Танец огня

— Не посмел бы. Но у стен меня встретили люди в масках. Может, их послал и не визирь, и то были бандиты. А то и танцующие с огнем! Не важно. Это было у могилы, магия там помогала мне. Я сбежал с синяками.

— Рука…

— Пустяки, — сказал Захир. Он подвинулся, рукав прикрыл его предплечье с синяками. Лин догадалась, что этой рукой он прикрылся от удара. — Они заплатят, когда это кончится, — сказал он. — Визирь возомнил себя лордом в последнее время.

Лин тихо слушала, впитывая это. Единство Кахиши, верность провинций она раньше воспринимала как правду.

В другую ночь Лин оказалась одна с Элдакаром. Проблемы севера тревожили все сильнее, и Захир с другими магами работали в Башне.

— Я ощущаю себя тут бесполезным, — сказал Элдакар Лин с обезоруживающей честностью. Она все еще не привыкла, что правитель так говорил. — Я вижу, как конфликт терзает моего друга, но не могу помочь. Я отправил больше людей на север, чтобы помочь, но что еще? Я могу отправиться сам, но… — он замолчал, и Лин понимала, что остановило его. Если при дворе был предатель, Элдакар не мог покинуть дворец. Так пало много королей в истории — они уходили в бой, и меч ударял их в спину. Но это было позорное признание в слабости.

Она огляделась. Никого вокруг не было. Деревья заливали траву тенями. Их все еще могли подслушивать.

Лин понизила голос.

— Элдакар, я могу кое-что попросить? — она склонилась к нему. Он заинтересовался, но казалось, что часть его мыслей в другом месте. Может, на севере с братом, или с Рихаб, которая всегда была в его мыслях. Лин попыталась поймать его взгляд. — Ты замечал, чтобы Захир… первый маг… — она лепетала, думая, как правильнее выразиться. Король терпеливо ждал.

Она сдалась.

— Ты замечал, чтобы он вел себя странно? Прости, — быстро добавила она. Это уже казалось плохой идеей, ведь они дружили. Но она не могла больше ни у кого спросить.

Она не могла прочесть его глаза.

— Ты была в своих чарах, да? — спокойно сказал он. — Ты ходишь там, где я не могу.

Лин молчала. Элдакар продолжил:

— И, может, так ты узнаешь о моем друге больше, чем могу узнать я. Хоть мы знакомы годы. Я ощущаю, что так будет. Когда я увидел тебя, понял, что вы двое сможете разделить то, что не можем мы с ним, — он улыбнулся. — Я немного завидовал.

— Не понимаю.

Его улыбка увяла.

— Прости. Ты задала вопрос… он заслуживает ответа, — пауза. Сверчки пели хором. Он сказал. — Порой мне кажется, что нет никого ближе нас с Захиром. Но иногда…

Она подумала о существе из зеленого огня. Оно кричало.

— Да? — спросила она.

Он не сразу заговорил, словно решался. А потом:

— Он держится отдаленно, — сказал Элдакар. — Я не знаю, почему. Но, думаю, это для моей защиты.

* * *

В день Нитзана Лин надела зеленое расшитое платье с золотом, которое передала ей с церемонией Рихаб Бет-Сорр. Когда королева увидела ее, она захлопала.

— Это твой цвет, — сказала шелково она, и Лин выдавила улыбку. Она так не думала.

Но ей нужно было носить то, что ей давали, ехать в паланкине по горе и ждать в замке с видом на Площадь соколов. Отсюда они будут смотреть на праздник. Ожидание занимало много времени, а с ним и разговоры. Лин лучше бы говорила о политике и войне в зале совета короля. День был ее слабостью, она поддавалась в это время мрачным мыслям. Если эти часы были пустыми, темная волна могла хлынуть через барьер, и каждый миг падал тяжелее песчинок в часах. Ночи в саду были лекарством, на которое она рассчитывала.

В тот день с ней не было ее помощника. Нед прислал весть ранним утром, что ему нездоровится. Что-то не переварилось за ужином, и он просил ее не беспокоиться. Он хорошо ее знал — она бы переживала. Но утро было занятым, она не успела навестить его. Доктора в Захре были лучшими, и он остался лежать до вечера, а потом она постарается проведать его. Она не могла пропустить праздник.

На балконе Захир Алкавар принес ей угощения, и она пыталась наслаждаться. Потом они смотрели, как чудо Тарика ибн Мора, его жуткий подарок на праздник, расцвел на площади внизу.

Вскоре она узнает, замышлял ли второй маг что-то против короля. Гарон Сенн в это время был в покоях мага — если все шло по плану. Он рассказывал о дружбе с Тариком, маг подходил к этому с опаской. Тарик вряд ли полностью доверял ему, но, как и Лин, видел пользу.

Свита короля и придворные вмешались в вежливый разговор, принеся угощения. Все вежливо шептались в восхищении, когда из фонтана полилось вино. Среди придворных Лин заметила Бакхора Бар-Гиора, посла короля Рамадуса. На миг она подумала, что он заговорит с ней, и она хотела так узнать намерения Рамадуса. Но он отошел и держался в стороне, хоть и не общался толком, изредка поддерживая беседу. Он многое узнавал, вино исчезало в кубках, слуги незаметно добавляли его. Лин пила мелкими глотками, не давала долить ей вина. Она редко доверяла тому, что может сказать — или Эдриен Летрелл может сказать через нее — когда она пьяна.

Внизу бушевал праздник. Женщины смогли забыть о скромности, юбки кружились, как лепестки. Музыка повторялась, манила и доносилась до балкона в ясном жаре утра.

— Я жду ночь, — сказал Захир Алкавар рядом с ней. Она молчала, он продолжил. — Такие дни… утомительны, хоть многим это нравится. Весь день будет парад, и люди приходят сюда увидеть это. А потом ритуал на закате, что отмечает высшую точку дня. Но ночью звучат песни, поэты читают перед королем. Может, ты узнаешь нескольких из Тамриллина. Прибыли лучшие, хоть не Валанир Окун. Он впервые не почтит нас своим выступлением на празднике.

— Он занят в Академии, — сказала Лин, сделав глоток вина.

— Ясно. Он намекнул, что там сложная ситуация, хоть я больше не знаю. Величайшего Пророка тут не будет. Может, нас порадует Придворная поэтесса Эйвара?

Он не шутил.

— Может, если я буду достаточно пьяна, — сказала она. — А что ты будешь делать?

— Первый маг должен быть готов помогать ритуалам Элдакара, — сказал он. — Но сегодня у меня будет шанс праздновать. И, может, ночью ты ко мне присоединишься?

Ее желудок сжался.


— Я была с тобой каждую ночь, если правильно помню.

— Да, — сказал он. — Но я о большем. Если ты против, мы продолжим, словно этого не было, обещаю. Как друзья.

У нее кружилась голова, но не от высоты балкона. Она смотрела на голубой стеклянный бокал на тонкой ножке.

— Я серьезно, — он звучал спокойно. — Думаю, ты знаешь или догадываешься, что я думаю о тебе. Я приму все, что ты предложишь, Лин Амаристот. Даже если это просто ночи музыки у воды.

— Твой подход интересен, — сказала она с улыбкой. — Ты не говоришь мне, что я должна успеть больше за время, что осталось. С умелым мужчиной это было бы интересно.

— Верно, — сказал он. — Никто не знает, сколько времени им осталось. Но если бы я догадывался, что твое время лучше провести со мной — это было бы ужасно, — он шагнул к ней. Он заговорил тихо, но она слышала его, словно вокруг не было шума, и они были одни. — Башня причинила тебе боль увиденным там, — сказал он. — Я не хотел причинить тебе еще боль, но сделал это. Я хочу лишь побыть с тобой наедине ночь, отдать тебе все, что есть во мне, чтобы ты забыла все. Да, я эгоист, и я хочу забыть это с тобой. Слиться с тобой так, чтобы забыть свое имя.

Она искала слова, а потом сказала:

— Но нам придется вернуться и вспомнить.

Его пальцы задели ее ладонь, рисовали линии, словно он знал их узор. И она ощущала, затаив дыхание, что он знал. Он сказал.

— Если согласишься, леди Амаристот, встретимся во дворе цветов мирьян после двух ударов гонга от полуночи. Я буду там. Если нет — мы продолжим как раньше. А теперь мне нужно идти к государю. Я буду думать о тебе, и ты должна уже знать, что ты часто посещаешь мои мысли.

«Я не знала», — но она сомневалась в этом. Сильным было ощущение, что она смотрела на все со стороны. Он ушел, и она ощутила пустоту. Она осталась одна на балконе с незнакомцами — придворные в яркой одежде смешивались, как краски на холсте. Начался праздник.

Платформа в золотом и алом прибыла на площадь, приблизилась к балкону. Она была большой, на ней стояли два десятки трубачей, их инструменты сверкали на солнце. За ними стояли лютнисты, а дальше — певицы в зеленом и золотом. Золотые шлиры вспыхивали в воздухе. Но внимание Лин привлекло то, что колеса платформы двигались будто сами по себе. Она знала, что механизмы так не могли.

Никто в Майдаре не был удивлен. Магия или механизм, но это была традиция. Она видела Захира внизу, он был нарядным, с золотым поясом. Он поклонился кому-то, и она увидела их: Элдакар в золотом с красном шагнул вперед, Рихаб Бет-Сорр была у его руки.

Шум толпы резко пропал, словно захлопнули дверь. Когда Рихаб стало видно, Лин поняла, почему. Платье королевы было роскошью. Оно было широким, заставляя Элдакара держаться на расстоянии, словно он был планетой у ее звезды. Они вместе забрались на платформу, встали спереди, музыка зазвучала торжественно. На площади люди Майдары кланялись на земле. Сжимая руки, король и королева наблюдали за подданными, солнце делало так, что они словно сияли.

А потом платформа снова поехала с неуклюжестью великана. Она несла их — короля, королеву, музыкантов и танцовщиц — по площади. Сияющими отрядами рядом шагали стражи со щитами со знаком сокола. Лин поняла, что это было не только для красоты, они не могли допустить, чтобы кто-то изменил судьбу одной стрелой. Большая платформа двигалась к арке, что вела к главной улице. Она собиралась объехать город.

Она ожидала шум, когда платформа пропадет на улице. Никто не говорил ей, что за этой платформой поедут остальные, и все они поражали. Никогда еще она не видела столько танцующих и поющих в одном месте. Они пришли со всего мира, но больше всего — из Эйвара, островов Пиллаканрии и южных земель. Лин была очарована платформой с поэтами Академии с лирами. С островов прибыли акробаты, которые кружились и прыгали в идеальной гармонии, пока двигалась платформа. Они словно летали. И золотые цепи на них подчеркивали каждое движение руками и ногами, вспыхивая, как сокровища.

— С севера никто не танцует в этом году, — Бакхор Бар-Гиора появился рядом с ней.

— Верно, — Лин скрыла удивление. — В этом году джитана танцуют другое. Что думаете?

— Думаю, — сказал посол, глядя на толпы внизу, — что город прекрасен. Жаль, что теперь всего не избежать.

Внизу была платформа танцовщиков, их музыка звучала незнакомо, их вид впечатлял: они были в белом, ткань трепетала, как облако, их кожа была темным бархатом. Они танцевали, кастаньеты на запястьях и лодыжка отстукивали ритм.

Лин придвинулась к послу, ее сердце колотилось.

— Ваш король такой мстительный? — прошептала она. — Он обижен на Элдакара за одну ошибку… до такой степени? — одна ошибка. Фраза сияющей женщины, что стояла на платформе рядом с Элдакаром, сжимая его руку.

Пауза. Она посмотрела на посла с оливковой кожей и бледными глазами. Эти глаза казались ей меланхоличными.

— Вовсе нет, — сказал он. — У моего короля свои условия, как и ожидалось от правящего империей. Он не может послать отряды в эту часть мира, хоть тут и красиво, не ожидая… перемен в отношениях. Элдакар медлит в этом вопросе.

— Вы подавите Кахиши, сделаете Майдару — городом-спутником.

Он сохранял терпение.

— Порой, чтобы выжить, приходиться поступать немыслимо. Порой судьба оказывается не такой ужасной, как мы представляли. Главное сохранить то, что любишь.

— Наверное, вы много знаете о выживании, — сказала она, думая о гневе Алейры.

— С рождения, — сказал он спокойно. — Но еще я знаю гордость.

Стук утих. На новой платформе танцевала дюжина женщин в платье разных цветов, сжимая веера из выкрашенных перьев, взмахивая ими в танце. Веера были украшены камнями, головные уборы сочетались с ними. Женщины напоминали фантастических птиц.

— Я жду новой встречи, леди Амаристот, — сказал посол. — Надеюсь, во время мира. Прошу простить, — он поклонился и ушел в толпу придворных.

Часы утекали быстро. День был чередой видений мест, где она никогда не была, а теперь и не побывает. Она увидела бы их возможности, другие миры, не будь ее судьба определена. Так Лин думала, глядя на выступления со всего мира, с их страной и милой музыкой, проезжающие под балконом.

Но она видела и Майдару во время Нитзана. Видела Башню стекла в ее великолепии и странности, а еще были сады Захры. Это были дары, хоть и маленькие, по сравнению с богатством, увиденным тут. Но даже те, кто жили долго, не надеялись все повидать.

Придворные ушли внутрь, где приготовили замысловатые блюда. Король и королева вернулись из города, заметно уставшие, но сияющие. Они сели во главе стола, словно только поженились, кормили друг друга со своих тарелок, смеялись. После поста все утро эта еда была ритуально важной, но они просто радовались друг другу. Кто-то мог бы смотреть с презрением, учитывая репутацию королевы, она воплощала собой ошибку дипломатии. Но Рихаб Бет-Сорр в украшениях затмевала этот шепот, как солнце. Это было не логично, как и решение короля жениться на ней.

Но Лин понимала нелогичное. Она часы проводила в башне на сквозняке, искала в себе. Даже когда было больно. В искусстве было мало логичного. Как и в любви.

Обед закончился, королева и король ушли в разные комнаты, как требовал закон. Ритуал близился к завершению. Сложный ритуал плодородия теперь стал проще, когда появился Бог с тысячью имен. Проведя его впервые со времени смерти его матери, Элдакар Эвраяд закрепил сделку. Они с королевой были женаты не только друг на друге, но и на Кахиши, горах, полях и реках.

К концу дня площадь была в желтой дымке. Крыши, купола и башни казались черными с балкона, а небо пылало. Солнце уже не сверкало на кровавом фонтане Тарика. Мягкий свет конца дня впитывался в красное вино, делая его темнее. Деньг угасал, утихала и толпа. Они устали. Или ощущали серьезность последнего ритуала, значение его для короля.