Венчанные огнем

Я горела и мучилась от дикой жажды. Хотелось окунуться в воду, холодную-прехолодную, чтобы потушить невыносимый жар, казалось, поглотивший все, что я раньше собой представляла. Все наносное и самое сокровенное горело пресловутым синим пламенем, оставляя лишь пепел несбывшихся надежд и жесточайшую жажду. Неожиданно хаотичный поток чувств и мыслей прервался, поглощенный темнотой.

Мне было нечем дышать. Сделав судорожный вдох, я ощутила, как в легкие хлынул поток воды. Грудь пронзила страшная боль и мысль: мне срочно нужен воздух! Я должна спастись! Сделав мощный рывок на пределе возможностей, мне удалось вытолкнуть тело на поверхность, и, как только лица коснулся порыв ветра, я судорожно выплюнула воду и вдохнула, с трудом проталкивая воздух в легкие. Затем, побарахтавшись, наконец, доплыла до берега и наполовину вылезла на жесткую, но спасительную землю.

Цепляясь руками за жалкие редкие кустики травы, вырывая их с корнями, я не могла надышаться на редкость чистым, свежим, даже вкусным воздухом. Откашлявшись, чуть не выплюнув при этом свои измученные легкие, я замерла, наслаждаясь покоем и восстанавливая дыхание. Как только мне полегчало, я начала рывками выбираться из воды, а то от холода ног уже практически не чувствовала.

Раз, второй, третий… Мне на спину что-то сильно давило и тянуло назад, поэтому пришлось постараться изо всех сил. Но пока судьба была ко мне благосклонна, несмотря на трагические события. Воспоминание о катастрофе, в которой я могла погибнуть, больно пронзило не только грудь, но и голову, заставив скрючиться на берегу в позе эмбриона и стонать, заново переживая кошмар. Не знаю, сколько времени прошло, пока я не осознала, что лежу на холодной земле и промозглом ветру. А в лицо светит двойное кровавое солнце, медленно уходящее за горизонт.

«Нет, нет, это все неправда! Не может быть правдой! Я не сумасшедшая! Я просто… Может, просто авария? Или… меня по голове ударили?!» – кажется, я говорила вслух, пытаясь успокоиться и прогнать жуткие воспоминания о своей гибели и встрече со странными пятнами.

Но результат оказался прямо противоположным, потому что вместо привычного звонкого голоса из моего горла вырвалось мягкое грудное мурлыканье. Как у старого кота Васьки, когда тот благодарил за ласку. А тем временем я затряслась от холода, окончательно замерзнув на ледяном ветру, поэтому решила сначала согреться как-нибудь, а потом подумать, что делать дальше.

С трудом привстав и опершись на руки, я снова замерла, в недоумении рассматривая эти самые руки. Вернее, тупо пялилась на две лапы, покрытые рыжевато-огненной, короткой, плюшевой шерсткой, и пальцы, украшенные когтями, каждый в пару сантиметров длиной. И хотя выглядели странные конечности весьма мило и изящно, но не по-человечески!

Встав, я взглянула вниз, рассматривая остальное, и тихо завыла от ужаса. Начиная с таких же когтистых лап-ног, мягкий плюшевый пушок покрывал все тело, которое, если подумать, от человеческого отличалось только им и лапами (собственно, те же ладони и ступни, только покрытые шерсткой, и с коготками). У талии пушок, становился едва ощутимым и лишь придавал персиковый оттенок красивой, полной груди с красными вершинками-сосками, а выше, в области шеи, исчезал, «оголяя» лицо. Ну, в этом я тоже на ощупь убедилась, когда разглядывая себя в темном небольшом водоеме, из которого только вылезла.

Присев на корточки перед водой, я внимательно рассматривала отражение, не в силах поверить, что оно мое: парные белоснежные клыки и подвижные кошачьи уши с мягкими пушистыми кисточками потрясали воображение! Узкое вытянутое лицо, длинные красные волосы, напоминающие пламя, сквозь которое мне пришлось пройти, чтобы родиться вновь, даже мокрые не утратили яркости и с непривычки тяжелой массой тянули голову назад. Ведь раньше я всегда носила короткую стрижку. Огромные зеленые глаза были почти как у людей, если бы не были настолько большими. Красноватые дуги бровей и длинные густые ресницы. Нос с широкими крыльями, нервно трепещущими от напряжения. Красивые, яркие губы.

Конечно, если смотреть на отражение отстраненно, можно было бы сказать, что это красивая зверюшка. Но смотрела-то я на себя любимую и пыталась сдержать душивший меня истерический смех. Обалдеть! Мой горько мурлыкнувший голос разрезал тишину, как только я вспомнила разговор с «пятнами»:

– За что? Почему я теперь такая?! Это ж надо было, не подумав, ляпнуть, чтобы меня вот этим сделали?

Я еще раз мысленно прокрутила события и, обняв себя руками и сжавшись в комочек, попыталась справиться с реальностью, но все сильнее замерзала. И вскоре поняла: пора действовать. В этот момент по моим ногам скользнуло что-то теплое и пушистое. Сначала я инстинктивно вскрикнула, решив, что это змея. Но рыжих змей с красными кисточками на кончике не бывает, и я в полнейшем ступоре, оттопырив зад и сильно наклонившись, смотрела вниз на очередную «деталь» моего нового, не поддающегося идентификации облика.

Длинная рыжеватая «деталь» с пушистым кончиком нервно трепетала, обвив мою ногу и постукивая кисточкой по коленке. Хвост! У меня появился хвост! Кажется, живущий своей собственной жизнью, потому что я им точно не управляла. Это он сам! Я сглотнула и нервно хихикнула, хотя, нет, скорее тупо мурлыкнула. Отстой!

Я встрепенулась, вышла из оцепенения и выпрямилась. И тут за моей спиной взметнулась тень, напугав меня до визга. Я автоматически прыгнула в сторону, развернулась к возможной опасности лицом и впала в ступор: никого не было. Зато я кое-что почувствовала спиной и увидела краем глаза. Судорожно сглотнув вязкую от страха слюну, раздраженно отцепила от ляжки хвост, мешавший двигаться, повела плечами и неуверенно повернула голову. Опять, не веря своим глазам, подошла к воде и повернулась в пол-оборота, пытаясь рассмотреть еще одно новшество. Даже два!

И начала икать от потрясения. Моя давняя «мечта идиота» сбылась: теперь у меня есть крылья! Мягкие, гладкие, покрытые огненными перьями! Крылья! Только сейчас они тяжело свисали за спиной полураскрытыми, влажными от воды, поникшими парусами. Я попыталась ощутить их как часть своего тела, как руки и ноги, потренировалась минут пять и вроде научилась ими управлять. Закуталась в них, словно в яркий плащ. Взлететь не решилась, пусть лучше послужат защитой от холода и наготы. Да, Высшие до сих пор, наверное, лопаются от смеха, глядя на меня сверху. Вот удружили!

Согревшись, я, наконец, немного успокоилась и решила заняться насущными проблемами: одеждой, едой и ночлегом. А то стою непонятно где, голая, босая, голодная, да еще с крыльями и чересчур самостоятельным, неконтролируемым хвостом. И вообще, не мешает выяснить, кто я, куда меня занесло и риторически, что делать.

Занесло меня в странное, закрытое со всех сторон каменными стенами место с небольшим прудом или бассейном. В самом дальнем углу виднелась полуразрушенная статуя женщины. Уже легче – человека. Но как только я сделала несколько шагов в сторону арочного прохода из этого колодцеобразного сооружения, мимо меня что-то пролетело и упало рядом с водоемом. Вслед за этим небольшим круглым предметом, появилось нечто покрупнее и плюхнулось уже рядом со мной. О, боже! Возле меня лежал обезглавленный мужской труп, а рядом с водоемом – его голова. Из обезглавленного тела хлестала кровь. Я тряслась как осенний листок, держа пронзительную ноту: «И-и-и-и-и-и…

Выдохлась я быстро, видимо, множество необъяснимых и чудовищных событий, свалившихся на меня, подобно этому трупу, слегка притупили восприятие. Только так можно объяснить тот факт, что я резко захлопнула рот, щелкнула клыками и, прекратив тем самым визжать, отступила на пару шагов и рванула к выходу. При этом даже не задумавшись о том, что именно оттуда прилетело тело! Просто трупов я боялась гораздо больше, чем живых, а зря!

Как только я выскочила наружу, на меня обрушились жуткий гвалт и грохот: крики сотен людей, вопли раненных и стоны умирающих, звон боевого оружия – от всего этого невообразимого шума меня тут же пробила дрожь до противных мурашек на руках и спине. Дальше я в полной растерянности, изумленно обозревала странную картину, нагрянувшую словно из старого средневекового романа.

Справа от меня до самого горизонта возвышались неприступные скалы и горные вершины. К одной из скал вплотную прижимался замок, окруженный неприступной стеной из серого камня. Каменный мешок, из которого я убежала, с одной стороны примыкал к замку, а с двух других упирался в неприступную гору, уходившую в облака, низко нависающих над землей и грозящих в любой момент разразиться ледяным ливнем. Я же, пройдя под каменной аркой, оказалась на небольшой площадке между пропастью и глухой стеной замка. И именно здесь сейчас творилась жуть жуткая.

Куда же вы меня так бессердечно забросили, зловредные пятна-Высшие? Чтоб вам икалось до скончания веков!

Трое мужчин отбивались от двух неподдающихся описанию чудовищ. Впрочем, поразили меня и те, и другие. Первые были одеты в длинные, грязные от пота и крови, грубые, серые рубахи, потертые кожаные штаны под помятыми, тусклыми латами и бились мечами и кинжалами – натуральное средневековье. А вторые вообще не поймешь, кто: ужасающая одним своим видом помесь орков из фэнтези и очень лохматых псов.

Новая реальность потрясла меня до глубины души, ужаснула до чертиков, до состояния полнейшего оцепенения. Едва дыша, я пялилась на кошмарный сюр и подсознательно щипала себя за руку, надеясь, что это сон, от которого можно очнуться, и шептала, как молитву, пыталась себя убедить:

– Я нормальная, нормальная, нормальная!..

Но суровая действительность никуда не девалась, хоть в голове произошедшее со мной и не укладывалось, и, вообще, хотелось броситься наземь и биться этой самой головой. Вдруг мозги все-таки встанут на место, окружающий кошмар исчезнет, и я снова окажусь на Земле в родных объятиях Веры. Даже на мягкие стенки дурки согласна, только не здесь и не так, и не сейчас!

– Боженька! Боженька, спаси и сохрани меня, ну пожалуйста!

Причитала я ровно до того момента, когда монстры, поднатужившись, разделили воинов. Очень крупный мужчина и, судя по мельканию двуручного меча, очень сильный, уже в одиночку отбивался от фантастической зверюги, а двое его товарищей, более хлипкие, но не менее отчаянные, пытались сдержать натиск второго чудовища. К сожалению, это им не очень удавалось. Один из воинов, сделав успешный выпад, проткнул полуорка-полупса копьем, но не успел отпрыгнуть – топор смертельно раненного монстра разрезал его надвое. Я задохнулась от ужаса, к горлу подкатила тошнота, и меня тут же вырвало желчью. Еды-то в моем желудке точно не было.

Второй воин, увидев погибшего товарища, с воплем подскочил к умирающей твари и одним движением отсек ему голову. Потом, дикими глазами осмотрев поле битвы, ринулся на подмогу большому мужчине, который отбивался уже из последних сил. Вместе они с трудом сдерживали яростный звериный натиск.

Какой силой обладает это мохнатое «не пойми что», если даже двое опытных, свирепых бойцов, в чем я не сомневаюсь, не могут с ней справиться? С тварью, с кровавой пеной у рта пытающейся разорвать противника? Нижняя половина тела чудовища напоминала собачье, а верхняя, заросшая свалявшейся шерстью, больше подходила для гуманоида со страшной мордой орка, гипертрофированной мускулистой грудью и лапами, в которых оно очень крепко держало здоровенный топор. Посередине – обмотанная вокруг бедер грязная оборванная тряпка.

Воины ловко увертывались от летающего топора, им даже удалось ранить монстра в лапу, но он успел одному из них проломить доспех на животе и, судя по кровавой дорожке, пропороть кожу. Людям все-таки удалось добить монстра, а после раненный здоровяк рухнул рядом с поверженным врагом как подкошенный, исчерпав все свои силы.

Мне было страшно до последней секунды боя за отчаянно бившихся людей и за себя, ведь я прекрасно понимала, что как только с защитниками замка будет покончено, сама стану следующей жертвой, а деваться из этой каменной ловушки некуда. Страх мутил рассудок, мешая здраво рассуждать, а главное – действовать. Только и оставалось, что стоять на подрагивающих ногах и, глотая слезы, наблюдать за неравным боем.

Как только раненный воин рухнул на землю, к нему подскочил второй и начал резать на доспехе кожаные шнурки, видно, собираясь оказать помощь. Я, наконец, очнулась. Увидела рядом с убитым плащ и, недолго думая, схватила его вместе с лежавшим рядом кинжалом, залитым кровью. Кое-как обмоталась, наподобие греческой тоги, плащом чтобы не мешать крыльям и подвязалась куском старой веревки, валявшимся тут же. Зато не голая. В этот момент меня заметил воин, склонившийся над, кажется, еще живым товарищем, истекающим кровью. Вскочил и направил окровавленный меч на меня.

Я мигом подняла руки вверх, показывая пустые ладони. Медленно подошла к ним и опустилась к раненому. Воин, настороженно оглядывая то меня, то пространство вокруг, присел на корточки рядом.

Познания в медицине у меня были ограничены курсом неотложной помощи в экстренных ситуациях, который нам давали в университете в связи со спецификой профессии. Раздвинув латы и пропитанные кровью лоскуты рубахи, я застонала, поняв, что дело швах – здесь и сейчас этому человеку уже ничем не поможешь. Ранение оказалось слишком тяжелым: открытая полостная рана. По моим щекам потекли слезы. Я разодрала его рубашку, собираясь хотя бы сделать тампон, чтобы не истек кровью.

Изо всех сил взмолилась о чуде: боги, пусть он выживет! Не знаю, о чем я тогда думала, но всем своим существом потянулась к раненому. Так хотелось ему помочь, поделиться своей силой, своей жизнью, наконец. А дальше… не веря своим глазам, наблюдала будто со стороны, как нагрелись мои руки, как их окутало таинственное мягкое сияние, и словно невидимый тоненький ручеек потек к мужчине с перекошенным от боли лицом.

Кажется, этот странный контакт длился несколько секунд. Затем перед моими глазами замельтешили мушки, опять затошнило, и я убрала руки и изумленно уставилась на грубый красный шрам на месте только что зиявшей смертельной раны. Я переглянулась с сидевшим рядом мужчиной, который не шевелясь наблюдал за мной в благоговейном ступоре. И поняла, что сейчас произошло чудо. Не больше и не меньше! И его сотворила я!

Собственноручно вот этими самыми новообретенными «лапками» у меня получилось его спасти! Вылечить! Сцепив руки на груди, я со слезами облегчения и радости смотрела на свидетеля чудесного исцеления, который так же удивленно и радостно – на меня.


Нас прервал странный гул, как будто начался горный обвал. Мужчина понял все быстрее меня, потому что, выкрикивая, судя по эмоциональной окраске, ругательства, вскочил и ринулся за угол замка, прочь из этого каменного мешка, оставив меня вместе с «пациентом», лежавшим в бессознательном состоянии.

Я бросилась за воином в твердой уверенности, что лучше держаться людей и не сталкиваться лицом к лицу с полуорками, вернее, неслась вприпрыжку, успешно помогая себе крыльями. Неслась, перемахивая метра по два, пока не выскочила за угол…

Бой возле каменного мешка не шел ни в какое сравнение с тем ожившим кошмаром, творившимся сейчас на широком поле перед главными воротами замка. Теперь я поняла, почему воин не остался со своим беспомощным товарищем. Башни замка безмолвно взирали на поле, где бились сотни людей и жутких тварей, которые нескончаемой рекой текли из леса у подножия горного плато.

К счастью, замок был удачно защищен с трех сторон горным массивом, но перед его защитниками встала невыполнимая задача: либо заставить тварей уйти восвояси, либо умереть самим, потому что отступать было некуда. Я ошеломленно рассматривала поле боя и никак не могла поверить в реальность происходящего. Куда я попала? И вообще, за что я так попала?

Перед глазами стремительно менялись герои сражения, победители и побежденные. Рекой лилась кровь и звенела сталь, а я сходила с ума. Так не должно быть! Это неправильно! Я с детства боюсь вида крови, да меня любые раны – и свои, и чужие – повергали в шок. А тут целые реки, отрубленные руки-ноги-головы, искореженные тела, мертвые глаза. И конца-края битве не видно.

Люди несли значительные потери и, рискуя жизнью, уносили раненых с поля боя. Но судьба защитников замка-крепости была практически решена, раз враги уже вынесли главные ворота. Скорее всего, это последняя попытка отбросить нападающих монстров. Но абсолютно бесполезная, если уж посмотреть вниз внимательнее. Орды тварей страшной, темной, по-звериному рычащей массой перли вперед чуть ли не по головам друг друга, словно опасались, что им не достанется поучаствовать в бойне. Они убивали таких же, как я!

Глаза застила кровавая пелена, в груди рос протест, ненависть, ужас. Последней каплей послужил нечеловеческий хрип, раздавшийся рядом со мной. Повернув голову, я увидела мальчишку, раздавленного огромным камнем.

Руки сразу же опалило пламя, я тяжело взмахнула крыльями, раскрывая их во всю ширь и ловя потоки промозглого холодного воздуха, и взлетела. Потом, выставив вперед объятые пламенем руки, по какому-то наитию усилила энергетический поток, словно кто-то невидимый подсказывал, как это сделать. Казалось, мое пламя питалось болью раненых и погибших людей, моей ненавистью и страхом, даже чужеродной звериной яростью тварей, лавиной прущих в долину. Пусть ярость вернется к ним стократ и выжжет огнем эту черную заразу.

Мое пламя росло и скоро превратилось в сплошную огненную стену, ничем не сдерживаемую огненную стихию, которая погнала тварей прочь… Прочь! Прочь! Прочь! Поганой метлой всех вымету отсюда. Полуорки в страхе рванули обратно, напоминая сплошную серо-бурую воющую массу. Я низко летела над землей и тяжело размахивала огненно-красными крыльями, а люди шарахались от меня в стороны. Мое пламя, как ни странно, медленно огибало людей моих невольных союзников, и с жадным голодным ревом набрасывалось на зазевавшихся врагов, поглощая в мгновение их тела.

Когда я долетела до кромки леса, звериная орда, визжащая от ужаса, сломя шею уносила ноги из этого гиблого, благодаря мне, места. А у меня внутри ширилась пустота, заполняясь дикой болью. Захваченная буйством и красотой стихии, которой я управляла, я не сообразила, что мои возможности не безграничны, да и этот короткий полет забрал у меня слишком много сил. Резко обрубив свой уже совсем тонкий энергетический ручеек, я на мгновение зависла, а потом рухнула на землю, больно приложившись бедром о камень.

К счастью, упала я с небольшой высоты. Взлететь выше я не смогла – слишком была слаба. И, тем не менее, какое ужасное начало новой жизни. Я думала: получу шанс все исправить, научусь любить и быть любимой, жить каждой минутой, радоваться даже самым незначительным, приятным мелочам. А в итоге вокруг только смерть и дым. Чувствуя, что с каждой секундой ослабеваю все сильнее, я обреченно оперлась на руку и сквозь слезы смотрела на струйку крови, медленно текущую из порезанного бедра; на щедро политое кровью и пеплом поле; на защитников замка, бежавших ко мне; пока, наконец, не уткнулась носом в землю.

Кажется, вокруг меня собралось несколько человек, тревожно переговаривавшихся между собой, зачем-то положили меня на спину, поправили раскинутые крылья, собрать которые я была не в состоянии, как не было сил открыть глаза и попросить о помощи. Как же обидно и неправильно: выжить в пламени, чтобы, возродившись из пепла, опять умереть, отдав весь огонь. Эта горькая мысль была последней, прежде чем меня укутала спасительная темнота, забравшая и жизнь, и боль.





Глава 3


Я уставилась на высокий потолок с мощными темными балками и попыталась вспомнить, где я и как сюда попала, а подняв пушистую и когтистую руку, еще и разобраться, кто я. Тем не менее, странный вид моих конечностей заставил соображать гораздо быстрее. Скоро я восстановила цепочку событий и тяжело, тоскливо вздохнула, признав, что хвост, крылья, когти, воины с мечами, полуорки с топорами и средневековый замок – жестокая реальность и правда моей новой жизни. И с ней придется смириться. Еще раз тяжело вздохнула, потому что, кроме противной слабости, меня мучил нешуточный голод, как будто сто лет не ела.

Перевернулась на другой бок и чуть не подпрыгнула от неожиданности. Сидя на стуле рядом с моей кроватью, свесив голову на грудь, мерно посапывал мужчина в средневековых одеждах. Видимо, мой сон караулит. Ну-ну, спи, сторож. Я решила его не будить и воспользовалась возможностью тщательно осмотреть комнату, которая была украшена гобеленами с изображением драконов, рыцарей и прекрасных дев с цветами, и освещена только свечами, стоящими в паре канделябров.

Я не испытывала страха, словно он напрочь сгорел вместе с полуорками. Лежа на широкой мягкой кровати с раздвинутым балдахином, медленно, спокойно скользила взглядом с предмета на предмет и, наконец, остановилась на круглом столе, заставленном едой, возле которого сидел еще один мужчина в длинном, потрепанном, черном балахоне. Он не спал и, как только почувствовал мой взор, всем телом подался ко мне, тем не менее, не вставая со стула.

Скорее всего, второй сторож просто побоялся напугать меня резкими движениями. Я с интересом рассматривала его высокую фигуру. Из-за безобразного одеяния он казался скорее тощим, чем стройным. Черные с седыми висками волосы были до плеч, а глаза – темными и тревожными с синяками от усталости. Взгляд умудренного опытом пожилого человека не гармонировали с довольно молодым лицом, и мне почему-то стало не по себе от этого несоответствия.

Мужчина нахмурил высокий благородный лоб и еще пристальнее уставился на меня. Медленно поднялся и неторопливо подошел, всем своим видом показывая, что у него добрые намерения. Он встал с другой стороны кровати, видимо не желая тревожить спящего, и мягко, тихо заговорил на непонятном мне языке.

Я минуту-другую слушала его плавную речь, а потом пожала плечами и при помощи мимики и обычных жестов продемонстрировала, что не понимаю, о чем речь. Он помолчал, а потом снова заговорил, но уже, похоже, на другом языке. В результате «переговоров» со мной Балахон перебрал не менее пяти языков с тем же результатом. В конце концов он недовольно и раздраженно поджал губы.

Собравшись с силами, я чуть привстала и с облегчением увидела на себе рубашку из плотной беленой ткани, похожей на хлопковую, а может льняную. Не важно. А вот крылья, спину и зад я себе отлежала качественно. Мои новые конечности огненным покрывалом раскинулись по кровати, и на одеяле я заметила пару красных перышек. Еще и линяю!

И тут мне в голову пришла дурная, но заставившая весело усмехнуться ассоциация с нашим старым домашним попугаем. Эта яркая мелкая и крикливая бестия всюду совала свой любопытный клюв. Приходилось охранять свою тарелку с едой и украшения от конкурента, который всюду ронял перья и пух, выдавая тем самым свое участие во всевозможных проделках. Теперь и я, как попугай Кешка, буду всюду оставлять перья; только бы не начала еще и кукарекать. Хотя нет, судя по моим новым «вокальным» данным, я теперь мурлыкаю, как самая обычная гулящая кошка.

На этой безрадостной ноте я тоскливо уставилась на стол с едой, а по комнате пронесся угрожающий рык моего голодного желудка. Балахон с понимающей улыбкой покачал головой, вернулся к столику и с заметным усилием передвинул его к краю кровати. В предвкушении обеда, ой, нет, ужина, темно же, рот наполнился слюной. Я непроизвольно громко сглотнула и, приподняв одеяло, быстро передвинулась поближе к еде. Свесив голые ноги и облегченно расправив помятые крылья, я набросилась на еду. Ур-р-р, какая вкуснятина «эта ваша заливная рыба»!

Насытилась я довольно быстро, видимо, желудок у «крылатого котеночка» оказался маленький или непривычный к такому количеству еды, а вот глазами я продолжала есть. Страдая от жадности и нервно постукивая когтями по краю столика, а хвостом по одеялу, я с грустью смотрела и пыталась решить, что делать с таким количеством не поместившейся в меня замечательной еды, и как бы мне оставить ее себе. На будущее!

Балахон заметил мои метания и открыто улыбался. Я сконфузилась и едва сдержалась, чтобы смущенно не поковырять пальчиком в царапине на столе, проторенной моими же когтями. На будущее надо быть аккуратнее и чужую мебель беречь: коготки-то ого-го. И снова мое внимание привлек мужчина. Ткнув себя пальцем в грудь, он произнес:

– Хос Кершин Рош!

Затем вопросительным жестом указывал на меня и поднял брови в ожидании ответа.

– Юлия Крымова!

Дальше я начала тыкать в разные предметы и выяснять их названия, чтобы запомнить и, главное, выяснить, как правильно произносить. Ведь если правильно запомнить фонетику, легче учить грамматику. Через полчаса я с изумлением и восторгом поняла, что у меня, слава Богу, просто идеальная память. Теперь надо только учитывать эту свою чудесную особенность и не засорять ее всякой ерундой. И вообще, чудно получилось все-таки: новое тело подарили, а знаний никаких не дали, просто выбросили в какой-то бассейн – и выплывай, как сумеешь. Получилось – прекрасно, а нет – не судьба.

Хоть я и злилась на «пятна», подарившие мне вторую жизнь, но справедливости ради признала, что сделали они невозможное и даже сверх того. Но русскому человеку всегда мало. Даже в халявной бочке меда наш брат все равно найдет чайную ложку дегтя. Так и я не русская, что ли?! Была! Но дух-то остался прежним!

Я встала и заметалась по комнате за Кершином Рошом, и повторяла, повторяла и повторяла новые названия различных предметов, иногда даже пытаясь выяснить у него некоторые прилагательные, активно жестикулируя. Наш урок родного языка методом полного погружения прервал проснувшийся мужчина. Условно сторож или здоров спать, или очень устал, раз с час нашего общения с Кершином преспокойно дрых возле опустевшей кровати.

Мы замерли, глядя на него, и в тот момент, когда горе-сторож сладко зевнул и потянулся, а потом, заметив пустую кровать, вздрогнул, вскочил и отчаянно закрутил головой. Как только он увидел меня в длинной плотной рубахе, разрезанной на спине для крыльев, успокоился, но сильно побледнел, заглянув мне в глаза, и непроизвольно отступил, с грохотом перевернув стул.

Понятия не имею, отчего это он так испугался, поэтому, не двигаясь и не мигая, подняла руки ладонями к нему и ждала, когда он успокоится. Заметив рядом со мной Кершина Роша, пугливый тип пришел в себя, выдавил вымученную улыбку и представился:

– Римс Вальт!

Он говорил еще что-то, но, увы, моего словарного запаса не хватило, чтобы понять, о чем речь.

– Юлия Крымова, – наконец назвалась я и тут же отметила, что, услышав мурлыкающий голосок, мужик расслабился и поплыл, глядя на меня с радостной улыбкой.