Ведьмина Чаша

— А ты подозрительно счастливый, Киммер! — не смогла удержаться от ехидства я. — Невеста приглянулась?

— Свадьба, — ответил мне принц, серьезным взглядом изучая мое лицо. Прыщ, что ли, выскочил? — Так надоели эти официальные торжества договорного союза, как вспомнишь, тошно становится. Жених всегда важен, скучен и глуп. Невеста лучится дешевой радостью в ожидании, когда уже закончится мероприятие и можно будет снять мешающий нормальному дыханию корсет. А здесь все так естественно и мило, что волей-неволей начинаешь верить в браки по любви. Смотри, как сияют глаза жениха и невесты! И без всякой настойки!

Я последовала его совету, наслаждаясь искренностью двух влюбленных.

Они были странной парой. Худой, взъерошенный жених и полноватая крупная невеста, которой он едва доставал до плеча. Оба рыжие, с вьющимися волосами и одной улыбкой на двоих, при виде которой у меня сами собой наворачивались слезы радости и счастья, ведь, несмотря на полную, казалось бы, несовместимость, эти двое нашли друг друга.

Киммер молча протянул мне чистый платок, и я с благодарностью его приняла, попутно вслушиваясь в речи остальных гостей.

Благодаря откровениям Киммера, грифону и моему решению поучаствовать в наведении порядка в оранжерее, дабы попутно помириться с наследником престола Элирии, мне стала понятна речь иверийцев — малочисленного народа, что позвал нас на эту свадьбу.

Быстро освоить язык мне, как выяснилось, помогло зелье, приготовленное по неизвестному рецепту пьяной драконицей с полного дозволения Киммера и Аронгака, вождя и дальнего родственника жениха. А дело было так…

Покончив с вредной сорняковой травой в оранжерее, мы с принцем перешли к примирению посредством употребления настойки, которая для меня оказалась слишком крепкой, а для Киммера — излишне слабой. Золотую середину мы отправились искать к иверийцам.

Почему именно к ним мы решили заглянуть в столь поздний час, наследник Элирии мне внятно ответить так и не смог. Однако принц уверенно стоял на своем, мол, идея сварить зелье для понимания речи иверийцев возникла как раз таки на пути к ним, когда зашел разговор о дальнейшей судьбе Милики и моем желании говорить с ней на одном языке.

Для проведения повторного эксперимента (жаль, Гарконаша с нами не было, вот кто оценил бы сей великий замысел и те слова, которые я благодаря ему узнала!) была выбрана поляна недалеко от жилища Аронгака. Вождь с интересом отнесся к нашей авантюре и даже предложил свои волосы, чтобы внести посильный вклад в общее дело. Грех было не воспользоваться его добротой, что включила в себя еще и личный котел, в котором и варилось первое зелье для быстрого изучения языка. Сразу за ним готовилось второе, чтобы не только мы с Киммером могли понимать речь иверийцев, но и они нашу. Во всяком случае, всеобщий язык, на котором мы с наследником Элирии вели жаркие споры, беседы и гневные перебранки. Почему Милика не знала его, мне было, мягко говоря, непонятно. Ведь в Радое, как уверял Киммер, практически заставляли учить всеобщий наравне с родным языком. Может быть, Милика была особенной?

По словам наследника Элирии, колдовала я над кипящим варевом точно так же, как и в первый раз, только иногда выкрикивая непонятные слова и угрожая покарать ни в чем не повинное небо в случае неудачи. То ли оно испугалось, то ли в ком-то из моих дальних предков текла ведьмовская кровь, но зелья удались на славу, и теперь мы наслаждаемся свадебной церемонией почти всей семьей, за исключением Гарконаша. Книга покидать замок, увы, отказалась…

Зато на берийских псов это правило не распространялось, о чем они явно сожалели и мечтали поменяться с Гарконашем местами. Тихоня стоически терпел пристальное внимание к своей пушистой персоне, которую можно потискать, пощупать и полюбоваться на ее синий красивый бант. Шрам же обзавелся розовым украшением на голове и периодически убегал от надоедливой ребятни, к их безмерной радости и восторгу. Грифону не составляло особого труда возиться с детьми, катать их и умилительно строить рожицы, вызывающие улыбки и смех.

Для меня Актер так и остался тайной за семью печатями. Он же вырос в дикой природе, и встретила его я не в цирке, так почему же от него так веет домашним уютом? Загадка…

— Кайла, Киммер! — плюхнувшийся справа от Киммера Аронгак прервал мое любование зверинцем замка и, указывая пальцем на жениха и невесту, громко нам зашептал: — Смотрите, сейчас будет ритуал Единения!

Перед влюбленными появилась чаша с небольшим, но, похоже, острым ножом. Ведущая церемонию женщина указала им на принесенные предметы, подчеркнув, что такая ступень доверия доступна далеко не всем.

— Это необязательная часть свадьбы. Гирангак и Тринда сами настояли на том, чтобы с ритуала Единения началась их жизнь как мужа и жены, — посвятил нас вождь в традиции родного племени.

— Значит, ритуал Единения не свадебный? — удивился Киммер.

— Скорее объединяющий, — ответил Аронгак, выпивая огромную кружку с медовухой.

Киммер от него не отставал, я же отказалась от напитка и не жалела о своем решении. Мне хватило вчерашнего раза, не стоит испытывать судьбу.

— Кровью скрепляется союз, дабы связать двоих крепкими узами, что нерушимы и ценны. Боги покарают того, кто предаст, убьет или замыслит дурное. Но им необязательно становиться семьей, их судьбы сплетаются и без свадьбы.

— Но мужем и женой они могут не быть, так? — заинтересовался ритуалом принц.

— Верно, — подтвердил правоту Киммера Аронгак. — Ритуал Единения может проводиться как между мужчинами, так и между женщинами. После него люди становятся родными, как братья или сестры. Кровниками. Далеко не все влюбленные решаются на подобное, только те, кто уверен в половинке полностью и доверяет ей так же, как себе.

— Занятный ритуал, занятный… Кайла, не хочешь потанцевать? Хотя что я спрашиваю, по глазам вижу, что хочешь!

Не дожидаясь моего согласия (действительно, кому это надо?!), Киммер потащил меня к пустившимся в пляс иверийцам, отмечающим тем самым пролитую кровь влюбленных, которые бурно целовались и явно не желали хоть на секунду оторваться друг от друга. Я им по-доброму завидовала. Пусть все у них будет хорошо!..

— Расслабься! — Наследник престола Элирии уверенно вел меня в танце, словно не единожды отплясывал его на окраинах Ведьминой Чаши. — Наслаждайся тем, что здесь происходит!

— Уже расслабилась, больше не хочу…

— О-хо-хо… Кайла, ты же не сделала ничего дурного! Да, выпила. Да, перебрала малость. Но посмотри на это с другой стороны. Если бы не твоя настойка, мы бы не узнали язык иверийцев, а они — наш. Не пришли бы сегодня на свадьбу, в кои-то веки вырвавшись из замка все вместе и насладившись сполна этим праздником. А ты укоряешь себя и считаешь… кем? Пьяницей? Или, упаси боги, падшей женщиной?

Если бы взглядом можно было делать дыры, то в принце появилось бы лишнее отверстие, возможно, даже не одно. С такой точки зрения я свой поступок-проступок уж точно не рассматривала. Почему это я падшая женщина?

— Проснулась в постели мужчиной и причислила себя… Нет? Как здорово! Одной проблемой меньше! — усмехнулся Киммер, кружа меня под звуки неведомых музыкальных инструментов, напоминающих мне радостные флейты, лиричные скрипки и веселые барабаны. — Знаешь, Кайла, почему ты так поступила? Тебе надо было выговориться. Выложить, что у тебя на душе, тому, кто тебя выслушает, поймет и не осудит. И обязательно обнимет, дабы подарить тепло тому, кому оно нужнее… — Принц игриво притянул меня к себе. — Стало лучше, Кайла? Чувствуешь, как полегчало на душе?

— Ваше лекарство, Киммер… ой, прости! Твое, разумеется, лекарство всегда помогает! — Я не лукавила, моя душа пусть и не сразу, но постепенно избавилась от груза стыда и вины за неподобающее поведение. Пользуясь моментом, я решила кое-что уточнить у наследника престола Элирии, пока он пребывал в добром расположении духа и явно не прочь был поболтать со мной обо всем, что меня интересовало. — Раз ты, Киммер, избавился от проклятия, то скажи мне: какая я?

Принц не спешил отвечать. Он явно что-то взвешивал на невидимых весах у себя в голове, словно отмеряя ту правду, что стоило озвучить вслух.

— Ты не будешь смеяться?

— Зависит от того, что я услышу.

— Ты для меня загадка, Кайла. И дело не в характере, не в силе духа, а во внешности. Когда я смотрю на тебя, то не могу определить, какая ты. Я смотрю на твои волосы цвета смолы, а в них проскальзывают светлые пряди. Тону в черных как ночь глазах, что через миг превращаются в драгоценные камни синего цвета. Даже твой профиль меняется, стоит мне только увидеть тебя снова. Неужели любовь настолько ослепляет?

Я не ответила, положив голову принцу на плечо. Музыка стала более медленной и протяжной, настроение гарцевать подобно королевским рысакам исчезло, словно и не было его. Пары плавно кружились в танце, а со стороны леса изредка доносилось протяжное уханье филина. Краем глаза я заметила, как Гирангак и Тринда оказались рядом. Такие разные, но такие одинаковые… от них исходило тепло, согревавшее каждого, кто приближался к ним, и это позволяло верить, что их союз нечто большее, чем простое объединение для продолжения рода и преодоления тягот нелегкой жизни в Ведьминой Чаше.

Хотела бы я, чтобы моя свадьба была похожа на эту. Только вряд ли мои мечты сбудутся. Мне не быть с Киммером, а с другим я своего будущего не представляю.






ГЛАВА 19




— Очухалась, принцесса? — Паж со злостью пнул Виарию в бок, отчего дочь Филиппа Спокойного протяжно застонала и пришла в себя. — Хватит изображать жертву, бесполезный мешок костей! Где же ваша хваленая удаль и стойкость!

Кристоф с ненавистью уставился на Джанарио, посмевшего издеваться над той, кто не мог дать достойного отпора. Виария, как и ученик Зарга, была крепко связана по рукам и ногам, только, в отличие от мальчишки, рот ей затыкать кляпом не стали.

Неужели ей предоставили право сказать последнее слово?

— Там же, где твоя смелость и благородство, лакей! — сказала принцесса, смерив Джанарио равнодушным взглядом. Так смотрят на червей или улиток в дождливый день. — Ты как был трусом, так и остался. Не хватило духа одолеть меня в честном бою?!

Паж побагровел, занося руку для удара. Дочь Филиппа Спокойного не стала уклоняться или прикрывать глаза, встречая неизбежное с гордо поднятой головой и ледяным презрением. Однако у Себастьяна на этот счет были совсем другие планы.

— Хватит! Отойди от Виарии! Поквитаешься с ней позже, когда она станет нам не нужна. А до той поры держи себя в руках! Не позволяй эмоциям затемнять твой разум!

Джанарио разочарованно сплюнул и ушел, оставив рыцаря и принцессу вдвоем. На Кристофа никто не обращал внимания. Для них он был невидимкой или предметом походной кухни. Только двое бывших возлюбленных… Вот только… была ли любовь?

— Каково это быть предателем, Себастьян? — Дочь Филиппа Спокойного первая нарушила затянувшееся молчание.

— Не знаю, Виария, ты мне скажи. — Начальник королевской стражи сел напротив принцессы, достал флягу и сделал из нее глоток. — Какой же нужно быть продажной тварью, чтобы польститься на золото Элирии и втоптать в грязь память о тех, кто отдал свою жизнь за Сарию? Неужели ты и вправду думала, что я позволю тебе и твоему отцу так вероломно поступить с моей страной?

— Много пафоса, Себа, аж тошнит. Не надо отгораживаться мишурой из красивых слов. Скажи честно: власти захотелось!

— Да, захотелось, — не стал отрицать рыцарь, жестом предложив принцессе испить из фляги, но Виария отказалась. Себастьян настаивать не стал. — Грех было упускать такую возможность. Мой дом давно стремился править единолично, без всяких Советов и тем более без твоего отца.

— Даже без остальных домов, не так ли? — Виария пошевелила затекшими плечами, презрительно рассматривая начальника стражи, который долго дурил ей голову. — Иначе зачем столько жертв? Делиться не захотел?

— Верно, Виария, остальные дома не в курсе моего замысла. И они точно поддержат меня, когда я вернусь с известием о том, что их сыновья геройски пали, защищая принцессу ценой своей жизни. Однако усилия их были напрасны. Киммер убил нашу горячо любимую принцессу. — На губах рыцаря расцвела ядовитая усмешка, которую Виарии отчаянно захотелось стереть с его лица. Увы, дотянуться до начальника стражи было не так-то просто. — А помог ему в этом предатель Кристоф, который был шпионом Трогда Свирепого и докладывал о каждом шаге людей, за которыми ему велено было следить. Жаль, что живым его нам взять не удалось.

— Тебе не поверят, Себастьян! Мой отец не дурак, да и в других Высокородных домах остались еще умные люди.

— Поверят, Виария, поверят. Я покажу им это. — Рыцарь достал медальон и издевательски покачал им в воздухе. — Подарок моей горячо любимой Виарии, она отдала мне его перед смертью, истекая кровью у меня на руках. Его же нельзя отобрать силой, не так ли?

Принцесса молчала, с ненавистью глядя на Себастьяна и пообещав себе, что если они выберутся из этой западни, то живым рыцарь точно не уйдет. Не заслужил он права и дальше топтать сарийскую землю.

— Голова Киммера, твоя смерть и погибшие рыцари помогут мне сместить твоего отца. Обещаю, что преследовать его не буду. Пусть живет, если сможет оправиться от горя.

— Не верю, что все придумал ты, Себастьян. Это была идея Зарга?

— Его. — Рыцарь решил быть откровенным. Пусть лучше Виария и Кристоф узнают всю правду от него, чем от кого-то другого. Не чужие люди все-таки. — Без помощи Зарга у нас ничего бы не получилось. Это он предложил мне поухаживать за тобой, показать, что у меня есть чувства к тебе, а ты развесила уши, как какая-нибудь прачка или кухарка. Неужели ты и вправду думаешь, что тебя можно полюбить?! В тебе нет женственности, Виария! Ты прилагающаяся к трону вещь, не более того! — Себастьян расхохотался, наблюдая, как щеки принцессы покрываются красными пятнами. — Играть с твоими чувствами было забавно, право слово. О, как же меня смешили твои мечты о детях, о том, какой хорошей матерью ты будешь для них… Глупость, Виария, глупость несусветная! Ты дочь валькирии, которая отказалась от своего ребенка. И ты поступишь точно так же, как она! Ведь в тебе течет ее кровь, ее глазами ты смотришь на мир, и то, что ты вменяла в грех Джанарио, подходит и для тебя. — Себастьян сжал колено принцессы, любуясь гримасой боли на ее миловидном лице. — А ведь он не собирался предавать тебя, Виария. И шел к тебе в служение доказать, что его дом давно извлек урок из наказания и заслуживает того, чтобы вернуть себе отобранный за прошлые прегрешения статус. Но ты же упрямая, Виария. Как старая ослица, как баран винторогий. Это качество хорошо при колке дров, но никак не для монарха. И оно тебя погубило, Ви. Тебя и Кристофа. По твоей вине. Знай, что из-за тебя он, — рыцарь указал на ученика Зарга флягой, — погиб, а мог бы жить. Если бы тогда ты выбрала меня, а не того, кто скоро сдохнет!

Себастьян достал из кармана штанов кляп и быстро засунул его Виарии в рот, после чего, поцеловав ее в лоб, удалился, слегка шатаясь. Во фляге была явно не вода.

По щекам принцессы катились слезы бессилия. Надежда на спасение таяла, бывший возлюбленный переиграл дочь Филиппа Спокойного по всем статьям. Смирилась ли она с поражением? Нет. Так просто Виарию было не сломить. Хорошо знать своего врага в лицо, а знать, что он уже похоронил тебя, еще лучше. Значит, он ничего не подозревает и утратил бдительность. Остается лишь ждать, когда он оступится, и нанести ему смертельный удар. А то, что рано или поздно Себастьян совершит ошибку, Виария и не сомневалась. За годы любви, которые только что втоптали в грязь, она успела изучить начальника стражи достаточно неплохо, но не так хорошо, как оказалось в итоге…



— Приклоняюсь перед вашей партией, учитель! Она филигранна и точно разыграна, как и всегда!

— Спасибо за лестную оценку моей работы, Алистер, — сказал Зарг, разглядывая границы ледяной пустыни, отделяющей его от Ведьминой Чаши.

Причудливое это место, где соприкасаются две разные климатических территории. С одной стороны зеленеют деревья, а с другой — лежат снега, что никогда не тают. Бушует буран, метель, а небо черное, без единого светлого пятнышка. Как душа у Зарга. У пожирателя другой не бывает.

— Накопитель у мальчишки оказался весьма мощный, учитель. Нам его одного хватит, чтобы всем переместиться в Ведьмину Чашу. А там вы спокойно проведете ритуал Слияния, после чего на одного дракона, принца и принцессу станет меньше. Я подготовил…

— Мои планы несколько изменились, Алистер, — перебил Зарг заготовленную речь Марлоу. — Дракона можно не трогать. Зачем рубить голову той, кто приносит нам хорошую прибыль? Пусть и дальше наводит страх и шорох на неугодные нам королевства, пока их правители готовы платить за своих детей золотом, серебром и драгоценными камнями… Виарию тоже можно помиловать. Покопаемся в памяти, сотрем ненужные воспоминания, и пусть выходит замуж за Себастьяна, что спас ее От коварства наследника престола Элирии. А вот Киммеру придется умереть. Война должна продолжаться до тех пор, пока нам это выгодно. Пусть охваченный отцовской местью Трогд Свирепый не даст Сарии спокойно жить на этом свете!

— Как же ваша возлюбленная, учитель? — осторожно спросил Марлоу. — Вы больше не хотите ее вернуть?

— Хочу, Алистер, но не против ее воли. — Зарг любовался бушующей стихией, что хотела смять вставшие на ее пути деревья. Они хрустели и выгибались под действием вьюги, касались земли, но и не думали подчиняться той, что причиняла им боль. — Эмри против такого возвращения, а значит, я отступлю. Я знаю ее, Алистер, не первый год. Если ей что-то не по душе, то ничего хорошего из этого не выйдет. Мы проведем лишь один ритуал Слияния, Алистер. Больше никакой магии в Ведьминой Чаше.

— Жаль, что вы передумали, учитель! — Марлоу расстроился настолько, что и не думал этого скрывать. Тем более от кого? От того, кто знает его как облупленного? — Такой эксперимент пропадает! Никто подобного не делал! Никто!

— Понимаю твое разочарование, но по-другому я поступить не могу. — Зарг похлопал приунывшего Марлоу по плечу, выражая тем самым участие в переживаниях мага. — Ты был мне хорошим учеником, Алистер! Думаю, когда-нибудь тебе удастся провести задуманный нами ритуал и без меня…

— У меня такое чувство, учитель, будто вы со мной прощаетесь. Вы не уверены, что все получится?

— Это мое первое Слияние, Алистер. Возможно что угодно. Моя светлая половина вполне может оказаться сильнее темной. Поэтому будь внимателен, когда я вернусь. Это могу быть не я, а ты помнишь, Алистер, как Бирх дорожит принцем Киммером.

— Помню, учитель. Что мне делать, если он победит, а не вы?