Венганза. Рокировка

Диего будто не мог насытиться мной, целовал без остановки в губы, шею, зацеловывал лицо и затем опускался ниже, вновь терзая грудь. Я выгибалась ему на встречу, чувствуя, что нахожусь на пределе и больше не могу терпеть. Мне требовалось почувствовать его всего. Словно прочитав мои мысли, он опустил руку под юбку, запуская пальцы под промокшее кружево трусиков. Как только его палец дотронулся до набухшего клитора, из моей груди вырвался стон.

— Да, пожалуйста, — проговорила, не в силах больше ждать разрядки.

Ничего не сказав в ответ, Диего начал массировать круговыми движениями возбужденный комок нервов. Его поцелуи опускались все ниже по телу. Он стащил с меня остатки платья, сбившегося на талии, сразу же перекидывая мои ноги себе на плечи. Губы Диего исследовали живот, а палец продолжал медленно подводить меня к долгожданному пику удовольствия. Закрыв глаза и отдаваясь ощущением, вновь услышала звук рвущейся ткани. Распахнув веки, увидела, как Диего сорвал с меня остатки трусиков, оставляя под собой совершенно обнаженной. Окинув моё тело пылающим взглядом, он дотронулся пальцами до моих губ, медленно проводя рукой от них через шею, вершину груди, затрагивая кончиками пальцев сосок, нежно касаясь мягкой кожи живота, через пупок — вниз к лону, лаская его вдоль влажных складок. У меня перехватывало дыхание от жара в его глазах. Хотелось спрятаться от этого откровенного взгляда, и в то же время я готова была лежать так целую вечность, позволяя делать с собой все что угодно, лишь бы любоваться им в ответ и вдыхать его запах.

— Ты прекрасна, — хрипло произнес, опускаясь ниже, устраиваясь у меня между ног.

Задержала дыхание, как только горячий язык дотронулся до нежной кожи лона. Неторопливыми движениями Диего пробовал меня, сжимая одной рукой мою грудь, а второй раскрывая меня для себя. Стоило ему прикоснуться языком к клитору, я шумно выдохнула. Тепло волнами накрывало меня от его неторопливых ласк. Диего дразнил, не давая в полной мере желаемого.

— Пожалуйста, Диего, — простонала, запуская пальцы ему в волосы.

Будто дожидаясь именно этой фразы, он обхватил набухший комок губами, слегка посасывая его. Неважно, как сильно я хотела более резких действий, для моего тела эти ощущения стали неожиданностью. Привыкая к интенсивному удовольствию, резко втянула воздух, еще крепче вцепляясь в его волосы, выгибаясь грудью. Новое ласкающее движение языка Диего приближало к долгожданному удовольствию, сменяясь посасываниями и нежными прикосновениями. Он подводил меня к грани, не давая перешагнуть через нее, и снова приближал к ней. Вновь и вновь поднимая к звездам и не давая достичь их, постоянно оттягивая этот момент.

— Пожалуйста, позволь мне, — умоляла его, а в ответ услышала лишь рык.

Мучая меня ртом, Диего вошел в мое лоно двумя пальцами, усиливая удовольствие. Его движения руки и языка ускорились и стали более напористыми, не позволяя мне ни на мгновение выдохнуть. Я глотала ртом воздух, от переизбытка ощущений и с широко раскрытыми глазами взирала на звезды, бесстыдно следящие за нами с небес. Каждая мышца в теле напряглась, накапливая напряжение и умоляя о скорейшей разрядке. Удар языка по клитору, движение кистью руки — и мир рассыпался на части. Я протяжно застонала, отдаваясь горячей волне удовольствия. Тело покалывало и окутало теплом. Закрыла глаза, наслаждаясь долгожданной разрядкой.

Мягкие губы коснулись моих, жадно завоевывая их. Влажный, дерзкий поцелуй с моим вкусом, вновь оживил вулкан, что только начал затихать.

— Посмотри на меня, — прорычал мне в губы.

Распахнула глаза, окунаясь в тяжелый, потерявшийся в дурмане желания взгляд. От него кружилась голова, а тело вновь начало покалывать от нетерпения в ожидании большего. Почувствовала член у входа в лоно. Потершись головкой о влагу от моего оргазма, Диего медленно заполнил меня, замирая. Я вонзилась пальцами в его плечи, привыкая к ощущению наполненности. Словно пазлы одной картины, мы идеально дополняли друг друга. Мгновения молчаливого перемирия, превращающие наше соитие в акт потерянного счастья… Нависнув надо мной, опираясь на ладони, он медленно вышел из лона, не прерывая зрительного контакта, тут же заполняя меня до самого упора. Я застонала, вновь ощутив его внутри себя, ликуя и расползаясь на кусочки от чувств, бушующих в груди. С каждым новым неторопливым движением бедер во взгляде Диего что-то менялось, окрашивая страсть в нечто более глубокое, дотрагивающееся до самого сердца. Сегодня не было ни резкости, ни злости, только тепло и забота. Глядя ему в глаза, в неприкрытую нежность, находя там нечто более значимое, чем одержимость или простое физическое влечение. Тогда вновь начало казаться, будто в его черной душе есть место для любви.

Сердце защемило от собственных эмоций, не дающих двигаться дальше в жизни и не позволяющих представить кого-то иного на его месте. Из глаз стекла слеза. Диего наклонился ко мне, сцеловывая соленую каплю. Это проявление заботы, пробудило во мне целый ураган чувств. Казалось, будто в груди недостаточно места, чтобы удержать всей той бури, что разрывала меня изнутри. Притянула Диего за шею к себе, обхватив лицо ладонями и осторожно целуя его в соленые губы, показывая всё, что творится на душе. Сладко-солёный поцелуй, медленные толчки бедрами и его запах, смешанный с запахом моего тела, полностью одурманили. Я больше не понимала происходящего да и не стремилась, растворяясь в ощущениях.

Его поцелуи поглощали мои всхлипы и стоны. Я ласкала руками его кожу, подаваясь бедрами навстречу ему, не желая ни секунды находиться без него, чувствовать его вне себя. Обняла его ногами за талию, сжав ладонями ягодицы, вдавливала сильнее в себя и ощущая приближение оргазма. Диего спрятал лицо у меня между плечом и шеей, вновь и вновь заполняя меня, вознося все выше и выше. Я не могла больше сдерживать нарастающий вихрь удовольствия. Еще один толчок Диего — и я воспарила высоко в небо, мир вокруг осыпался мириадами огней. Крик удовольствия оглушил океанский берег, смешиваясь с шумом прибоя. Диего зарычал, изливаясь в меня. Горячее семя заполнило лоно, продолжающее сокращаться от экстаза и вытягивать из него наслаждение до последней капли. Диего замер на мне, восстанавливая дыхание. Я все еще пребывала где-то на небесах, когда он осторожно поцеловал меня в шею и перекатился на спину, утягивая меня за собой, не выпуская из горячих объятий. Я была счастлива и умиротворена, запоминая этот момент на долгие годы.

— Ты всегда будешь моей, — тихо проговорил он, оставляя теплый поцелуй у меня над скулой.





Глава 17




Длинные щупальца дыма уползали из-под ног танцовщиц и таяли над головами посетителей. Прожекторы, направленные на сцену, и тусклый неоновый свет в зале позволяли скрыться клиентам, нежелающим быть замеченными в подобном заведении. Примерные семьянины, влиятельные политики и бизнесмены в окружении голых девиц, наркотического и алкогольного дурмана снимали маски, демонстрируя истинные лица. Никто не хотел оказаться скомпрометированным в публичном доме, пусть и замаскированным под стриптиз клуб. Мне нравилось наблюдать за тем, как все эти чистенькие, выхоленные праведники, презирающие сброд, подобный моим амигос, и меня, демонстрировали свои сущности, погружаясь в пучину самых грязных и запретных фантазий. Никогда не перестану удивляться, насколько сильно люди меняются, стоит им понять, что их никто не видит и теперь не существует запретов. Двуличность заложена в природе человека. И пусть мне пустит пулю в лоб тот, кто никогда не притворялся кем-то иным, кому ни разу не приходилось подавлять свои истинные желания.

Плевать, что я грешник, которому ни за что не отмыться от крови, но я буду лучше стоять по эту сторону, не стесняясь своей природы, чем стану одним из лицемерных ничтожеств. Я никогда не пытался казаться лучше, чем есть. Всегда был собой, не притворяясь и не отрицая свою натуру. В нашем мире ты не должен нравиться кому-то, порой даже себе, направляя все усилия на то, чтобы вызывать страх и ужас. В моём же случае даже не пришлось стараться стать таким. Неважно, как меня называли за глаза, как и неважно то, что неистово ненавидели. Мне нравилось держать контроль и нравились методы, благодаря которым я его сохранял.

Я кайфовал от своей жизни и ее устройства. Но после того, как в нее ворвалась девчонка с глазами цвета моря, понял, насколько пуста моя душа. И сейчас, сидя в этом рассаднике порока и похоти, не мог думать ни о чем ином, кроме нее и последней нашей встречи. Вокруг крутились полуголые девицы, а я не замечал ничего, находясь мысленно на том гребаном берегу. Я не видел её всего сутки, а ломало так невыносимо сильно, что я с трудом мог сосредоточиться на чем-то дольше десяти секунд. И, чёрт возьми, мне до сих пор казалось, будто я чувствую запах её кожи и ощущаю тепло тела.

Ни разу расставания не давались мне настолько тяжело. Можно накинуть на шею удавку, и то дышать было бы легче, чем в эти невыносимо длинные сутки.

Там, в бухте, я чувствовал, что Котёнок так же, как и я, пыталась растянуть наше с ней время, чувствовал, что наконец-то она позволила себе быть со мной той самой девушкой, укравшей мой покой и рассудок. Впервые после её возвращения она смотрела на меня так же, как и год назад. Чёрт. От одного её взгляда у меня будто увеличивалась в размере грудная клетка от всех этих чертовых эмоций, и твердел член. Чика поработила мои чувства, превратив в эмоционального наркомана. Я зависел от неё. Черт бы её побрал! Было больно даже сделать вдох, находясь вдали от неё, и просто невыносимо дышать, зная, что она в этот момент с другим.

Представлял то, как чужие руки прикасаются к коже, которую я готов покрывать поцелуями на протяжении вечности, и в голове включался часовой механизм, отсчитывающий секунды до того момента, когда я смогу свернуть шею ублюдку Пересу. Я и раньше был готов отрубить каждый палец, а затем и каждую руку любому, посмевшему прикоснуться к моей женщине. А теперь, когда ситуация обернулась таким образом, что в любой момент она может ускользнуть от меня вновь и уже навсегда, то вынужден был копить в себе ярость и гнев, выплескивая злость в бизнесе. Только на душе не становилось легче. В груди нарастал ком, постепенно начавший напоминать бочку с порохом, тянувшую своей тяжестью вниз и готовую взорваться от любого неверного толчка, уничтожая все на своем пути.

А пока всё, что мне оставалось, — это ждать. Ждать — и вновь и вновь мысленно проигрывать моменты на пляже.





* * *


Я находился словно где-то в параллельной вселенной, обнимая Марину, лежащую в моих руках после того, как она растопила лёд между нами, показав истинные эмоции. Крепко сжимая её в объятиях, я не размыкал руки, опасаясь, что она может упорхнуть в любое мгновение, и всё, что было до этого момента, окажется лишь чертовым сном. У меня в груди творилось что-то, не поддающееся никакому описанию. Я был готов на любые подвиги ради нее, и неважно, насколько безумными они должны быть. Мне хотелось положить к ногами Котёнка целый мир, лишь бы она всегда вот так же мирно спала в моих руках, позволяла любить себя и никогда не покидала меня. И в то же время я знал, что это все временно. До конца не понимая мотивов того её рокового сообщения, я чувствовал, как наше время истекает, совсем как волны, которые неизбежно оставляли берег и возвращались в океан. Этот страх не позволял полностью отдаться счастью, нависая над нашими головами гильотиной, настроенной прекратить тихие мгновения спокойного блаженства.

Размеренное дыхание Марины успокаивало злых демонов, владеющих моей душой вдали от нее. Вдыхая её запах, слушая стук сердца, наконец-то пребывал в гармонии с окружающим миром. Словно не существовало ничего, кроме девушки на моей груди и меня. Хотелось верить, будто вселенная решила дать мне второй шанс, чтобы все исправить и никогда не отпускать её от себя. Мне больше не требовалось доказательств её чувств ко мне. Этот вечер, её прикосновения и то, как она на меня смотрела, говорили громче любых клятв. Я видел: Марина любит меня так же сильно, как и год назад. Как бы Котёнок не убеждала меня в обратном, сегодня я получил ответ на главный вопрос. Не оставалось сомнений, что её сердце принадлежало мне, как и она вся. И плевать на все, что осталось в прошлом. Я намерен заставить её забыть о каждом проклятом моменте, из-за которого она сбежала от меня и так отчаянно не желала впускать обратно в свою жизнь. И теперь, когда мы сдвинулись с мертвой точки, сделаю что угодно, но верну её, верну своё счастье.

Марина пошевелилась, пряча руки у меня на груди. Я и забыл о том, что вокруг нас была абсолютная ночь, и температура воздуха опустилась гораздо ниже, чем во время нашего приезда в бухту. Осторожно вытянул руку, схватив куртку, и накинул ей на спину, укрывая от ночной прохлады. В груди потеплело при мысли, что могу вот так всю жизнь заботиться о ней и защищать от всего и всех. И эта мысль совсем не показалась странной, скорее наоборот, она дарила надежду.

— Спасибо, — тихо проговорила Чика.

При звуке голоса Котёнка сердце споткнулось, застучав быстрее о грудную клетку. Она проснулась, и это могло означать, что наше расставание близко.

— Надо было сразу тебя укрыть, чтобы не прерывать сон.

— Тогда не было необходимости, — почувствовал, как она улыбнулась.

Подумав о том, что она намекает на то, как я выбивал из неё стоны чуть ранее этим вечером, ощутил, как член очнулся ото сна, пошевелившись.


— Если это единственный способ поддерживать тепло в твоём теле, тогда нам не следовало останавливаться, — улыбнулся в ответ, забыв о появившемся вновь напряжении.

— Не думаю, что Вы, Мистер Альварадо, способны трудиться без перерыва, — слегка поерзала по мне, окончательно пробуждая мой организм.

— Это вызов, Чика? — осторожно взял её за подбородок, приподнимая лицо, чтобы разглядеть его выражение.

— А ты готов его принять? — в её глазах плясали лукавые искорки, глядя на которые, хотелось улыбаться вечно.

— Мне кажется, ответ на этот вопрос очевиден, — пошевелил бедрами, уткнувшись ей в живот уже болезненно твердым членом.

— М-м-м, — задумчиво протянула. — Я не совсем понимаю, о чем вы, мистер Альварадо, — прикусила губу.

Посмотрев, как краснеет губа в месте укуса, безумно захотел целовать её до тех пор, пока губы полностью не окрасятся в такой же алый цвет.

— Что ж, похоже, стоит тебе напомнить, с какой готовностью я принимаю каждый вызов, — одним движением перевернулся, укладывая её спиной на песок.

— Ах, — вырвалось от неожиданности у Марины. — До сих пор не понимаю, о чем ты, — обхватила тонкими пальцами эрекцию, проведя ладонью вверх-вниз.

Стоило ей коснуться моей плоти, как я зарычал от нестерпимого желания оказаться снова в ней. Марина дразнила меня, и это возбуждало сильнее любого порно. Видеть её беззаботной и счастливой — значило для моего либидо ничуть не меньше, чем для сердца. И понимание, что улыбка на её губах вызвана мной, а не кем-то другим, сводило с ума от счастья.

— Кажется, я наконец-то вижу, как сильно ты любишь вызовы, — продолжила дразнить меня рукой.

Я склонил голову, захватывая губы Марины, тут же утопая в ее сладком вкусе. Котёнок сразу отозвалась на поцелуй, погружая меня в нирвану. Тело вибрировало, сгорая от нетерпения слиться с ней воедино. Она поглощала мои разум и чувства, и не требовалось совершенно ничего в этом проклятом мире, если моя Чика позволит просто быть с ней. Её поцелуй будто накачивал меня жизненной силой, превращая возможности в неограниченные. Растворяясь в её вкусе, в таком родном и ни с чем несравнимым запахом ванили, я ощущал себя гребаным суперменом. Достаточно лишь знать, что для нас есть надежда, и ни одна преграда не в состоянии мне помешать быть с нею.

Марина обняла меня за шею, запуская пальцы в волосы, пуская по коже мурашки. Не отрывая губ от моих, она закинула ногу мне на бедро, опрокидывая меня на спину. Я не противился инициативе Котёнка, принимая всё, что она давала мне.

— Я бросила вызов, — оседлала меня, двигаясь влажным лоном вдоль эрекции, — и я руковожу процессом.

Я смотрел, как она возвышалась надо мной во всей своей обнаженной красоте. Растрепанные светлые волосы, достающие до середины тонкой шеи, хрупкие плечи и полная грудь с острыми сосками — всё в ней было идеально. Свет взошедшей луны освещал Марину сзади, превращая в настоящую сирену, предвещающую мою погибель. Весь её облик влек меня, обещая рай, и было плевать, что последует после, как и плевать на все, предшествовавшее этому мигу. Её красота ослепляла. Теперь я не сомневался — она самая прекрасная женщина на земле. И я готов идти за ней даже в самое пекло ада, зная, что мы будем вместе.

Взяв в руку член, Котёнок медленно ввела его в себя, прикрывая глаза. Я шумно сглотнул, почувствовав жар её лона, обволакивающий и плотно сжимающий мою плоть. Марина чуть раскрыла распухшие от жарких поцелуев губы, тихо застонав. Приподняв попку, она выпустила меня, заставляя стиснуть зубы от потери её лона. Положив руки ей на талию, помог снова опуститься на себя до упора. Марина уперлась руками мне в грудь, впиваясь ногтями. Она поднималась и снова опускалась, смотря на меня из-под отяжелевших век. Её взгляд представлял собой расплавленный металл, гипнотизирующий и манящий. Медленные движения бедер Котёнка, колышущийся им в такт бюст, тихие стоны, ногти, царапающие мою грудь, погружали в транс, унося далеко в мир бесконечного блаженства.

Обхватил рукой её грудь, сжав сосок между пальцами. Марина выгнулась вперед, требуя еще большего внимания к чувствительным бусинам. Сжав в руках обе груди, потёр подушечками больших пальцев соски. Марина накрыла мои ладони своими, прогибая спину. Я зажал между пальцев острые вершинки, слегка потягивая и снова потирая подушечками. Котёнок ускорила движения бедер. Её плавные скольжения стали более хаотичными. Я вторил ей, двигаясь внутрь лона в такт её попке, не сводя глаз с её лица. Ни разу еще я не видел её такой необузданной, дикой, раскованной и, черт возьми, эта её сторона оказалось дьявольски возбуждающей. Я был готов взорваться в любой момент, лишь смотря на нее. Те ощущения, что она дарила, совершенно расплавили мне мозг. Но, даже теряя связь с реальностью, я не мог позволить себе лишить её долгожданной кульминации. Погоня Марины за удовольствием становилась более резкой и неконтролируемой. Опустив одну руку на разбухший от возбуждения комок нервов между её складочек, круговыми движениями пальца начал подводить её к разрядке.

Чёрт, находясь с Мариной, неважно в ней или вне её, всё, о чем я мог думать, — это хорошо ли ей так же, как и мне. Ни одна женщина не могла похвастаться подобным вниманием с моей стороны, но эта Чика завладела всем миром, став его единственным и неоспоримым центром. Я чувствовал, как напряглись мышцы лона, сжимая член в надежные тиски. Убрав руку с груди, переместил её на талию Котёнка, крепко сжав, двигая тазом резче и глубже, помогая достичь желаемого удовольствия. Несколько круговых движений пальцем по клитору и резких проникновений в её плоть, и стенки лона начали сжиматься вокруг меня. Марина откинула голову назад, протяжно закричав. Звук её наслаждения разлетелся по берегу, уносясь в разные стороны. Убрав руку с клитора, схватил её за талию, резко вонзаясь в её тело, продолжающее содрогаться от наслаждения. Мой оргазм нахлынул гигантской волной всепоглощающего удовольствия, расползаясь от поясницы по всему телу. Мной овладели лишь чувства, лишающие способности мыслить. Удерживая Котёнка на себе, излился в неё до последней капли. Словно почувствовав мой экстаз, Марина прижалась грудью к моей обнаженной коже, накрывая рот своим. Она целовала меня жадно и чувственно, сплетая наши языки и не позволяя мне жалеть её губы. Находясь в посторгазменном тумане, я не хотел отрываться от неё. Её запах, вкус, ощущение шелковой кожи кружили голову. Я не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким…счастливым.

Разорвав поцелуй, Марина спрятала голову мне под подбородок, восстанавливая дыхание. Я гладил её по спине, глядя на звезды и не понимая, настоящие они или у меня в глазах мерцают отголоски наслаждения. Лежа там, под ночным небом, усыпанным миллионами галактик, и слушая умиротворяющий звук прибоя, я был счастлив. Марина, покрытая капельками пота, чертила пальцем круги у меня на груди. В тот момент мы воспринимались как единый живой организм, а не отдельные личности с именами Марина и Диего. Только с ней я чувствовал себя полноценным человеком, а не бездушной тварью с дырой в груди. Теперь я точно знал, где находилось мое сердце и как оно выглядело. Все казалось таким простым и легким, что причины, по которым мы не могли снова быть вместе, совершенно потерялись в мороке пьянящего счастья. Я не хотел разговаривать, боясь разрушить магию, окутавшую нас, рассчитывая остаться в таком положении навечно.

— Диего? — тихо позвала она.

— Да? — ответил, уже слыша, как панцирь вокруг нас дал трещину.

— Мне нужно ехать, — еле слышно сказала Чика, напрягаясь всем телом.

Марина будто даже уменьшилась в размерах, пытаясь сохранить спокойствие, но напряженные мышцы выдавали ее. Я стремительно падал с небес на землю. Воздух вокруг нас загустел, превращаясь в свинец. Стало тяжело дышать, а сердце замерло в груди, не зная, для чего ему биться.

— К нему? — все, что смог из себя выдавить, по-прежнему не выпуская её из рук.

— Диего, — приподняла лицо Чика. — Посмотри на меня, — обхватила ладонями лицо, направляя мой взгляд на себя. — То, что между нами — это страсть, которую сложно отрицать и с которой невозможно бороться. Но я не могу быть с тобой, пойми это.

Марина замолчала, дожидаясь моей реакции. Я чувствовал, как быстро бьется в её груди сердце, словно крылья колибри, загнанной в клетку, каждым стуком отдаваясь о мою грудь. Видел грусть и страх в её глазах и не понимал, точнее не желал понимать, какого черта происходит. Она была моей. И любые слова, утверждающие обратное, значили не больше, чем пустой звук.

— Почему? — слышал, как ярость входит в меня, хлопая дверьми моей души, за которыми пряталось хрупкое и такое неверное счастье.

— Я обручена. И не могу просто уйти от него.

— Это ничего не значит, — убрал её ладони с лица, взяв за талию и пересаживая на песок рядом с собой. — Если бы ты любила его, то не трахалась бы со мной.

Проговорил зло, совсем утратив легкость и тепло, заполнявшее меня еще пару мгновений назад. Отыскивая разбросанные по песку вещи, боялся даже посмотреть на Марину, ожидая увидеть вместо неё снова ту бездушную стерву, которой она была всё последнее время.

— Любовь переоценивают, — с вызовом произнесла Марина. — Гораздо важнее уважение, привязанность, забота.

Натянув на себя футболку, повернулся к Чике, смотря, как она кутается в те лохмотья, что я оставил от платья.

— Значит, лучше жить всю жизнь с человеком, которого презираешь?

— Я не презираю, Пабло! — оскорблено ответила она, скрестив руки на груди, удерживая спадающее платье.

— Тогда что всё это? — показал сначала на неё, потом на себя и снова на неё. — Трахаться с другим мужиком за спиной у мужчины, с которым собираешься связать свою жизнь, что это, если не презрение? Думаешь, он обрадуется, если узнает, что превратился в рогоносца?

— Ты не понимаешь…

— Да, мать твою! Не понимаю и не хочу понимать! — подошел ближе, чувствуя, как от злости закипает кровь. — Я всё видел и, черт возьми, ты сама всё показала мне! Я знаю, у тебя ко мне чувства и, бл***, - растерянно провел рукой по волосам, посмотрев в сторону. — Я сожалею, слышишь, — посмотрел на Марину, — сожалею, что уничтожил все своими руками в прошлый раз! — увидел, как заблестели её глаза. — Чика, я каждый гребаный день без тебя умирал, превратившись в живой труп. Для меня жизнь окончилась в тот день, когда я думал, что потерял тебя навсегда.