Венганза. Рокировка

— Простите, я не знала, — и снова пустые слова и холодная маска безразличия.

— Не извиняйтесь. Я давно смирилась с их утратой.

— Скучаете по ним?

— У нас были не очень теплые отношения. И все же, они были родителями. Временами тоскую, — пожала плечами, подумав о своём отце.

Как бы ужасно не закончились наши с ним отношения, и каким бы чудовищным эгоистом и мерзавцем он ни был, порой я ловила себя на мысли, что вспоминаю о нём. Пусть это мало походило на всеобъемлющую тоску и печаль по маме, из года в год разрывающую душу на части, но в моем сердце воспоминания о нем вызывали некую грусть. Сперва, узнав о его смерти, я испытала облегчение, мне не нужно было больше злиться на него и подогревать ненависть к нему. Я думала о том, что наконец-то он получил наказание за свое коварство и черствость. Знание о его смерти освободило меня от гнева, отравляющего своими токсинами не только душу, но и тело, превращая в подобие здорового человека. Именно его я считала виновником всех своих несчастий.

Сколько раз в голове прокручивался иной сценарий развития событий. Я представляла, как именно сложилась бы моя жизнь, не послушай я в тот день отца и не сбеги от Диего. Насколько бы мы смогли продлить наше счастье, доверься я Диего. Даже узнай я на тот момент о его жуткой стороне, об Ангеле, я бы закрыла глаза на любые кошмары, если только он оставался бы со мной таким, каким я смогла его полюбить. И тогда я бы не сбежала. И тогда Софи родилась рядом с ним. И тогда было бы поздно что-то менять. Моя дочь росла бы рядом с чудовищем, испачканным кровью с ног до головы. Она всегда находилась бы в опасности возле Ангела и превратилась бы в мишень для его врагов. Какими бы глупыми ни были на самом деле мой порыв и слепая вера в отца и его могущество, принятое на тот момент решение оказалось верным. Только так я смогла избавиться от монстра, поработившего мое тело, сознание, душу. И сейчас я сделаю все, лишь бы не вернуться обратно.

— Да, родители всегда получают свою порцию любви, пусть и незаслуженно, — усмехнулась брюнетка, отпивая вино из бокала.

— По вам не скажешь, будто вас недолюбили в детстве, — окинула гостью взглядом, отмечая уверенную осанку, дерзкий взгляд и легкий налет высокомерия.

— Со мной все в порядке. Мои родители всегда уделяли мне достаточно много внимания. Порой, даже слишком, — тихо рассмеялась, чуть опустив взор. — Но я видела достаточно дерьма вокруг, чтобы осознавать, какой может быть жизнь, родись я в другой семье. Наркотики, алкоголь, проституция, карьеризм, эгоизм — все это стороны одной медали. У каждого, страдающего хотя бы одной из этих проблем, росли несчастные дети. И вырастали они практически всегда в таких же ублюдков, как и их родители.

— Наверняка есть исключения.

— Есть, — вздернула подбородок вверх, снова пронзив меня холодным взглядом. — Например, Диего.

— Диего? Неужели? — почувствовала, как сердце снова начинает ускорять свой бег лишь от одного звука его имени.

— Он самое яркое исключение.

— Заинтриговали, — поднесла к губам бокал с водой, смачивая пересохшее горло.

— Трудности лишь закалили его. Сделали сильным. Если бы не то детство, что у него было, то он бы не стремился стать умнее, сильнее, проворнее других.

Она произносила каждое слово о Диего с неким трепетом и гордостью.

— Вы давно знаете его?

— С детства. Я знала его еще тогда, когда он только начал зарабатывать себе имя.

В груди стало некомфортно. Ревность острой иголкой пронзила самое сердце. Эстер знала его настолько хорошо, насколько мне не суждено будет никогда.

— Вы любите его, не так ли?

Эстер замерла на мгновение, вступив в зрительную схватку со мной. После нескольких мгновений молчания с вызовом произнесла:

— Да. Разве можно его не любить?

Ее черты будто заострились, а взгляд из пытливого превратился в колкий, готовый атаковать при малейшей опасности, угрожающей ее возлюбленному. Мне больше не требовалось слов. Я видела, насколько велика ее любовь, в той же степени, насколько и несчастна. Несмотря на весь образ тигрицы, способной разорвать каждого, хотя бы посмотревшего на Диего не так, как он того заслуживает, внутри пряталась хрупкая девушка, желающая ласки и любви, мечтающая быть за ним, как за каменной стеной, а не оберегать его от нападок посторонних. Эстер прекрасно понимала, что Диего не нуждается в защите, но не могла мириться с тем, что кто-то дурно отзывается о нем, не выказывая должного уважения, и еще сильнее не терпела женщин, пытающихся отобрать у нее право быть единственной в его жизни.

Увидев враждебность Эстер, я уже не испытывала необходимости в доказательстве того, что она считала меня преградой к её счастью. От осознания этого внутри поднимались смешанные чувства. Мне становилось радостно за Диего, за наличие в его жизни подобной поддержки, некомфортно от того, что я должна буду причинить этой девушке боль, и печально за годы её неразделенной любви и пустых надежд. Но больше всего меня съедала злоба.

Какую бы ненависть я не испытывала к Диего, как бы не старалась избавиться от остатков чувств к нему, мне все равно было больно и неприятно видеть рядом с ним других женщин, и тем более, подобных Эстер: сильных, красивых, уверенных, имеющих за плечами годы близости с ним и знающих его так, как не дано больше никому другому. Как бы я не отрицала этого, но я ревновала. Ревность прогрызала ходы в моей душе, выпуская наружу желчь, находящуюся запечатанной там долгие годы. Я чувствовала, как грудь наполняется ядом, отравляющим голову и забивающим её страшными мыслями. Внезапно захотелось продемонстрировать этой высокомерной девице, кто именно имеет власть над Диего, и следом за кем он будет ползти на коленях по одному только зову. Чем сильнее брюнетка пыталась уничтожить меня взглядом, тем яростнее мне хотелось проучить её в ответ. В воздухе повисло напряжение, говорящее яснее любых слов об истинных эмоциях каждой.

— Он мой, — твердо произнесла Эстер, прерывая зрительную борьбу. — Никто не сможет ему дать столько, сколько дам я. И никто не сделает его по-настоящему счастливым.

Гордыня, завладевшая моим сознанием, подталкивала меня к действиям, к стремлению опровергнуть дерзкое заявление. Единственное, что меня удерживало — образ моей малышки с голубыми глазами. Я не могла променять её будущее на уродливую гордость. Подумав о Софи, устыдилась собственных мыслей, позволяя уйти всему ненужному и оставить в сердце лишь её светлый образ, спасающий меня от глупостей.

— Ему повезло с вами, — слегка улыбнулась, поставив бокал на стол и поднимаясь на ноги, стремясь скорее выйти из этой комнаты, пока не натворила глупостей. — Надеюсь, вы простите мою бестактность, но я должна вас покинуть. Приступ отнял слишком много сил, и мне нужно прилечь, пока дом не заполнился людьми.

— Обо мне можете не беспокоиться, — плечи девушки заметно расслабились. — Пожалуй, я последую вашему примеру.

— Если вам что-то потребуется, то обратитесь к Ричарду, управляющему особняком.

— Разумеется, — улыбнулась она.

— Тогда увидимся позже, — подарила Эстер самую дружелюбную улыбку и вышла из комнаты.

Сердце громко ухало в груди, заглушая звук каблуков, стучащих по мраморному полу. Я ускорила шаг, стремясь оказаться в желанном уединении, но дверь комнаты словно уплывала от меня. Добравшись до спальни, рухнула на кровать, зарываясь лицом в подушку. Хотелось спрятаться, убежать, перестать бороться с собой и просто жить, как все нормальные люди. Но я влезла в самый эпицентр событий, которые ни один человек не назвал бы нормальными. Из серых будней я словно открыла дверь в триллер про шпионов, которым не суждено вернуться живыми с задания. Но самой страшной в этом фильме оказалась битва с внутренними монстрами, пожирающими главного героя. Настало время приступить к активным действиям, а я все боялась сделать новый шаг вперед, зная, насколько сложно будет вернуться обратно. Время шло, и чем больше я тянула, тем сильнее возрастала вероятность, что я никогда не доведу начатое до конца. Подобного нельзя было допустить. Оставалось только собрать в кулак всю оставшуюся волю, вспомнить весь тот ад, через который он меня пропустил, и, подумав о будущем дочки, идти навстречу неизбежному.

Освежившись и сменив наряд, я спустилась вниз на звуки заполнившей весь особняк музыки. Гости прибывали, расползаясь по дому и саду, словно тля по листу салата. Смех, гул голосов, запах алкоголя и наркотиков, неизбежно сопровождающих подобные мероприятия, — все превратилось в одну сплошную раздражающую массу. Я понимала, зачем именно нужна эта массовка, но не могла дождаться момента, когда из дома исчезнет последний посторонний, оставляя нас в покое. А пока требовалось играть свою роль и играть так, чтобы никто и на мгновение не смог усомниться в ее достоверности.

Раздавая улыбки и приветствуя гостей, я пробиралась сквозь толпу, пытаясь отыскать Андреса. Предстояло отыграть свою партию и начать действовать грязно, пуская в ход любые уловки. Нет времени снова уговаривать себя и настраивать на исполнение долга. Стоит затянуть хотя бы на день, и мне не хватит смелости провернуть подобную операцию. Сейчас или никогда.

Взяв вино с подноса проходящего официанта, залпом осушила бокал, возвращая его обратно и двинувшись дальше. Пабло стоял в компании мужчин, среди которых выделялся, словно ангел, как бы это иронично не звучало, Диего. Он невольно приковывал к себе внимание совершенством внешнего образа. Все в нем, начиная от прекрасных черт лица, словно вышедших из-под резца скульптора, ясных, как летнее небо, голубых глаз, широких плеч, идеальной осанки и заканчивая силой, чувствующейся в каждом взгляде и повороте головы, будто несло в себе неземное происхождение. Он напоминал викинга, сильного и прекрасного. Остальные меркли на его фоне. А у меня перехватило дух от его мужественной красоты. Находясь на расстоянии, я могла позволить себе на мгновение забыть о том, кто прятался под прекрасной оболочкой, и насколько в действительности красота обманчива, и просто любоваться его видом и животной грацией. Диего улыбнулся одному из собеседников, и я замерла, чувствуя, как низ живота скрутился в клубок. Улыбка делала его еще прекраснее. Глядя на его белоснежную улыбку, пухлые губы и блеск глаз, понимала, что снова тону. Меня тянуло на самое дно, туда, где водятся кошмарные твари, и откуда никому еще не удавалось вернуться обратно. Клубок в животе ослаб, выпуская на волю сотни вспорхнувших мотыльков, устремившихся на темный свет, излучаемый этим волнующим мужчиной.

Диего перевел взгляд от собеседника, и наши глаза встретились. Электрический разряд пронзил меня через все тело. Он пристально смотрел на меня, не отводя глаз. Казалось, будто он, как и я, не видел никого и ничего. Были только мы, а все остальное ушло на задний фон со смазанной картинкой. Я не могла отвернуться, будто попав в плен голубых напористых глаз. Он просто смотрел, а меня бросало в жар, как будто его взгляд был осязаем моей кожей. Я медленно шла к нему навстречу, как на зов волшебной флейты. Диего гипнотизировал меня, и я не могла этого отрицать.

Остановившись от него в нескольких шагах, вздрогнула, почувствовав чье-то прикосновение.


— Милая, — вывел из гипноза знакомый голос.

Андрес. Я совсем забыла о нем, стоило увидеть Диего. Рука моего жениха опустилась на поясницу, придвигая к себе.

— Я заждался тебя, — проговорил с улыбкой в голосе.

Голубые глаза напротив меня, по-прежнему не отпускали, но теперь в них появилась усмешка. Небольшие лучики-морщинки вокруг глаз, будто говорили о том, что их обладатель знал о царящем в моей голове хаосе: о том, как сильно меня влекло к нему, и насколько фальшивыми были наши отношения с Пабло.

— Ты была наверху? — прижались губы к уху, обдавая горячим дыханием.

Прикрыла глаза, натягивая улыбку и изображая удовольствие от близости. В реальности же, сдерживаясь и стараясь не вырваться из объятий жениха.

— Мне нужно было освежиться, — посмотрела на него, убирая с нахмуренного лба выбившуюся прядь волос.

Пабло обхватил мою ладонь, поднося к губам и оставляя нежный поцелуй. Его нежность и забота в черных глазах, делали свое дело, снимая с меня раздражительность и растапливая лёд в сердце. Мне моментально стало стыдно за собственное безразличие к этому внимательному мужчине. Неважно, что наш союз был всего лишь подделкой. День ото дня он демонстрировал мне одного и того же человека в наших взаимоотношениях, неважно, находились мы за закрытыми дверьми или на публике.

— Всё хорошо? — заглянул в глаза, отыскивая ответ.

— Лучше не бывает, — слегка приподнялась на цыпочках и поцеловала его губы.

Целуя Пабло, я чувствовала на себе напряженный взгляд Диего. Беспокойство новой волной поднялось в груди, всколыхнув ненужные эмоции. Выдвинув на передний план страх, приструнила поднявшуюся бурю. Не входит в мои планы оповещение предмета моей миссии об истинных чувствах. Сейчас и никогда впредь.

Представив меня знакомым, Пабло практически не выпускал из своих объятий. Он водил меня за собой, словно маленького ребенка, из опасения, что тот мигом потеряется в толпе незнакомцев. Он то и дело прижимал меня к себе, целовал и шептал на ухо нежные слова.

Диего же всё время находился где-то поблизости. После нашей зрительной дуэли, он больше не смотрел на меня, уделяя все внимание своей подруге. Диего казался полностью поглощенным ее обществом. Он смотрел на нее так, как до этого дня смотрел на меня. Открытые прикосновения, многозначительные улыбки — все это было либо частью талантливой актерской игры, либо он действительно вел себя подобным образом со всеми женщинами без исключения. И если дело обстояло именно так, то весь наш план обречен на провал. Наблюдая за его поведением, я терялась в раздумьях: если для него наша связь была одной из множества, тогда почему ему так важно, чтобы я помнила его? Хочет закончить начатое? Или продолжить мучить, превращая в безвольный живой труп? Неужели ему так не понравилось то, что я здорова, внешне счастлива, и строю отношения с кем-то другим. Может ли это быть просто проявлением ущемленной мужской гордости? Но Диего не просто мужчина, и в его поступках ничего не может быть без причины. Диего — это Ангел, самый жестокий и ужасный человек из тех, что мне довелось узнать в жизни. И в его воспаленном, черством мозгу ничто не может представляться таким же, как в сознании обычного человека. Я должна помнить об этом, не позволяя затуманить мне сознание.

Диего не ограничивал себя общением лишь с Эстер. Точнее, женщины не давали ему проходу. Похотливые женские взгляды сопровождали его повсюду. Девушки на этой вечеринке не отличались высокой моралью либо скромностью. Никого не смущало наличие спутницы у мужчины, это не мешало откровенно соблазнять его. Я видела, как они недвусмысленно дотрагивались до его груди, плеч и, в игривой форме, даже волос. Особо уверенные в себе засовывали ему в нагрудный карман номера телефонов или же адреса отелей. Все это время внешне спокойная Эстер, следящая, словно ястреб, за жертвой, не сводила глаз с наглых девиц, оценивая степень опасности. Стоило Диего ненадолго отлучиться, как она превращалась в комок нервов. Нервно перебирала пальцами ножку бокала, теряла нить разговора с собеседниками и постоянно пыталась отследить местоположение своего друга. Порой, я ловила на себе её взгляд, словно, единственная её цель — удержать Диего вдали от меня. Только, похоже, что на этот вечер не только она старалась разделить нас с Ангелом. Пабло так же делал все возможное, чтобы держать меня вблизи себя.

Вечеринка набирала обороты. Подзарядившись алкоголем и наркотиками, люди перестали сдерживаться, становясь все раскованнее. В отличие от приемов в Лос-Анджелесе, где действия гостей не выходили за определенные рамки, все происходящее напомнило мне о тех закрытых вечеринках, на которые меня таскала Линда. Воспоминания о подруге и о былых временах вызвали налет легкой грусти, но не из-за того, что я скучала по ним. Нет. Я скучала по той наивной и чистой девочке, которой была всего лишь чуть больше года назад.

— Тебе скучно? — принес новый бокал вина Пабло, обнимая меня за талию и притягивая к себе.

— Скорее беспокойно, — оглянулась по сторонам.

Недалеко от нас две девушки устроили шоу, страстно целуясь и начав раздевать друг друга. Вокруг них столпились люди. Мужчины улюлюкали, подбадривая к дальнейшим действиям, женщины снисходительно смеялись, нашептывая что-то своим подругам.

— Хочешь, давай уведу тебя отсюда?

— Не нужно, — посмотрела в его глаза.

Сегодня в Андресе, именно в Андресе, а не в Пабло, что-то изменилось. Взгляд потяжелел, наполнившись тоской. Я всегда чувствовала заботу с его стороны, но теперь она словно переросла в нечто большее. Даже прикосновения стали иными. Исчезла былая робость, сменившись чувственностью. Меня настораживали подобные изменения. Я не желала сейчас мучиться из-за очередной задачи в виде проснувшихся у него чувств.

Положила голову ему на плечо, проговорив:

— Сегодня.

Андрес замер, не шевелясь несколько мгновений. Опустив подбородок к моей голове, прижался к ней губами.

— Ты не обязана это делать так скоро.

— Ошибаешься, Пабло. Я должна это сделать сегодня же, — зарылась лицом в тонкую ткань рубашки, вдыхая успокаивающий запах тела Андреса, смешанный с парфюмом.

— Будь осторожна, — обнял второй рукой, крепко прижимая к себе.

Спустя еще пару выпитых бокалов в компании каких-то знакомых Пабло я поднялась наверх. Нужно было привести себя в порядок перед тем, как вступать в бой. Музыка гремела на весь дом, заполняя каждый его угол громкими битами. Идти в спальню не хотелось, зная, как сложно будет заставить себя выйти обратно в прокуренный и шумный дом. Завернув в гостевую ванную, повернулась, чтобы закрыться, когда сильная рука схватилась за дверь, не давая ей захлопнуться.

Я отскочила назад от неожиданности, чувствуя, как сердце ухнуло от страха вниз. Мне не нужно было видеть лица, чтобы узнать того, кто нарушил мое уединение. Длинные загорелые пальцы, сжимающие дерево, навсегда остались выжженными в моей памяти ласкающими моё тело. В следующий миг высокая мужская фигура заполнила дверной проём, не медля ни секунды пройдя внутрь и быстро закрывая за собой дверь ногой. Сердцебиение в моей груди возобновилось, сбиваясь и ускоряя ритм. Я подняла лицо, встретившись с парой голубых глаз, пылающих злым огнем. Отступила на шаг, пытаясь увеличить расстояние между нами. Мне требовалось больше пространства. Слишком близко к нему, слишком опасно, слишком неожиданно. Диего шагнул ко мне, а я продолжила отступать, до тех пор, пока не уперлась поясницей в раковину. Широкая грудь в черной рубашке тяжело вздымалась в нескольких сантиметрах от моего лица. У меня в висках грохотало, а во рту вмиг пересохло. Злость отпечаталась в каждой черте Ангела. Ноздри раздувались. Диего стоял так близко, что я чувствовала жар его тела. Он приблизился вплотную, упершись носками ботинок в мои лодочки. Адреналин, выброшенный в кровь, взбудоражил весь организм. От страха я боялась пошевелиться и, в то же время, была взбудоражена его появлением и еще сильнее его близостью. Я не знала, что именно он хотел сделать, да и думать в тот момент тоже не получалось. Существовали лишь его глаза, лицо, искаженное яростью, и ощущение сильного тела вблизи моего.

Диего положил руку мне на талию, сжимая. Легкая боль привела меня в чувство. Ударила его по руке, пытаясь убрать с себя, прекрасно понимая, что ни за что он этого не сделает. Так и вышло. Широкая ладонь, удерживающая меня, не пошевелилась. Ударила еще раз, но он только положил вторую руку на другую сторону талии, впечатывая меня в свое тело. Диего не отрывал взгляда от моих глаз. Стукнула его одновременно по обеим рукам, но он лишь сильнее стиснул пальцы. Резким движением поднял меня и усадил на столешницу раковины, не отводя глаз. За мной следил взгляд голодного волка, наконец-то добравшегося до желанной добычи. Меня пугала его настойчивость. Слишком хорошо знала, каким он бывает в ярости. Но в отличие от моих воспоминаний, наполненных Ангелом с глазами безумца, сегодня я видела ясность во взгляде, хотя и приправленном гневом.

Уперлась руками в его грудь, отталкивая от себя, но Диего лишь сильнее сдвинув брови, перехватил мои запястья, заведя их мне за спину. Он тяжело дышал, но не произносил ни слова. У меня тоже не возникало желания заговорить. Будто кто-то накинул мне на горло колючий ошейник, сдавливающий при любой попытке произнести звук. Снова дернулась в бесполезной попытке высвободить руки. Диего удерживал мои руки одной ладонью, второй рукой грубо задрав юбку раздвигая мне колени и протискиваясь между моих бедер. Борясь с ним, сжимала ноги вместе, чувствуя, как внизу живота всё стянуло, медленно наливаясь жаром. Мое тело снова реагировало на него так же, как и раньше. Находясь на таком близком расстоянии от человека, занимающего все мои мысли, понимала, что желания сопротивляться больше нет. Вне зависимости от того, какая передо мной стояла задача, сегодня моё тело должно сдаться. И видя его перед собой, вдыхая запах и чувствуя через его брюки возбужденный до предела член, упирающийся в меня, мысль о капитуляции совсем не претила мне. Пусть, где-то в отдаленных участках сознания я твердила себе о том, что делаю это исключительно ради достижения основной цели, всё во мне кричало об обратном. Я просто хотела вспомнить, каково это, быть с ним.

Я клокотала внутри. Ерзая по холодной мраморной столешнице обнаженными ягодицами и продолжая делать вид, будто отталкиваю его от себя, лишь сильнее вжималась в его тело. Беспорядочными движениями я терлась промежностью о его каменный член. Изначально случайные соприкосновения уже набухшего клитора о возбуждение Диего привели к абсолютно мокрому нижнему белью.

Я видела, как его глаза темнели от желания, как участилось его дыхание, как медленно он выпускал наружу зверя. Придвинув меня к краю столешницы, сильнее вжался пахом между моих бедер. Я застонала, чувствуя его длинную эрекцию, прижимающуюся к моему лону и массирующую через одежду мой чувствительный комок. Соски стянулись в бусинки, болезненно царапающиеся о материю платья. Диего положил руку на колено, медленно поднимая её вверх по моему обнаженному бедру к талии, обхватывая через платье грудь. Простонав, я прикрыла глаза, позволяя ему жадно сжать её. Обхватив через платье пальцами сосок, он потянул его, посылая сквозь тело смесь боли и удовольствия, напоминающую разряд тока. Всё это время он не отрывал своих глаз от меня. Я хотела, чтобы он поцеловал меня, хотела вспомнить его вкус, но Диего только смотрел на меня, тяжело дыша. Подняв лицо вверх, потянулась к нему, желая поцеловать, но он не откликнулся на мой порыв и не приблизил лицо ни на миллиметр.

Отпустив мои запястья, он прошелся вдоль моего бока освободившейся рукой, спускаясь к трусикам. Положив ладонь поверх промокшего кружева, провел пальцами вверх и вниз, окончательно сводя меня с ума. Сильнее заерзала по мрамору, желая получить долгожданную разрядку. Диего отодвинул промокшую ткань в сторону, накрывая ладонью набухшую влажную плоть, вырывая из меня новый умоляющий стон. Не медля, он ввел в моё лоно два пальца, медленно выходя из меня, а затем так же мучительно медленно возвращаясь внутрь. Я снова потянулась губами к нему, но он лишь ускорил темп. Положив большой палец на мой пульсирующий клитор, начал круговыми движениями массировать его, продолжая жестко трахать меня пальцами. Чувствуя, как изнутри по спирали нарастает удовольствие, поставила руки назад на столешницу в поисках опоры, не в силах сопротивляться своему телу. Второй рукой Диего продолжал тянуть, гладить и щипать мои груди, уделяя как можно больше внимания соскам. Я не могла дышать под напором его жестких ласк. Голова кружилась от наслаждения. Его руки и жгучий взгляд умело подводили меня к черте.

Ускорив движения руки, резче проникая в меня и быстрее массируя клитор, Диего почти довел меня до желаемого состояния. Ещё мгновение — и я взорвалась бы на тысячу осколков. Но внезапно он остановился, вытаскивая руку из моего белья. Не понимая, что происходит, подняла голову, посмотрев на него. Он стоял на том же месте, не сводя с меня тяжелого взгляда, но не пытался вернуться к тому, что не успел закончить. Медленно поднимая руку вверх, он облизал пальцы, которыми секунду назад доводил меня до неистовства. Темные от желания глаза ни на мгновение не отрывались от моих. Я смотрела, как Диего пробует мои соки, и понимала, что завожусь еще сильнее. Он сжал вторую руку в кулак, борясь сам с собой, но так и не придвинулся снова ко мне. Огонь в его глазах запылал еще ярче, завораживая меня своей дикостью. Сейчас Диего был особенно прекрасен в своей необузданности. Я смотрела на него, изнывая от желания и так и неполученной разрядки. Выпрямившись, он прикрыл на мгновение веки, крепко сжав челюсти. Играя желваками, он сделал еще один шаг назад.

Протянула руку к нему, но он перехватил её, не дав дотронуться до себя.

— Что такое? — не понимала, что именно с ним происходит. — Почему ты остановился?