Вижу Цель

"Могло быть хуже!"

Эрик попробовал связаться с другими оставшимися в живых, - а таких должно было быть немало, раз ходовая рубка уцелела, как единое целое, - но никто не откликнулся. Тогда, запустив, на всякий случай, диагностику, надо же было понять, почему нет связи, Эрик отстегнул "упряжь" ремней безопасности и встал на ноги. Как ни странно, гравитация на мостике все еще действовала, пусть и ослабленная, как минимум, наполовину.

"Значит, часть машин все еще действует!"

Скорее всего, так дела и обстояли, но вот освещение в рубке вырубилось капитально. Фонарь в шлеме Эрика тоже не работал, так что действовать пришлось в полумраке, в густых тенях, иногда практически на ощупь. Двигаясь, большей частью по памяти, и руководствуясь при этом скорее интуицией, чем тем, что видели глаза, Эрик обошел рубку, но лишь затем, чтобы убедиться - все находившиеся в командном центре офицеры были мертвы. Пульты управления, экраны, кресла - да, практически все, что попало "под мановение картечи", было разрушено. Его ложемент, к слову, тоже пострадал, и выходило, что это лишь дело случая, - обыкновенная статистическая погрешность, - что Эрик поймал корпусом всего лишь три, не самых больших и к тому же не самых опасных осколка. Тело болело, голова кружилась, да и дышалось не так, чтобы легко, но все-таки он был жив и не потерял мобильности.

Итак, поиски в рубке закончились практически ничем. Живых здесь, кроме него, не оказалось, а все немногочисленные входы-выходы стали непроходимы из-за массивных разрушений. И единственной полезной вещью, которую он нашел буквально на ощупь, оказался резервуар с сжатым кислородом, что увеличивало время его "автономного плавания" еще минут на сорок или около того.

"Надо проверить лифт!" - вспомнил Эрик про свой штаб, находившийся двумя палубами ниже, и, следует заметить, вовремя вспомнил, потому что с группой спасателей, пробивавшихся в рубку снизу, как раз оттуда, где располагался Штаб эскадры, он встретился именно в серьезно пострадавшей шахте первого лифта...





***





Доклад начальника штаба эскадры коммандера Келлера Эрик выслушал, лежа на операционном столе. От общего наркоза он отказался, а местный наркоз разговаривать не мешал. Что действительно мешало, так это приступы невыносимой боли, бившие время от времени по желудку и левой стороне груди. Но Эрик предпочитал страдать и быть в курсе событий, чем лежать "трупом" в госпитале крейсера "Влиланд", куда его переправили с разбитого и потерявшего ход флагмана эскадры.

Итак, Эрик лежал на операционном столе и, сжав зубы, терпел боль, а Адам Келлер рассказывал, стараясь не мешать бригаде хирургов, корпевшей над покоцанными животом и грудью адмирала Вильфа. По-видимому, его это смущало, но коммандер крепился и докладывал. Получалось, что холодяне сражение выиграли с "разгромным счетом". Их потери были большими, но не ужасающими, как можно было ожидать, принимая во внимание разницу в размерах сошедшихся в бою эскадр. В общем, не пиррова победа, если говорить без обиняков. Потери же бёза иначе, чем катастрофическими не назовешь. Относительно целыми ушли из системы Альфы Октопуса всего двадцать два корабля, да и то половина из них - транспорты. Так что, систему холодяне отстояли, набив несметное количество вражеских кораблей и захватив при этом множество пленных.

Сейчас - десять часов спустя после окончания битвы - холодяне все еще занимались спасением людей, оказавшихся на потерявших ход крейсерах, эсминцах и фрегатах, подсчетом потерь и учетом трофеев. Впрочем, если учет - это епархия тыловиков, то допрос пленных, исследование чужой техники и вооружения и, разумеется, поиски секретных данных - поле деятельности разведчиков, которые наконец-то дорвались до принадлежащего бёза добра.

- Неплохо, - выдохнул Эрик, переждав очередной приступ боли.

- Прошу прощения, господин адмирал, - возразил Келлер, - но, по-моему, это блестящая победа!

"Возможно, что и так", - согласился с ним мысленно Эрик, но вслух ничего подобного говорить не стал, поскольку считал, что ему - и вверенной его командованию эскадре, - в этом бою просто повезло. И, к слову, не единожды. А везение, удача - все это настолько эфемерные материи, что даже говорить об этом не стоит.

"Опять свезло!" - повторил Эрик любимую присказку.

Во всяком случае, если действительно имела место победа, то его заслуга в этом была минимальна, и хвастаться ему тут было нечем...





Глава 6. Война





1. Пятое июня 2534 года, система Альфы Октопуса

На постоянную базу флота в системе Эпсилон Летучей мыши, находящуюся в пятнадцати "кликах" от Альфы Октопуса, сообщение о начале вторжения пришло четырнадцатого мая в 19-03 стандартного времени. Еще через шесть часов и тридцать семь минут поступило уведомление о начале сражения, о результатах которого стало известно в 03-17 пятнадцатого мая. Так что командующий Третьим флотом лейтенант-адмирал Эрвин Вурм получил полный отчет о сражении в системе Альфы Октопуса только в 18-29. К этому времени он уже знал о другом сражении, которое произошло в системе Гаммы Януса, расположенной на противоположном краю сектора, являвшегося зоной его ответственности - там бой закончился "вничью", но бёза все-таки отступили, - и адмирал совершенно логично, во всяком случае, если исходить из здравого смысла и законов оперативного искусства, предположил, что, проверив фланги, следующий удар бёза нанесут где-то в центре его позиции. Туда он и стал срочно стягивать все имеющиеся в наличии резервы. Ну, а на Альфу Октопуса адмирал Вурм послал поздравление "с блестящей победой", соболезнования "по случаю героической гибели в бою адмирала-стажера Вильфа", три ящика орденов и медалей, которыми имел право награждать без обращения в высшие инстанции флота, транспорт с боеприпасами и запчастями для мелкого ремонта "на ходу", три буксира, два ремонтных корабля и госпитальное судно "Альбрехт фон Галлер".

Совсем другое впечатление произвела информация о произошедших сражениях - семь крупных боестолкновений с бёза в трех разных секторах обороны, - на Главное Командование на Холоде. Как бы неприятно им не было это признавать, но, будучи настоящими военными профессионалами, адмиралы согласились с тем, что прав, в конечном итоге, оказался адмирал Лобанов, безошибочно предсказавший не только пять из семи районов, в которых произошли космические сражения, но и характер действий противника. Соответственно, уже шестнадцатого мая было принято решение на перераспределение сил, и в систему Альфы Октопуса - минуя для скорости штаб Третьего флота, - были направлены 15-я и 23-я линейные эскадры под общим командованием вице-адмирала Йорама Бэра. Вместе с его силами на Альфу Октопуса следовали так же двадцать два суперсовременных ударных крейсера и три корабля-матки с эскортом из эсминцев и тяжелых фрегатов. Эти силы предназначались для пополнения 37-й эскадры, находящейся под командованием вице-адмирала Вильфа. Приказ о производстве Эрика, - в конечном счете, оказавшегося живым, - в столь высокое звание летел к нему вместе с новыми погонами на флагманском крейсере "Фрибур", который должен был заменить разбитый и не подлежащий восстановлению "Хобергорн". Вопрос же о наградах всем отличившимся участникам сражения решался в управлении личного состава Главного Командования и в Сенате республики Холод. Впрочем, Эрик узнал о всех этих "телодвижениях" с опозданием на семь дней, когда двадцать третьего мая флотская эстафета доставила на "временную базу флота" в системе Альфы Октопуса приказ Главного Командования и несколько писем, адресованных лично ему: сдержанное письмо от адмирала Лобанова, который одобрил все без исключения решения, принятые адмиралом Вильфом; теплое, если не сказать большего, послание от матриарха клана Вильф; и три письма от собственной супруги Эрика - нобиллы-патрицианы Кати Антонии Мориц Вильф, первое из которых иначе, как истерикой не назовешь, хотя второе было уже выдержано в более спокойном тоне, а третье - было написано в лучших традициях аристократического эпистолярного жанра республики Холод. Но, если честно, Эрика в нынешних его обстоятельствах все эти эпистолы, - как бы хороши или трогательны они ни были, практически не взволновали. Он был слишком занят другими, крайне важными и попросту неотложными делами, которые отнимали все его силы, занимали все его время и требовали всего - без исключений - его внимания.

Эрик после сражения с бёза четыре дня провел в постели. Врачи требовали "полежать" хотя бы дней десять, поскольку у него были серьезно повреждены левое легкое, желудок и часть кишечного тракта, и это, не считая поломанных ребер и порванных мышц. Однако Эрик себе такой роскоши позволить не мог. Он ведь не только командовал эскадрой, то есть, боевыми кораблями и людьми, которые на них служили, он за этих людей отвечал. И, прежде всего, не перед Главным Командованием или еще перед кем, а перед богом и собственной совестью. Сражение же с бёза дорого обошлось бойцам и командирам 37-й эскадры. Было потеряно около половины всех тяжелых кораблей, а многие другие, хотя и оставались на ходу, имели повреждения разной степени тяжести. Большие потери понесли и ракетоносцы: двадцать семь из них были уничтожены и сорок два серьезно повреждены вражеским огнем. И за всем этим стояли люди. Погибшие и раненые, а также те, кто все еще оставался в строю. И все это - если даже отвлечься от понимания своей ответственности, - было крайне серьезно, так как, забыв о личных переживаниях, Эрик должен был сейчас готовиться к следующей атаке бёза. А то, что она рано или поздно последует, он не сомневался. Придет или не придет к нему обещанная командованием помощь, это еще вилами по воде писано. Но даже если Главный Штаб выполнит свое обещание и пришлет подкрепление, вопрос - когда это случится и насколько большие силы холодян придут в систему Альфы Октопуса. А значит, надо готовиться к худшему: лечить раненых, хоронить погибших, ремонтировать корабли и думать, что можно противопоставить новому вторжению бёза, имея так мало сил, как имел сейчас Эрик. Даже приход "ремонтной эскадры", посланной ему в помощь адмиралом Вурмом, не обрадовал. Оно конечно - ни госпиталь, ни ремонтник с большим доком лишними не будут, но в нынешней ситуации всем этим "чудным дарам" Эрик предпочел бы хоть дюжину крейсеров и два-три десятка исправных ракетоносцев.

Разумеется, он надеялся, что холодяне успеют занять позиции в системе еще до нового вторжения бёза, поскольку и противник понес в сражении ужасающие потери и, по идее, нуждается в передышке не меньше Эрика. Бёза не волшебники, а космос огромен. И вряд ли они умеют то, чего не умеют холодяне. А раз так, то их сообщения поступают в вышестоящие штабы отнюдь не быстрее, чем депеши холодян. Ну, и переброска подкреплений, наверняка, требует времени. К счастью, все так и обстояло, и адмирал Бэр привел свои корабли в систему Альфы Октопуса за неделю до того, как туда пожаловали бёза. Но поскольку Эрик не умел заглядывать в будущее и не мог заранее знать, что и как произойдет в ближайшие дни и недели, он работал, как вол. Превозмогал боль и накатывавшую волнами слабость, - а боли по временам были не просто сильными, они буквально "резали по живому", - и продолжал мотаться на катере по системе, желая видеть своими глазами, как идет восстановление кораблей, лечение раненых и поиски погибших в руинах убитых насмерть кораблей. Ну, и кроме того он приводил в жизнь новый план обороны. Его ключевым элементом на этот раз должна была стать орбитальная оборона "до последнего патрона".

Обломки своих и чужих кораблей Эрик приказал отбуксировать к планете - ее все чаще стали называть попросту "Сыр" - чтобы создать из них на геостационарной орбите подобие цепочки космических крепостей. Каждая такая крепость - это пять-шесть корпусов вражеских кораблей, сцепленных вместе, чтобы создать броневой щит, за которым прячутся один-два обездвиженных холодянских крейсера. На этих крейсерах оставались исправные орудийные башни и пусковые установки противокорабельных ракет. Так что, если загерметизировать несколько уцелевших отсеков, задействовать временные схемы жизнеобеспечения из сохранившихся не поврежденными фрагментов прежней корабельной системы, подобрать экипаж и завести боеприпасы, получается боеготовая орбитальная крепость, в тени которой смогут спрятаться хотя бы несколько кораблей планетарной обороны. Но все это, разумеется, требовало немалых, попросту говоря, героических усилий от командиров и младших чинов и неустанного внимания со стороны Эрика и других старших офицеров. И все это, не считая минирования Сыра ядерными боеголовками, восстановления сети разведывательных и связных спутников и исследования захваченных кораблей противника...

За всеми этими заботами мимо внимания Эрика прошло несколько мелких на первый взгляд несоответствий, которые просто потерялись во множестве писем и официальных документов, поступавших к нему с Холода и из штаб-квартиры Третьего флота, начиная с семнадцатого мая и вплоть до прибытия в систему Альфы Октопуса объединенного флота под командованием адмирала Бера. Впрочем, возможно, дело было не только в напряженном графике, в котором работал адмирал Вильф, но и в его плохом самочувствии. Все-таки и на этот раз ему досталось по "высшему разряду". Так что, да, упустил, не обратил внимания, прошляпил, а ведь у тех "несоответствий", оговорок и прочего всего оказались далеко идущие последствия, расхлебывать которые Эрику пришлось много позже.

Суть проблемы состояла в том, что сообщения о ходе сражения шли отдельными пакетами, так что каждый следующий включал в себя так же информацию из предыдущего и вносил в нее изменения согласно "вновь поступившим данным". Поэтому, если в третьем по времени сообщении, принявший на себя командование эскадрой, командир 2-го отряда крейсеров контр-адмирал Берг оповещал вышестоящие штабы о гибели командира эскадры адмирала-стажера Вильфа, то в пятом, пришедшем десятью часами позже, Эрик был уже заявлен живым, но тяжело-раненным. Характер же и тяжесть его ранений, а также общее физическое состояние раненого описывались в восьмом сообщении. Однако каждое последующее донесение, увы, не отменяло предыдущего. То есть, по умолчанию так оно и должно было быть, но бюрократическая машина нередко срабатывает вхолостую. Так случилось и на этот раз, чем и объяснялся истерический характер первого из писем Кати Вильф. Бедная женщина в течении трех часов считала себя вдовой, а затем - как раз тогда, когда писала это самое письмо - вдовой стать готовилась. Недоразумение, в конце концов, разрешилось, но эхо от первых сообщений множилось и в некоторых документах влияние этих первых докладов продолжало чувствоваться даже спустя три недели. И все бы ничего, но известие о смерти в бою подданного империи Торбенов капитана-лейтенанта Минца - или по другим данным коммодора сибирского флота, - каким-то образом добралось до одного из младших клерков холодянского МИДа, а тот, не будучи посвящен во все тонкости "тайн Мадридского двора", следуя протоколу, настрочил от имени министерства иностранных дел письмо с соболезнованиями, направив его в МИД империи Торбенов. О том, что капитан-лейтенант Минц и вице-адмирал Вильф одно и то же лицо, чиновник не знал, он лишь использовал информацию, поступившую к нему по рассылке, в которой, сопоставив известные на тот момент факты, некий ИсКин автоматически вернул адмиралу Вильфу его настоящее имя и звание.

Посольство Холода в империю Торбенов к этому времени успело покинуть не только республику, но и территорию дружественных ей государств, так что письмо клерка попало в дипломатическую почту и пересекло Пустоту только через три месяца - в сентябре 2534 года. Соответственно на Эно никому не нужные соболезнования пришли в ноябре, то есть, тогда, когда в Метрополисе были уже подписаны предварительные протоколы к договору "О дружбе и военном сотрудничестве между империей Торбенов и республикой Холод", и облеченное всеми необходимыми полномочиями имперское посольство, во главе которого встал племянник императора и его доверенный конфидент князь Волонье, заканчивало последние приготовления к отлету на Холод. К этому времени, сообщения о первых и, в большинстве своем, победоносных сражениях разразившейся войны с бёза были уже известны в Метрополисе, так как пришли туда не с обычной дипломатической почтой, а по специальному фельдъегерскому каналу. Среди прочего поступили сюда и данные о 1-м и 2-м сражениях в системе Альфы Октопуса. Но в этих весьма подробных донесениях фигурировал не капитан-лейтенант Эрик Минц, а командир 37-й эскадры холодянского флота вице-адмирал Мориц Якоб Вильф, о котором - как, впрочем, и о большинстве других адмиралов Холода, - в империи никто ничего толком не знал. Единственное на что обратили внимание в личной канцелярии императора и в разведывательном управлении флота, так это на фамилию адмирала. Обращение республики к императору по поводу возможности - в связи с вновь открывшимися обстоятельствами - того, что Эрик Минц, ставший теперь полноправным членом клана Вильф, временно останется на службе республики, было воспринято благосклонно, и Эрик получил "добро". Впрочем, учитывая расстояния, "добро" это должно было достигнуть Эрика еще только месяца через три или четыре.

А, пока суд да дело, письмо мелкого клерка МИД республики Холод добралось, наконец, до такого же чиновника в невысоком ранге, служащего в МИД империи Торбенов. Жернова бюрократической системы провернулись еще раз, и соответствующее сообщение ушло в Кадровое управление флота, и вот тогда лавина сошла с гор...





***






Группировка адмирала Бэра вошла в систему Альфы Октопуса только пятого июня. Эрик был предупрежден заранее - межсистемная "флотская эстафета" была оперативной и эффективной системой связи в неосвоенных районах Великого космоса, и намного опережала неспешное движение тяжелых эскадр. Так что командир 37-й эскадры знал, где и когда, и, "как радушный хозяин", вылетел навстречу командующему группировкой "Эф" на крейсере "Пиц Бернина". Точкой рандеву являлся сектор 97/38. Он находился почти в плоскости эклиптики, - ближе к ее северному полюсу, - и там располагалось одно из лучших "окон" перехода при движении от северного галактического полюса под углом 30╨ к плоскости экваториальной системы координат. Всех тонкостей расчетов Эрик не помнил, да и не пытался запомнить, - зачем это ему? - но навигаторы утверждали, что, после правильно построенного прыжка, Бэр окажется именно здесь. И они не ошиблись. Точно по заранее согласованному плану, в 17-33 по стандартному времени Холода, разведчики 15-й линейной эскадры материализовались почти в самом центре "окна" и сразу же разошлись в стороны, открывая дорогу авангарду.

Зрелище было по-настоящему захватывающее, но Эрику все еще не здоровилось, и, посмотрев на то, как переходят парами и тройками тяжелые корабли 1-й операционной группы, он решил прилечь. Ему не нравилась собственная слабость, но, увы, такова природа вещей. Другой бы на его месте, скорее всего, не выжил бы, не пережив даже первых часов после ранения. Во всяком случае, так утверждали флотские эскулапы. И следует признать, слова их звучали вполне разумно, а мнение казалось обоснованным, однако и то правда, "отращивать" новое легкое оказалось делом совсем не простым. Долго, муторно и больно, да еще и постыдная слабость временами накатывает. Вот и сейчас, так зашло, что не заметил, как уснул. Впрочем, делать было все равно нечего, - со всеми не терпящими отлагательства вопросами прекрасно справлялись вахтенные офицеры, связисты и начальник штаба, - а к прибытию Бэра Эрика все равно разбудили. Для чего еще нужны адъютанты, если не для того, чтобы бдеть. Вот они - оба два - и бдели. Так что, едва флагманский крейсер командующего появился в системе Альфы Октопуса, связисты с "Пиц Бернина" сразу же открыли канал связи со штабом группировки "Эф".

- С прибытием, господин адмирал! - приветствовал Эрик Бэра, едва перед ним возникла голографическая проекция сидящего в своем кабинете командующего группировкой. - Рад вас видеть, Йорам.

Он не стал говорить о том, что не столько радуется прибытию именно адмирала Бэра, сколько тому, что теперь ему не придется встречать бёза в одиночестве с остатками своей эскадры. Впрочем, собеседник понял его правильно.

- Я тоже рад, вас видеть, Мориц! А еще я рад, что успел! - Бэр был сильно немолод, но держался бодрячком, каким по жизни он, по-видимому, и был. - Так и мерещилось, знаете ли, что мы пришли, а вы уже всех того! - хмыкнул мелкий, но отнюдь не беззащитный, старичок.

Тот еще сукин сын, надо полагать. Но, с другой стороны, кем ему еще и быть, если забрался на самый верх командной цепочки? Там, небось, простачки не заживаются.

- Боюсь вас разочаровать, - усмехнулся в ответ Эрик, успевший уже усвоить, что молодость в его случае не порок, и уж точно - не повод, чтобы шестерить, - но мне их было бы просто нечем убить.

- Но первую-то волну грохнули, или как? - прищурился Бэр.

- Случай помог, - пожал плечами Эрик.

- Случай? - поднял седую бровь старый адмирал. - Значит, случай... Я вас, Мориц, полагаю, раза в три старше. Вам, чаю, еще нет тридцати, или есть?

"Сказать ему, что ли, правду?" - задумался на мгновение Эрик, но все-таки решил не дразнить гусей. Выглядел он сейчас сильно старше своих лет. Волосы седые, лицо темное, глаза запали.

- Хотите сказать, что вам девяносто?

- Восемьдесят семь, - оскалился старичок. - Я это к чему... В общем, не знаю, какой блажью вы, Мориц, маетесь, но на данный момент вы один из немногих адмиралов Холода и Трилистника, которые выиграли сражение у бёза. И это, уж поверьте, дорого стоит. Поэтому не скромничайте! Передо мной - ладно! Я сильно старше, да и меряться членами со всеми подряд давно уже устал. Но перед другими - не стоит. Не поймут. А, если вдруг догадаются, тут же постараются использовать против вас. Так что, раз и навсегда - вы, адмирал Вильф, герой и победитель. И никак иначе. А теперь присаживайтесь, - чего зря стоять, - и рассказывайте, как там все было на самом деле! Разведсводки - это одно, а живой рассказ участника событий - совсем другое!

В словах старого адмирала был резон. И более того, они живо напомнили Эрику памятный разговор с адмиралом Севером. Имперский адмирал высказал - хотя и другими словами, но по сходному поводу, - практически ту же мысль. И Эрику давно уже стоило принять это мнение, как руководство к действию. И, видит бог, он пытался, только выходило пока не всегда...



2. 2-е сражение в системе Альфы Октопуса, одиннадцатое июня 2534 года

К сожалению, бёза оказались отнюдь не безнадежны и на своих ошибках учились достаточно быстро. Возможно, еще не так быстро и качественно, как умели это делать люди, - хотя не все и не всегда, - но все-таки "разбор полетов" наверняка провели и надлежащие выводы сделали. И в систему, на этот раз, дуриком не ломанулись. Выслали три группы разведчиков, которые, повертевшись пару часов на границе планетной системы, наверняка рассмотрели сложное построение холодян, у которых на этот раз кораблей хватало на любые выкрутасы. Таков, собственно, и был план: показать расположение части кораблей, чтобы понять, куда будут выходить основные силы противника, а затем, воспользовавшись естественной паузой между возвращением разведчиков и началом общего наступления, подвести к району вторжения легкие силы "валитов", которые должны будут сыграть роль застрельщиков, и насколько возможно проредить атакующие колонны противника. В этом случае, даже неважно, будут ли бёза наблюдать за передвижениями холодянских кораблей, они просто не успеют внести коррективы в собственные планы. Такова была диспозиция, - часть сил на виду, а часть скрыта, - и Бэр своего добился.

Он "удочерил" идею Эрика относительно ракетоносцев - у которой, впрочем, имелись и холодянские отцы и матери, - и создал несколько ударных групп "валитов", готовых подпространственным прыжком перейти по приказу сразу к "окну", открытому бёза, и атаковать сходу совершающие переход тяжелые корабли, имеющие сразу после прыжка довольно низкую скорость. План удался. Ракетоносцы, а это были мощные сверхсовременные "халки" 103-й серии, прыгали в "окно" перехода навстречу кораблям бёза и атаковали их схода. Сто тридцать тяжелых ракетоносцев, несущих на себе восемь противокорабельных ракет каждый, шли малыми группами, волна за волной. Переходили, осматривались, "ориентируясь на местности", определяли цели и атаковали, либо сразу, либо после короткой паузы, требующейся для скоростного маневрирования. Выходили на цель, отстреливались и уходили в новый прыжок. Остаточной скорости хватало лишь на самый короткий - минимально возможный - переход, но все-таки такой прыжок разом выводил их из-под огня.

Эрик во всем этом действе не участвовал. Следил за атаками ракетоносцев издалека - практически через всю систему - используя "скальп", подключённый к разведывательной сети группировки. Смотрел, оценивал силу бёза и их тактику в условиях скоротечного встречного боя, и молча завидовал пилотам ракетоносцев, приняв к сведению, что хорошо обученные экипажи на отлично сконструированных кораблях ничуть не уступают имперским, а в чем-то, возможно, их и превосходят. Впрочем, правды ради, следует отметить, что и сам он тоже внес лепту в успех первой фазы сражения, разворачивающегося сейчас в системе Альфы Октопуса. Это ведь он по просьбе адмирала Бэра обучал экипажи атакующих фрегатов слаженным действиям в бою. В итоге, не только уровень подготовки экипажей, но и их слетанность в оперативных группах оставляли очень хорошее впечатление. Ну, и результативность тоже оказалась выше всяческих похвал. Ракетоносцы прилично проредили порядки бёза, к тому же, не позволив им сходу сформировать ударные колонны.

Итак, в первые тридцать две минуты боя "велиты" адмирала Бэра атаковали бёза и, отстрелявшись, ушли - кроме тех, кто получил тяжелые повреждения или был уничтожен вражеским огнем, - к пунктам сосредоточения, где их ожидали скоростные армейские транспорты. Тыловики забирали с фрегатов раненых и убитых, помогали выполнить возможный в полевых условиях ремонт и снабжали ракетоносцы боеприпасами, горючим и запасами кислорода и воды. План сражения предусматривал, что через полтора-два часа они уже снова смогут атаковать противника.

А пока суд да дело, бёза все-таки построились в атакующие колонны - числом три. Их нынешний боевой ордер напоминал имперское "копье" со сдвоенным сердечником или холодянский "таран". В каждой такой группе находилось от восьмидесяти до девяносто кораблей. И, просмотрев, оперативные сводки разведчиков, Эрик в очередной раз вознес молитвы господу, что ему не пришлось встречать бёза одному. Даже сейчас - вместе с группировкой "Эф" - в системе находилось всего сто тридцать холодянских кораблей против двухсот пятидесяти трех вымпелов противника. У бёза было практически двукратное превосходство в силах, хотя ракетоносцы постарались на славу, убив или обездвижив около тридцати вражеских кораблей.

Однако сейчас начиналась вторая - и, скорее всего, основная, - фаза сражения. Противник двигался навстречу оперативным группам холодян, а эти отряды, в свою очередь, маневрировали, стараясь занять в пространстве наиболее удобные позиции. 37-я эскадра, пополненная двадцатью двумя крейсерами и тремя кораблями-матками, в этих "телодвижениях", не участвовала. Адмирал Бэр поставил ее прикрывать тыл группировки, и сейчас корабли эскадры прятались за линией импровизированных орбитальных фортов. Конечно, не лучшая позиция для человека, привычного к активным действиям, но Эрик обсуждать приказ командира не стал и оказался прав. Бэр рассчитал все правильно и грамотно организовал сражение. Очередь Эрика пришла только на 87-й минуте второй фазы сражения, когда неожиданным ударом из глубины своего построения бёза прорвали фронт холодян и попытались сходу атаковать "форты" планетарной обороны. Ракетоносцы Эрика - а их у него было девяносто два на одних только "носителях" - парировали этот выпад, контратаковав бёза сдвоенным фланговым ударом по сходящимся траекториям. Контратака прошла без преувеличения блестяще, но по ходу разгоревшегося боя Эрик увидел шанс нанести бёза куда больший урон и, воспользовавшись моментом - противник слишком увлекся атакой, - вбил клин отряда крейсеров в разрыв, неожиданно образовавшийся в построении бёза. Вот где была отчаянная рубка: холодяне и бёза расстреливали друг друга в упор. Однако развития эта операция не получила. Эрик вовремя заметил угрозу, возникшую со стороны группы легких сил противника, нацелившейся во фланг контратакующим, и оттянул назад выполнившие задачу минимум крейсера. В ходе сражения он еще трижды контратаковал прорывающиеся к планете вражеские отряды и в двух из этих схваток поучаствовал лично. Просто не смог отказать себе в удовольствии сойтись с противником лицом к лицу

В прошлый раз, то есть, в 1-м сражении в системе Альфы Октопуса, его флагманский крейсер всего-то и успел, что немного пострелять из главного калибра, да еще выпустил с дальней дистанции штук десять тяжелых противокорабельных ракет. Зато сегодня все было по-взрослому: и артиллерийская дуэль, и пуски ракет, и ближняя оборона крейсера. В отчаянной контратаке "Флибур" повел за собой весь наличный резерв: семь крейсеров и сорок три ракетоносца, которым Эрик приказал держаться в кильватере тяжелых кораблей. Идея оказалась более чем удачной, хотя Эрик по-прежнему не понимал, что в этом особенного: решение, что называется, само напрашивалось. Однако по факту, крейсера прикрыли своими корпусами и мощным оборонительным периметром идущие вслед за ними атакующие фрегаты, выводя ракетоносцы буквально на "дистанцию пистолетного выстрела". И те не обманули ожиданий - устроили внутри расположения бёза молодецкую забаву, известную на императорском флоте под кодовым названием "лиса в курятнике".

В общем, холодяне сражение выиграли, разгромив наголову превосходящие силы противника и в очередной раз удержали систему Альфы Октопуса. А 37-ю эскадру вскоре отозвали на переформирование в связи с переводом в линейные силы флота, и следующие два месяца Эрик провел на базе флота в системе Цезаря, где на орбите планеты Гайя его эскадру не только пополняли техникой и людьми, но и приводили в порядок после двух отчаянных схваток с бёза. Ремонтировали и довооружали корабли, заменяли старые крейсера на новые, а "халки" 101-й серии на их более мощных собратьев 103-й серии. Здесь же Эрик окончательно поправился и даже успел забыть о том, в каком дрянном состоянии находился еще недавно, сразу после 1-й битвы в системе Альфы Октопуса...





***





В принципе, переформирование - хорошее время. Это вам скажет любой военный человек, и Эрик в этом смысле отнюдь не исключение. Работы у него конечно хватало и здесь, но зато не висела над ним дамокловым мечом угроза вторжения бёза, а это дорогого стоит. Война осталась где-то позади, и происходившие на фронтах события впрямую его сейчас не касались. Так что он смог наконец расслабиться и выкроить время на себя любимого. Ему нужно было восстановить силы разтренированного организма, не мешало так же кое-что почитать, повышая свой культурный уровень, да и над профессиональными умениями и навыками не грех было потрудиться. И хорошо, что так. Занятый своими делами, он не забивал себе голову напрасными душевными терзаниями, на самом деле, смирившись с тем, что любовь всей его жизни осталась в империи - и почта оттуда пока на эту сторону Пустоты не поступала, - а здесь, на Холоде, живет поживает в ожидании ребенка его законная жена нобилла-патрициана Катя Антония Мориц Вильф. Ей он писал письма, так как устойчивой связи с отдаленной флотской базой Холод пока не установил, и получал письма от нее. Ничего интересного, обычные женские благоглупости, но, с другой стороны, чего еще он мог от нее ожидать?

Впрочем, "отпуск" не затянулся. Тринадцатого августа 37-ю подняли по тревоге и спешно - заняло всего восемь дней, - перебросили в систему Си235/788. Главное командование предполагало, что бёза попытаются обойти дальний фланг приграничной группировки по большой дуге. Однако, к счастью, "стояние" в этой богом забытой дыре оказалось попросту ненужным. Ошибка в расчетах, то да се, но Эрик провел в системе Си235/788 почти три месяца. Одиннадцать недель - это долго и скучно, потому что рутина: тренировки экипажей, симуляции боесталкновений, учебные стрельбы, маневры и прочая "шагистика-логистика", как говорили кадеты в космической академии на Иль-де-Франс.

А потом сразу вдруг и опять двадцать пять: Аврал! Тревога с криками "давай, давай!" И прочая спешка, и запарка. Но на линейной эскадре народ обученный. По скорому подобрались, подтянули штаны и рванули что есть силы, теряя по дороге отставших, не делая остановок, - ведь сказано же "аллюр три креста" - сокращая до критического минимума длительность разгонных маршей. Две недели - пятнадцать дней - в пути, что называется, без сна и отдыха. А в результате, прибыли к шапочному разбору - 22-я объединенная эскадра отбила очередную никому не нужную систему - и на месяц встали в оперативный резерв в тылу 7-го флота. Там, но уже перед самой отправкой на Ипсилон Девы, до Эрика дошло наконец известие о том, что двадцать восьмого ноября он стал отцом. Роды прошли "в штатном режиме", и Катя родила двойню - мальчика, который считается старшим, и девочку, - но фокус в том, что оба ребенка унаследовали его генотип. Такое, и вообще, случается крайне редко, как объяснила Эрику в зашифрованном письме матриарх клана, а с девочками и того реже. За всю историю наблюдений это всего лишь вторая женщина-носитель практически полного - разумеется с поправками на свой пол, - генотипа Осевой линии семьи Вильф.

"Наши специалисты утверждают, - писала Бреда, - что мальчик будет твоей точной копией, а девочка с большой вероятностью будет похожа на твою мать, хотя, учитывая внешность Кати, на нее девочка будет похожа тоже".

"Значит, высокая, рыжая и с зелеными глазами!"

Эрик тут же написал теплое - ну, как умел, так и написал, - письмо Кате, а заодно и матриарху. На самом деле, он был рад тому, что у него родились дети, - благодаря им его жизнь получала какой-то дополнительный смысл, - как и тому, что уж у этих двойняшек будет и семья, и известные им родители, которыми к тому же они смогут гордится. Возможно, именно поэтому он попросил, чтобы детей назвали в честь его родителей: Якоб Мориц и Сара Анна Мориц.