Ведунья против князя

– Счастье мое! – жарко стиснув ее в объятиях, растроганно выдохнул сыщик и сразу спохватился: – А при чем тут это?

– Просто запомни: твое слово всегда будет для меня решающим, если придется делать непростой выбор.

– Умеете вы запутать, – нехотя оторвавшись от губ жены, озадаченно мотнул головой регент, – но я все запомнил. А теперь пора, там ждут. Первый официальный завтрак после отречения Сайморса… Кстати, советники настояли, чтобы князь тоже присутствовал. Но не волнуйтесь, он и словечка лишнего не скажет.

– Тогда я быстренько сменю платье, – сообщила Ясвена, отводя задумчивый взгляд, и торопливо покинула комнату, давая молодоженам пару минут на нежности.

О том, что Дилли случайно проговорится, она не беспокоилась, рано или поздно, Тровенг теперь обязательно докопается до всего, что известно об этой тайне немногим посвященным. Но к тому времени это будет уже не столь важно и не сможет разрушить выстроенный ею хрупкий мостик из прошлого в будущее.

Двери парадной трапезной были широко распахнуты, но никто не спешил туда входить. Немногочисленные гости, советники и магистры прогуливались по широкой галерее, похожей обилием кадок с редкими растениями на оранжерею.

Среди цветов были расставлены изящные резные скамьи и кресла, задрапированные шифоновыми занавесями зеленых оттенков, затканными изящным узором из листьев, веточек и бутонов. Они перемежались со стоящими на малахитовых постаментах вазами, костяными фигурками животных и статуэтками. Застеленный пушистым изумрудным ковром пол казался живой травкой и приятно пружинил под ногами.

Казалось, тут можно гулять, наслаждаясь ароматами и покоем, бесконечно, не замечая никого и ничего. Однако, едва Гард с женой появились в ведущей в галерею арке, гости как по команде замерли и повернулись к ним, жадно изучая незнакомую женщину, так внезапно ставшую их правительницей.

И тут же дружно перевели взоры на соседнюю арку, откуда в сопровождении Звена входил бывший князь Сайморс Онзирский. Невозмутимыми остались лишь магистры да Ланс, поспешно шагнувший к напарнику от ближайшего куста.

– Его светлость лорд Тровенг и леди Тровенг… – Дворецкий запнулся и тише пробормотал: – Лорд Сайморс Онзирский, ее светлость княжна Гелисса Онзирская… капитан Илнер Янге…

– Леди Андилия! – резко остановился напротив ведуньи Сайморс. – Я должен вас поблагодарить… Вы спасли мне жизнь, в горячке я этого не осознавал… Теперь мне немного легче, однако лечение еще не закончено… потребуется время. Но я не привык оставаться в должниках и в последнем указе, передавая власть в княжестве дочери, а до ее совершеннолетия – назначенному регентом тайному советнику лорду Тровенгу, особым пунктом определил вам награду. Надеюсь, вы простите мне неподобающие князю капризы.

– Желаю вам выздороветь, – лаконично ответила Дилли, слегка склонив голову, и отступила под защиту мужа.

Но князь, сразу потеряв к присутствующим всякий интерес, больше ни с кем не разговаривал, даже Гелиссу словно не заметил. И, едва пригубив чаю, не прощаясь покинул столовую.

Мать-ведунья и Чижик появилась в зале лишь после его ухода.

Дворецкий на миг замешкался, но его выручил Гард.

– Это компаньонки ее светлости княжны Гелиссы, леди Ясвена и леди Данлита, – уверенно сообщил он, оглядел присутствующих и твердо добавил: – А еще я хочу объявить вам радостную новость. Сегодня вечером во дворце состоится бал по случаю помолвки ее княжеской светлости Гелиссы Онзирской и его светлости полковника Илнера Янге.

– Меня начинает пугать скорость моего продвижения по служебной лестнице, – едко пробормотал сидевший рядом с Гелией бывший узник, и его соседи, расслышавшие эти слова, отреагировали добродушным смехом.

– О, ваша светлость! – с облегчением воскликнул один из советников. – Можете поверить старику, самое страшное в вашей жизни теперь уже позади!

Гард кивком и улыбкой подтвердил точность этого вывода и принялся ухаживать за женой, тайком поглядывая на Ланса, словно случайно оказавшегося за столом возле ведуний. Его напарник явно что-то задумал, и Тровенг желал знать, что именно.

Но поговорить им удалось нескоро. Разумеется, завтрак – это не обед и не может длиться три часа кряду, но гости, измученные за последние дни тревогой и кажущейся нестабильностью ситуации, жаждали получить ответы на все свои подозрения и опасения. Успокоить и выпроводить их удалось только благодаря Гелиссе, решительно поднявшейся со стоявшего во главе стола кресла, принадлежащего прежде ее отцу.

Правильно поняв намек, сотрапезники поспешили раскланяться и отправились по домам разносить встревоженным родичам невероятные новости. А Гард, сделав условный знак напарнику, проводил жену в ее гостиную и вернулся в кабинет, ставший в последние дни чем-то вроде штаба.

Никого из магистров еще не было, только Ланс стоял у окна, так пристально рассматривая происходящее снаружи, что Гард даже подошел ближе, заглянул через плечо. И не обнаружил ничего интересного или особого.

– Ланс, тебе нужна помощь? – неожиданно для самого себя задал он вопрос, который еще недавно нашел бы несколько навязчивым. А вот теперь желание выяснить правду считал дружеской обязанностью.

– Сам не знаю, – хмуро усмехнулся тот. – Жизнь вдруг перестала быть понятной и простой. Ты меня потерял? Извини, пришлось решать семейные дела.

– У тебя же нет семьи? Или…

– Теперь нет, – бесшабашно объявил Ланс и как-то смущенно признался: – Даже самому странно. Дал отставку всем своим невестам, они умудрились без меня перессориться.

– Жалеешь?

– Нет. Радуюсь. Но дома как-то непривычно пусто. Не нужно ни о ком заботиться… Оказывается, я очень ответственный. – Ланс махнул рукой и засмеялся, но в его веселье ясно слышались тоска и неустроенность человека, мечтающего о семейном уюте.

– Вот и хорошо, – стараясь говорить невозмутимо, постановил Гард. – Займи покои поближе к моим, в ближайшие дни у нас будет много работы. А девушку еще найдешь… Хотя не мне тебя учить.

– Уже нашел, – очень тихо вздохнул маг и оглянулся на дверь. – Твой пример оказался заразен.

– Чижик? Но она совсем девчонка!

– Думаешь, я сам не вижу? – Вот теперь в голосе напарника Гард расслышал и горечь, и обиду, и рвущую душу безнадежность. – Забудь. Сюда идут, моя сторожка сработала.

– Это магистры… – едва успел сообщить Тровенг, как двери распахнулись и появился Звен с двумя собратьями.

– Что-то серьезное? – почти с порога спросил магистр, знавший, что регент не станет отвлекать их от дела ради пустяка.

– Сам пока не пойму, – чуточку слукавил Гард. – Мать-ведунья по своим каналам получила известие, что Эршель отправил к нам посла. Тот летит на крылете и будет дня через два.

– Мы получили об этом весточку пять минут назад, – ошеломленно оглянулся на друзей Звен. – А когда ты узнал?

– Еще до завтрака. А она, насколько я подозреваю, знала еще вчера вечером. И еще… она уверена, что посол летит с просьбой, королю нужна помощь.

– Темные силы… – помрачнел Ланс. – Неужели ему понадобилась ведунья?


– А все остальное у него в королевстве имеется свое, – сделал простой вывод Варгус. – И намного больше, чем у нас.

– Выходит, он тоже замешан в нападении на Сайморса?

– Да, получается так. Значит, мы сильно ошибались в своих выводах и нужно пересмотреть все планы, – озабоченно произнес Звен и вдруг облегченно улыбнулся собеседникам: – Но хоть войны можно пока не ждать, и то спасибо.



Четвертое светозарня

Брагод, дворец князя Сайморса Онзирского



Дилли

– Ну, Дилли, – сестренка смотрела на нее с нетерпением, едва сдерживаясь, чтоб не постукивать ногой от волнения, – что-нибудь выяснила? Да говори же быстрей, какой ты стала копушей!

– Я, между прочим, почти год аптекаркой работала, – шутливо огрызнулась Дилли. – Там без аккуратности и внимательности никак нельзя было. Не хмурься, Чижик, все хорошо. Он просто ездил домой, его гарем там перессорился, и Ланс всех разогнал. Но тревожиться за них не нужно – всех развезли по домам в колясках и с кучей баулов. Они теперь невесты с приданым, наш маг очень щедро откупился от бывших претенденток.

– Не красит мужчину такое легкомыслие, – пробормотала Ясвена, не поднимая взора от шитья. – Сначала собрал полный дом девиц, обнадежил, потом выставил…

– Разве он не мог ошибиться? – тотчас возмутилась Лита. – Или изменить мнение?

– Или влюбиться? – с невинным видом поддержала ее Дилли и тут же отпрыгнула в сторону дикой кошкой, спасаясь от выплеснутого на нее кваса. – Лита! Ты теперь ни шуток, ни советов не понимаешь? А кто всегда уверял, что ему не грозит оглохнуть и ослепнуть от любви?

– Это была не шутка! – сердито огрызнулась юная ведунья. – Или очень злая шутка!

– И почему ты так решила? У меня совершенно иные сведения. Ланс хотел бы за тобой ухаживать, но считает тебя слишком молодой.

– Дилли, если ты сейчас снова шутишь, я не знаю, что сделаю… Уйду из дома, и вы больше никогда меня не увидите!

– Иди, – вдруг строго взглянула на нее мать. – Если тебе не нужна наша любовь и забота, если тебе без семьи будет лучше – иди. Если не будешь скучать по мелким, по Оху, по Снежку и птицам – иди. Но не смей ставить такие условия. Ни один человек не может все время только работать и думать о серьезных делах, каждому нужны отдушины. Хоть немного радости, шуток, смеха. Если ты так плохо знаешь Дилли и не понимаешь, что она никогда не стала бы шутить над чужой бедой и ни за что не обидит слабого, то иди.

– Мать… – Чижик с обидой смотрела на старшую, кусая от досады губы, – разве шутить можно только ей?

– Твоя шутка прозвучала как ультиматум, – устало вздохнула Ясвена и вдруг отбросила платье: – Так не хочется идти на этот бал! Но я ведь не капризничаю и не мучаю вас упреками?

– Мать, она поймет… Наша Чижик добрая и заботливая! – ринулась спасать семейный покой Дилли. – И знает, как мы все ее любим, просто немножко хватила через край.

– Я знаю ее с пеленок. – В тихом голосе матери сквозь светлую грусть пробивалась смешанная с болью тревога. – И моя в том вина, что Лита стала колючей, как ежик, и без надобности дерзкой. Не нужно было позволять ей так много времени проводить на рынке. Она еще слишком молода и впечатлительна, а у рыночной стаи законы волчьи. Они никого не уважают, всем грубят, запугивают и испытывают на крепость. Ее тоже не раз пытались подчинить, но Чижик научена обороняться, и постепенно они признали ее хоть и не своей, но равной. А Лита приняла это за собственную заслугу, со временем начала невольно подражать их выходкам, и это меня очень обеспокоило. Ведуньи черпают силу в своей доброте, честности и чуткости. Конечно, бывали среди нас и те, кто, взрослея, стал считать себя выше других и презирать наши законы. Нет, они не потеряли способность к изменению тела, зато утратили более ценное. Умение учить доброте детей и зарабатывать доверие и уважение тех, кто приходил за помощью.

– Она все поймет! – Дилли наконец поймала сестру в объятия, прижала к себе и, как в детстве, нежно гладила по волосам, позволяя поливать слезами нарядное платье. – Она у нас умница. Просто любовь – такая странная штука, вдруг сваливается на тебя, как воз соломы, и не знаешь, куда от нее ползти. Но Лансу показывать свои чувства рано, поверь мне. Пусть сам решит, нужна ли ему такая заноза, и постарается тебя завоевать.

– Кто-то говорил, что в любви военные приемы не действуют? – шмыгнув носом, съязвила Лита.

– Особенно у девушек, – убежденно подтвердила Ясвена, снова принимаясь за переделку платья. – Женщины и война – вообще непримиримые враги. Для истинных ведуний нет ничего отвратительнее войн, боев и кровавых ристалищ. Открою вам самый большой секрет: самые лучшие, мудрые и благородные мужчины тоже их не жалуют. Женщина же изначально создана для рождения жизни, и в ней самой природой заложена всепоглощающая потребность защищать любых детенышей. А если вы встретите даму, с горящим взором смакующую подробности смертельной схватки или охоты, мысленно поставьте на ней черный крестик и никогда не берите ее в подруги или сообщницы. Она либо отъявленная лгунья и говорит не то, что думает, либо ее разум неисцелимо отравлен. Воспитанием, окружением, жизнью – не важно, но она лишена самого ценного женского качества – неприятия насилия. Такие люди внутренне готовы в любой момент совершить самое страшное злодеяние, не пожалеют ни ребенка, ни калеку, ни старца. Ведь основные запреты написаны вовсе не на бумаге, они сидят глубоко в нашем разуме. Надеюсь, ты поймешь меня и не обидишься, дочка, я давно хотела это сказать… Ну, иди одевайся, Дилли поможет тебе с прической.



– Я собираюсь представить тебя своей младшей сестрой и фрейлиной, так ты получишь больше свободы. Хотя я сама графиня лишь по мужу, надеюсь, тебя это не особенно расстроит, – подмигнула Дилли в зеркало Чижику, заканчивая сооружать ей прическу.

И хотя собственные волосы доставали Лите лишь до лопаток, с помощью ловких рук ведуньи и искусно сделанного шиньона они вскоре превратились в изящную золотистую раму, подчеркивающую свежесть и прелесть юного личика.

– Я вообще никогда не пошла бы ни на какой бал, – тоскливо вздохнула задумчивая после материнской отповеди девчонка. – Но нужно же посмотреть вблизи, какой он во дворце.

– Неплохой, – честно признала Дилли, сразу сообразив, кого имеет в виду Чижик. – Маги в чем-то лучше обычных мужчин, честнее, сдержаннее. Но понимание личного счастья у каждого свое, и с этим ничего не поделать. Хотя я уже придумала, как тебе помочь, но расскажу позднее, когда прояснятся некоторые детали.



В бальный зал княжна и сопровождающие ее приближенные лица спускались по широкой лестнице в строго установленном порядке. Сначала Гелисса под руку с Илнером, за ними Тровенг с женой. Следом, гордо подняв голову, спокойно шествовали Ясвена, получившая статус тайной советницы княжны, и леди Мадлена, оставшаяся статс-дамой. Чижик шла позади всех, скромно опустив взор и помня, что теперь она всего лишь свежеиспеченная фрейлина из бедного, почти позабытого рода.

– Ее княжеская светлость Гелисса Онзирская, его светлость полковник Илнер Янге! – зычно и важно объявлял дворецкий, а стоявшая позади и выше всех Лита стремительно обшаривала взглядом зал, ища знакомые русые волосы мага.

И все больше мрачнела, не находя Ланса среди почти трех сотен гостей. Хотя магистров здесь собралось непривычно много. Никогда еще ведунье не приходилось видеть в одном месте столько серебристо-зеленых, как листья тополей, коротких плащей одного фасона, с одинаковой вышивкой по краю капюшона и рукавов.

– Данлита ле Саренс, фрейлина ее светлости Андилии Тровенг, – тише и без прежнего пафоса объявил дворецкий, и Лита, спокойно перенеся и новую должность, и чужую пока фамилию, скромно потупив взор, спустилась с лестницы.

Но краем глаза привычно заметила и появившийся во взглядах окружающих задумчивый интерес, и быстрые переглядывания дам в роскошных нарядах, стоявших в первых рядах гостей, пришедших приветствовать новых правителей.

И только теперь начала подозревать, как глубоко ошибалась, считая, будто никто на нее и внимания не обратит, ведь она всего лишь бедная бесприданница. Как бы не так, все эти лощеные щеголи сразу связали ее с Дилли и регентом, вмиг просчитав выгоду такой партии.

Лита даже слегка опешила, только теперь осознав, что задевшее ее предупреждение матери прозвучало неспроста. Ясвена никак не могла не предусмотреть такой реакции придворных прощелыг и, несомненно, тревожилась, не опьянят ли Литу льстивые речи и лживые комплименты, не заставят ли задрать нос и забыть о тех, кто на самом деле достоин ее благодарности и доверия.