Тревожные люди
Часть 44 из 56 Информация о книге
Кролик почесал шею. – Нет-нет, я оставил их в ванной перед началом показа. Но потом я мыл руки и забрызгал их. И вдруг я увидел на краю раковины ароматическую свечу. Я подумал, а не посушить ли мне брюки свечой. И тогда… тогда… я, так сказать, нечаянно поджег их. Мне пришлось тушить брюки водой, и они снова намокли. А потом начался показ, я услышал ваши голоса, крик грабителя, и у меня уже не было времени, чтобы… да, это долгая история, короче говоря, мои брюки так и не высохли. Вот я и подумал… Кроличья голова качнулась в сторону костюмов, висящих на вешалках, в том смысле, что он имел в виду позаимствовать один из них. Кроличье ухо задело Юлию, она попятилась, что Кролик воспринял как приглашение и вошел в гардеробную. – Вот оно что, ну входите, чего уж там… – буркнула Юлия. Кролик с любопытством огляделся вокруг. – А тут у вас уютно! – заметил он. Анна-Лена скрылась за пиджаками, чтобы утереть слезы. Эстель закурила сигарету, потому что решила, что теперь уже как бы один черт. Когда Анна-Лена бросила на нее осуждающий взгляд, Эстель сказала: – Да ладно, здесь дует из вентиляции! Голова Кролика слегка качнулась, он спросил: – Из какой вентиляции? Эстель кашлянула – то ли от дыма, то ли от вопроса Кролика. – Я имею в виду… похоже, здесь есть вентиляция, хотя, возможно, мне показалось. Откуда-то сверху дует! – Вы серьезно? – удивилась Юлия. Эстель снова кашлянула. И замолчала. Но теперь кашель раздался откуда-то сверху. Все переглянулись: Кролик посмотрел на женщин – мягко говоря, разномастное сборище, засевшее в гардеробной во время показа квартиры, прерванного грабителем. В этом городе и не такое случалось, впрочем, такое здесь точно впервые. Эстель успела подумать, что, если бы сейчас в гардеробную вошел Кнут, он бы громко захохотал и забрызгал бы яйцом все вокруг – как она его за это любила. Откуда-то сверху снова послышался кашель – такой, когда человек пытается его сдержать, отчего он делается только сильнее. Точно в кинозале. Юлия поставила лестницу в самый темный угол гардеробной. Эстель встала с сундука, Анна-Лена помогла Кролику залезть наверх. Он нажал на люк в потолке, и тот подался. Наверху имелся небольшой тесный чердак. Там сидела риелторша. Глава 60 А тем временем в полицейском участке Джек орал так, что почти потерял голос. – Скажите правду! Зачем вам понадобился салют? Где настоящий риелтор? И СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ОН ВООБЩЕ? Риелтор в пиджаке, мятом, как морда бульдога, после стольких часов, проведенных в тесной каморке над гардеробной, снова и снова пыталась объяснить ситуацию. Но если наше прошлое и интернет чему-нибудь нас научили, так это тому, что правота никому и никогда не помогает выиграть спор. Риелтор не могла доказать, что она не грабитель, поскольку для этого требовалось предъявить настоящего грабителя, а риелтор не имела об этом ни малейшего понятия. Джек отказывался верить, что риелтор – это риелтор, ведь это бы означало, что главное он упустил, что, в свою очередь, указывало бы на его не самые блестящие мыслительные способности, а к такому выводу Джек был не готов. Джим, просидевший молча на протяжении всего допроса, если можно назвать допросом непрерывные вопли Джека, осторожно положил руку сыну на плечо и сказал: – Пора сделать паузу, сынок. Джек вперился в него взглядом: – Нас обвели вокруг пальца, папа, ты что, не видишь? Ты пошел наверх со своими пиццами и позволил ей себя обмануть!! Обиженный Джим сразу сник. – Давай сделаем паузу? Хотя бы ненадолго. Выпьем чашечку кофе… глоток воды… – Только после того, как я выясню, что, черт побери, происходит! – рявкнул Джек. Сразу скажем: это ему не удалось. Глава 61 Когда Джек, попрощавшись с переговорщиком, сбежал по лестнице и ринулся к дому напротив, оттуда как раз вышел Джим. Джек, разумеется, был вне себя, оттого что Джим его не послушался, а Джим пытался его успокоить: – Не волнуйся, сынок. Все хорошо. Никакой бомбы на лестнице нет, это всего лишь рождественская гирлянда. – Без тебя знаю!!! Почему ты пошел в дом?!! – Потому что знал: ты никогда мне этого не позволишь. Я говорил с грабителем. – Естественно, я бы никогда не… что? – Я говорил с грабителем. И Джим выложил в точности, как было дело. Вернее, в присущей ему точности. Поскольку Джим, как говорила его жена, из тех, кто, рассказывая анекдот, начинает с финала, а потом вдруг восклицает: «Нет, погоди, дорогая, перед этим было что-то еще!» – а потом пытается начать сначала и все окончательно переврет. Джим никогда не помнил, чем кончился фильм, поэтому мог смотреть его бесчисленное количество раз и всегда заново удивляться, кто оказался убийцей. Он никогда не блистал в настольных играх или в их любимой телевикторине «Верный след», где знаменитости едут на поезде в разных купе, и по мелким наводкам надо угадать, куда именно. Его сын и жена наперебой предлагали правильные ответы, а он называл с дивана то испанские города, то норвежские рыбацкие деревушки, когда маршрут пролегал по явной Африке. А в конце всегда ликовал: «Я так и знал!» – на что Джек сердито фыркал: «Ты не знал, а говорил наугад!» А она? Она просто смеялась. Джиму так этого не хватало. Не важно, с ним или над ним, – лишь бы она смеялась! Так что Джим решил не упускать шанса и пошел в дом, пока Джек не видит его, потому что знал: на его месте жена поступила бы так же. Он почувствовал себя круглым дураком, когда дошел до коробки с проводками и обнаружил, что это рождественская гирлянда. Но жена бы на его месте просто посмеялась. И он поднялся наверх. На верхнем этаже было две квартиры. Заложники находились в той, что слева, а в той, что справа, раньше жила молодая пара, которая не могла договориться о кинзе и соковыжималке и которой Джим вынужден был позвонить (теперь он знал об их разводе во всех подробностях, которые хотел забыть, но не тут-то было). На всякий случай он заглянул в щель для почты, но внутри было темно, а куча газет на полу говорила о том, что дома давно никого не было. Только после этого Джим позвонил в квартиру напротив. Ему долго никто не открывал, хотя он продолжал звонить. Наконец Джим понял, что звонок не работает, и постучал. Стучать тоже пришлось долго, но наконец дверь приоткрылась и в тонкую щель стало видно человека в костюме с балаклавой на голове. Сначала он посмотрел на пиццу, потом на Джима. – У меня нет наличных, – сказал человек. – Ничего страшного, – ответил Джим, протянув пиццы. Человек в балаклаве подозрительно посмотрел на него: – Вы коп? – Нет. – Не врите. Джим заметил, что мужчина все время меняет выговор, как будто никак не может выбрать. Определить его рост тоже не удавалась, потому что дверь была только чуть-чуть приоткрыта. – Почему вы решили, что я полицейский? – на голубом глазу удивился Джим. – Потому что больше никто не доставляет пиццу бесплатно. Отпираться было бессмысленно, и Джим сказал: – Вы правы. Я полицейский. Но я один, и я безоружен. Есть ли внутри пострадавшие? – Нет. Во всяком случае, они страдают не больше, чем страдали до того, как сюда пришли. Джим дружелюбно кивнул: – Мои коллеги внизу очень нервничают, что вы до сих пор не выставили никаких условий. Человек в балаклаве был озадачен: – А как же пицца? – Я имею в виду условий освобождения заложников. Мы не хотим, чтобы кто-то пострадал. Человек принял пиццы, поднял палец (указательный, а не тот, что вы подумали) и сказал: – Минуточку! Он закрыл дверь. Прошла одна минута, еще одна, и только Джим хотел вновь постучать в дверь, как та вновь приоткрылась на пару сантиметров. Человек в балаклаве сказал: – Салют. – Простите, не понял. – Я хочу салют, который будет видно с балкона. После этого я всех отпущу. – Вы серьезно?