко можно. Зачем, скажи, служебное положение, если им нельзя воспользоваться?

– Затем, если все начнут пользоваться служебным положением, получится бардак.

– Ну, не у всех же такое служебное положение. Всем и не надо!

Он привёз её опять в тот ресторан с уточками и кроликами и опять заказал домашних котлеток с пюрешечкой и солёным огурчиком.

– С таким закусоном мне всё-таки надо выпить водочки, – сообщил он, потирая руки. – Ты не возражаешь?

– Да, на здоровье. А почему бы я вдруг стала возражать? – удивилась Стелла. – Я могу сесть за руль.

– Глупости какие! Мы тебе тоже водочки нальём.

– Не хочу, я её не люблю.

– Тогда вина. Я точно знаю, какое тебе понравится.

– Я могу обойтись.