Тень горы

– Я уступаю слово моим младшим коллегам, – сказал он.

Честолюбец вытер пот, выступивший на его бритой голове.

– Откуда мы знаем, что существует внешняя реальность? – начал он.

– В самом деле, – подхватил Скептик. – Если принять «cogito ergo sum»[110], то как мы можем знать, что мир реально существует за пределами нашего разума, а не является всего лишь нашим жизнеподобным сном?

– Приглашаю тех, кто не верит во внешнюю реальность, подойти вместе со мной к краю вон того утеса и прыгнуть вниз, – сказал Идрис. – Я же спущусь по пологой тропе и продолжу нашу дискуссию с теми, кто выживет.

– Убедительный довод, – сказал Себе-на-уме. – Я выживу, потому что останусь здесь.

Я уже слышал в свое время практически все вопросы, которые задавали Идрису, и помнил его ответы. Его космология носила предположительный характер, но его логика была стройной и убедительной. То, что он говорил, запоминалось.

– Я хочу спросить о свободной воле, – вступил в разговор младший мудрец Ворчун. – Какова твоя позиция в этом вопросе, Идрис?

– Помимо четырех физических сил, а также материи, пространства и времени, во Вселенной существуют два великих начала духовной энергии. Первое из них – Божественный источник всех вещей, который с момента зарождения Вселенной непрерывно проявляет себя как поле духовных тенденций, нечто вроде магнитного поля более темной материальной энергии. Второе невидимое энергетическое начало – Воля, возникающая в разных точках Вселенной.

– А каково назначение этого поля духовных тенденций? – спросил Ворчун.

– На данном этапе развития наших знаний мы не можем определить это. Но, как и в случае с энергией, мы знаем, каковы его свойства и как их использовать, – пусть даже мы не понимаем, что оно собой представляет.

– Но в чем его ценность?

– Ценность его тоже неопределенна, – улыбнулся Идрис. – На человеческом уровне цель жизни заключается в связи между полем духовных тенденций и нашей Волей.

Идрис сделал знак Сильвано, чтобы тот принес новый кальян. Войдя в пагоду, Сильвано оставил свою винтовку снаружи, но, ставя кальян, инстинктивно придерживал отсутствующую винтовку локтем, чтобы она не свалилась с плеча.

– Все это хорошо, – прошептал Винсон Карле, – но я ничего не понял.

– Стюарт, ты шутишь?

– Типа нада[111], мэн, – прошептал Винсон. – Надеюсь, не все представление будет таким же заумным, как эта часть. А ты много поняла?

Карла посмотрела на него с сочувствием. Одна из ее самых любимых вещей на свете – а может быть, именно то, что она любила больше всего на свете, – было для него книгой за семью печатями.

– Давай я объясню тебе потом на пальцах, – предложила она, кладя руку Винсону на плечо. – Изложу сперва версию для чайников, которую ты сможешь записывать на футболке, пока не освоишься.

– Вау! – шепотом воскликнул Винсон. – Ты серьезно?

Карла улыбнулась ему и посмотрела на меня.

– Просто не верится, как это здорово, правда? – спросила она со счастливой улыбкой.

– Еще бы! – улыбнулся я в ответ.

– Я говорила, что нам всем надо обязательно подняться сюда.

Идрис и прочие мудрецы заправились жгучим вдохновением из кальяна и снова обратились к своим жгучим вопросам.

– Скажи, учитель-джи, – кинул вопрос Скептик, – каким образом связь с полем духовных тенденций, то есть с Божественным, может объяснить смысл жизни?

– Вопрос поставлен неверно, – мягко ответил Идрис коллеге, который тоже стремился найти истину на пути к искуплению. – Жизнь не имеет смысла. Смысл – атрибут Воли. А жизнь имеет цель.

Мудрецы снова посовещались, склонившись к Себе-на-уме, который сидел прямо напротив Идриса. Они сбрасывали ангелов одного за другим с острия иглы, пытаясь отыскать на этой крошечной площадке наиболее надежную точку опоры.

Идрис вздохнул, глядя на лица сидящих вокруг учеников, которые напоминали в своих белых одеяниях куст магнолии и зачарованно внимали мудрецам. Высокие деревья уже загораживали уходящее солнце, накрывая пагоду тенью.

– А это что значит? – спросил Винсон.

– Вопрос о смысле жизни неправильный, – пояснила Карла. – Правильный – о цели жизни.

– Уф, – сказал Винсон. – По-моему, это два вопроса.

Совещание закончилось. Скептик прокашлялся и спросил:

– Ты говоришь о связи с Божественным или с другими живыми существами?

– Любая прочная, честная и свободная связь, с кем бы она ни образовалась – с цветком или со святым, – это связь с Божественным, потому что любая искренняя связь автоматически связывает обе стороны с полем духовных тенденций.

– Но может ли человек знать, что он связан с чем-то? – скептически заметил Скептик.

Идрис нахмурился и опустил глаза, огорченный тем, что он не в силах победить печаль, поднимавшуюся волнами с пустынного берега скептических исканий. Затем поднял голову и ласково улыбнулся Скептику:


– Об этом свидетельствует поле духовных тенденций.

– Каким образом?

– С полем нас связывает искреннее покаяние, принимающее форму доброты, сочувствия. Поле духовных тенденций всегда посылает человеку весть – иногда в виде стрекозы, иногда в виде исполнения заветного желания или доброты со стороны незнакомого человека.

Мудрецы опять посовещались.

Винсон решил использовать перерыв для выяснения того, что он не понял, и привлечь к этому меня. Он обнял меня за плечи, наклонил к Карле и хотел задать ей вопрос, но Карла его опередила:

– Сила всегда остается с тобой, если ты отказываешься от насилия.

– Да?

Мудрецы покашляли, готовясь возобновить дебаты.

– Ты привязываешь смысл к намерению со всеми его неясностями, – проворчал Ворчун. – Но можем ли мы на самом деле свободно вынести решение, или же всеми нашими поступками движет Божественный промысел?

– Ты предполагаешь, что мы жертвы Бога? – рассмеялся Идрис. – Зачем же тогда нам дана свободная воля? Чтобы мы мучились? Неужели ты хочешь, чтобы я в это поверил? Воля нам дана, чтобы задавать вопросы Богу, но не для того, чтобы мы рабски ждали Его ответов.

– Меня интересует, во что ты веришь, учитель Идрис.

– Во что я верю, о мудрец, или что я знаю?

– Во что ты веришь всем сердцем, – сказал Ворчун.

– Очень хорошо. Я верю в то, что Источник, породивший нашу Вселенную, появился в этой реальности вместе с нами в виде поля духовных тенденций. Я верю, что Воля, наша человеческая воля, постоянно так или иначе соотносится с полем духовных тенденций, взаимодействуя или не взаимодействуя с ним, подобно световым фотонам, из которых оно состоит.

Наступило очередное совещание мудрецов, и Винсону потребовалось очередное разъяснение.

– Сила – это фактически ты, – шепотом резюмировала сказанное Карла, – если у тебя хватает смирения для этого.

– В своих рассуждениях, учитель-джи, ты во многом исходишь из возможности выбора, – сказал Честолюбец. – Но очень часто наш выбор носит несущественный характер.

– Выбор не бывает несущественным, – возразил Идрис. – Потому-то люди, обладающие властью, и пытаются повлиять на наш выбор. Если бы он был несущественным, это их не заботило бы.

– Но ты же понимаешь, учитель-джи, что я имею в виду, – сказал чуть раздраженно Честолюбец. – Мы ежедневно тысячу раз делаем какой-нибудь тривиальный выбор. Как может выбор быть таким уж важным фактором, если очень часто он касается самых незначительных вещей и делается без участия духа?

– Повторяю, – терпеливо улыбнулся Идрис. – Выбор не может быть несущественным. Он всегда имеет большое значение, независимо от того, насколько сознательно делается. Любой наш выбор смещает проявление Воли, которое мы называем человеческой жизнью, в ту или иную реальность, вызывая то или иное восприятие, и наше решение оказывает либо значительное, либо минимальное, но непреходящее воздействие на ход времени.

– И ты называешь это силой? – усмехнулся Честолюбец.

– Это энергия, – поправил его Идрис. – Духовная энергия, достаточно большая, чтобы изменить Время, а Время – это не пустяк. Оно правило всем живым миллиарды лет, пока ему навстречу не выступила Воля.

Себе-на-уме опять созвал совет. Он явно получал удовольствие от диспута, даже если его коллеги терпели поражение, – а может быть, именно благодаря их поражению. Трудно было сказать, созывал ли он эти тактические летучки для того, чтобы одержать верх над Идрисом или чтобы сбить с толку своих товарищей-мудрецов.

Винсон посмотрел на Карлу.

– Береги свою кармическую задницу, – выдала Карла свое очередное резюме, – ибо все, что ты делаешь, приятель, влияет на ход времени.

Я коротко поцеловал Карлу. Конечно, это было высокое собрание священных мудрецов, но я был уверен, что они простят меня.

– Это чуть ли не лучшее свидание в моей жизни, – сказала она.

Между тем мудрецы, склонившиеся к самому младшему, Ворчуну, и что-то говорившие ему, выпрямились, готовые двинуть в бой свежие силы.

– Это увиливание, – пошел в атаку Ворчун. – Я понял твой тактический прием, учитель-джи. Ты уклоняешься от ответов с помощью словесных трюков. Давай обратимся к священным текстам и заповедям. Если душа человека служит выражением человеческой сущности, как ты вроде бы полагаешь, то, значит, не обязательно исполнять свой долг в жизни, как учат священные тексты?

– Действительно, может ли кто-либо из нас избежать колеса кармы и пренебречь обязанностями, наложенными свыше? – добавил Честолюбец, надеясь уличить Идриса в нарушении профессиональной этики.

– Если существует Божественный источник всех вещей, то, рассуждая рационально и логически, мы должны выполнять долг перед этим источником, – ответил Идрис. – Кроме него, мы в долгу только перед человечеством и перед планетой, благодаря которой мы существуем. Все остальное – личное дело человека.

– Но разве у нас от рождения нет долга, предписанного кармой? – упорствовал Честолюбец.

– У человечества есть прирожденный кармический долг. Отдельный человек рождается с личной кармической миссией, которая играет свою роль в общем кармическом долге.

Мудрецы переглянулись. Возможно, они были пристыжены из-за того, что пытались заманить Идриса в зыбучие пески религиозной догмы, а он избегал этого, сосредоточившись на вере.

– Твой личный Бог говорит с тобой? – спросил Себе-на-уме, теребя свою длинную седую бороду узловатыми пальцами, растрескавшимися с внутренней стороны из-за многолетнего перебирания красно-янтарных медитационных четок со ста восемью бусинами на нитке.

– Какой хороший вопрос! – тихо рассмеялся Идрис. – Ты, как я понимаю, имеешь в виду Бога, который общается лично со мной и заботится обо мне, который изобрел нашу Вселенную и теперь устанавливает связи со всяким возникающим в мире индивидуальным сознанием вроде моего. Я верно тебя понял?

– Совершенно верно, – подтвердил пожилой гуру.

Идрис усмехнулся.