Цена всех вещей

Мне не стало лучше от того, что воспоминание о дне их смерти стерли из моей памяти. На самом деле, стало только хуже. Вместо того чтобы просто знать, как все произошло, я прокручивала в голове тысячу жутких вариантов, один хуже другого. Я представляла смерть родителей снова и снова, видела их лица — удивленные, разгневанные или печальные. Думала о том, сняла я наушники или нет. Плакала или нет. И в каждом варианте Кэл сбегал из дома и прятался. Прятался с тех самых пор. И до сегодняшнего дня.

Теперь я знала, что произошло на самом деле.





55

Уин




Мой последний вечер ничем не отличался от многих других. Был четверг. Я подобрал Ари и Маркоса, и мы все вместе поехали на пляж на моем грузовике. Шли дожди. До начала туристического сезона оставалось еще две недели, и пляж был в нашем полном распоряжении.

День не задался с самого начала. Я не вышел из комнаты даже для того, чтобы поесть. Язык во рту распух, желудок урчал от голода, а мозги словно превратились в кашу. Как мокрый песок, сочащийся сквозь пальцы, когда спускаешься по берегу к морю.

— Напомни мне, почему мы не идем обедать в какое-нибудь сухое, чистое местечко? — спросила Ари. Рубашка ее намокла и плотно облепила тело. Наверное, это могло быть привлекательным — Маркос пару раз окинул Ари долгим взглядом, но я почему-то вспомнил схематичное изображение женского тела, которое нам показывали на уроках здоровья.

— Я придумал кое-что особенное, — сказал Маркос. — Поверьте, вы еще будете потом меня благодарить.

Ари вздохнула и закинула мою руку себе на плечо. Зная Маркоса, я предполагал, что его сюрприз может оказаться действительно классным — возможно, барбекю или ночной выход в море, чтобы полюбоваться на китов — с другой стороны, возможно, нас вообще не ожидало ничего особенного и Маркосу просто захотелось вытащить нас куда-то сегодня вечером.

Возможно, он просто хотел поднять мне настроение.

Когда солнце начало заходить за горизонт, Ари и Маркос бесцельно слонялись туда-сюда. Поскольку шел дождь, полноценного заката не было видно. Просто сумерки становились все гуще и гуще до тех пор, пока совсем не стемнело. Маркос включил карманный фонарик.

— Стояла темная и ненастная ночь, — произнес он, подсвечивая фонариком подбородок.

Ари тут же отобрала его.

— А зазнайка все водил и водил друзей по пляжу, пытаясь замучить их до смерти.

Ари протянула мне фонарик, и я уставился на лампочку. Настала моя очередь продолжать страшную историю, но, кроме страшной правды, сказать было нечего, и я решил промолчать. Вместо этого я направил луч света на Маркоса: ухмыляющегося, самоуверенного, надежного Маркоса. Черные мокрые пряди падали ему на глаза. А потом на Ари: на смешную, одухотворенную, сильную Ари. Кожа ее блестела от влаги, а свет фонаря заставил сощуриться. Раньше я этого не замечал, но теперь видел очень отчетливо: они любили меня. Всего, целиком. И не так, как мама с Карой. Ари и Маркос любили меня потому, что это был их личный выбор. Просто невероятно.

В тот момент эта любовь показалась мне невыносимым грузом. Словно каждый из них надел мне на сердце железный обруч, и каждый раз, когда кто-то из друзей смотрел мне в глаза, обруч сжимался чуть сильнее.

Я выключил фонарик.

Маркос возмущенно вскрикнул и выхватил его у меня из рук. Темнота на пляже разительно отличалась от городской темноты. Океан казался совершенно черным и необузданно громким, словно свет фонаря держал его в узде, и теперь, в темноте, он мог больше не сдерживаться. Дюны представлялись бесконечной пустыней, отделяющей нас от машины, людей и всей жизни.

— Чувак, нам нужен свет, — со смехом сказал Маркос, пытаясь нащупать кнопку. — Иначе как она нас найдет?

— Она? — удивился я, и в этот момент луч света высветил женскую фигуру не более чем в десяти футах от нас. Ари вскрикнула, и я схватил ее за руку. Скорее для того, чтобы успокоить себя, нежели ее. Девушка подошла ближе, и я понял, что это Эхо.

— Вот ты и пришла, — сказал Маркос тоном, который обычно использовал в разговоре с официантками и уборщицами: самоуверенный и дружелюбный. — Принесла?

Эхо протянула пакет с тремя маленькими белыми печенюшками.

— Как вы и приказывали, сэр, — сказала она.

Маркос рассмеялся и выхватил пакет у нее из рук, но Эхо это не смутило. Она пристально смотрела на меня. Должно быть, я выглядел испуганным, потому что она тихонько покачала головой.

— Для чего они, Маркос? — спросила Ари. В ее голосе сквозило недовольство.

— Почему бы тебе просто не попробовать? — ответил Маркос. Он открыл пакет и мгновенно схрумкал одно из печений, после чего протянул пакет Ари.

Все в ожидании уставились на него, даже Эхо. Маркос скрестил на груди руки. Поначалу я даже не понял, что произошло. А потом Ари шумно втянула воздух, и туман в моей голове рассеялся. Потому что Маркос уже парил в пяти футах над землей и стремительно поднимался ввысь.

На десяти футах он взвизгнул и проплыл по воздуху над нашими головами.

— У вас всего десять минут, так что не поднимайтесь слишком высоко, — сказала Эхо, но Маркос уже раскинул руки в стороны и растворился во влажной темноте.

Ари посмотрела на пакет, а затем на Эхо.

— А это безопасно?

Эхо пожала плечами.

— Они на какое-то время ослабят гравитацию. По-моему, ничего опасного в этом нет.

— А побочные эффекты?


— Неприятные ощущения. Но, поскольку заклинание временное, они не продлятся долго.

— Я раньше использовала заклинание памяти. У меня могут быть из-за этого проблемы?

Эхо окинула ее оценивающим взглядом. Я вспомнил незавершенный поцелуй в грузовике, и мне вдруг стало жутко при мысли о том, что Эхо может соврать Ари, чтобы навредить ей. Сложно даже представить, что она могла думать о моей девушке. Но потом я отбросил эту мысль. Эхо не пошла бы на такое, даже если б ревновала.

— Нет. Все должно быть в порядке.

Маркос ухнул, и Ари перевела на меня сияющий взгляд.

— Ну? — сказала она.

— Разве можно от такого отказаться? — спросил я.

Ари рассмеялась и, стараясь выглядеть беззаботно, закинула печенье в рот.

— Маскарпоне. Вкусно.

— Спасибо, — ответила Эхо.

Ари протянула мне пакет уже с высоты моих плеч.

— Святый боже! Уин, поторопись!

Она уплывала в небо. Ари, конечно, была куда грациознее Маркоса. Занятия балетом не прошли даром. Она прыгала и кружилась под дождем. Я открыл пакет, но Эхо выхватила его у меня из рук прежде, чем я успел взять последнее печенье.

— Что за черт?

— Ты уже использовал предыдущее заклинание? — мягко спросила она. Я покачал головой. — Тогда тебе это нельзя, Уин. Побочные эффекты…

— Да брось! — сказал я, мысленно удивившись тому, что мне все еще хочется полетать. Я никогда ничего не хотел так долго. — Я воспользуюсь вторым заклинанием, как только приду домой.

— Пожалуйста, верь мне.

— Ты сказала Ари, что это никак не повлияет на побочные эффекты. Так чем я хуже?

Эхо окинула меня долгим взглядом. Волосы ее прилипли ко лбу и глаза казались еще больше, чем раньше.

— Потому что ты это ты.

Я потянулся за пакетом, но она уже отвернулась. На мокром песке она чувствовала себя увереннее, чем я. Маркос взвизгнул, а потом с грохотом рухнул рядом.

Потом, покачиваясь, поднялся на ноги и блеванул. Раздался глухой стон. Побочные эффекты начали действовать.

— Это пройдет, — сказала Эхо.

— О боже. Черт тебя подери. Серьезно, вот черт.

— Заклинание делает тебя невесомым на физическом уровне. А на ментальном — тебе сносит крышу. Совершенно. — Она сказала это так громко, как будто обращалась к Маркосу, но смотрела при этом на меня.

— И что я им скажу? — пробормотал я. Ари жужжала над моей головой, легонько касаясь ее кончиками пальцев. Маркоса оглушительно рвало. Извергание рвотных масс время от времени перемежалось с жуткими проклятиями.

— Не мои проблемы. Я не могу тебе этого позволить. — Она потрясла пакетом.

— Почему? Это такой особый вид гекамистской этики? — Мой голос был полон неприкрытого сарказма, но Эхо кивнула.

— Что-то вроде того.

— Господи, ради всего святого, убейте меня! — крикнул Маркос. Эхо ответила насмешливым взглядом.

— Но Маркос заплатил за три…

— Я вычту плату за твое печенье.

Ари грациозно спланировала на землю. Кончики ее пальцев коснулись песка. Потом она вздрогнула всем телом и села на колени. Медленно, очень медленно она опустила голову, уткнувшись лбом в песок, словно молилась кому-то.

— Маркос, я тебя ненавижу, — сказала Ари.

— Добро пожаловать.

— Я задержу дыхание и буду так лежать, пока не подохну.

— Ари? — озабоченно спросил я.