Там, где нас не ждут

Гладь озера чистая, Хэрна не видать! Где же он? Подождал немного, и стал волноваться за него, вдруг не совладал с течением, и унесло его к водопаду?

– Хэрн, ты где? Вылезай, давай! – прокричал я мысленно.

За поворотом, где пролив в мою бухту, раздался всплеск, а через мгновение появилась над водой счастливая рожа Хэрна. Фу, от сердца отлегло. Появилось моё земноводное, или это пресноводное, или ихтиандр?

– Вылазь, хорошего понемногу. У нас сейчас завтрак и дела, и их у нас немало.

– Хозяин, я рыбы наловил, – молвил Хэрн, подплывая к берегу. А морщинки на лице у него разгладились, не такой он и старый, как показалось на первый взгляд. Вылез из воды, прикрыв причиндалы руками, стоит, дрожит и не знает, что делать дальше, боясь спросить, с удивлением рассматривая мой прикид.

Трудно не удивиться. Стоит пигмей, только ещё меньшего роста, одетый в их одежды, а на лицо человек.

– Возьми полотенце, вытрись, и вон одежду примерь. Про сапоги не забудь.

А вот тут удивление резко перешло в изумление и сплошной поток радости, что накрыл меня с головой. Нет, с этим надо что-то делать или я с ума сойду.

Беднягу постоянно накрывает, он в шоке от моих подарков, и разыгравшееся после долгого купания чувство голода, теребило его воображение, рисуя обильный стол и гору различных яств. Я чувствую, что не ел он нормально, по-человечески, очень давно. Боюсь предположить, сколько времени он был рабом. Но рабское из него надо выбивать всеми способами и поможет мне в этом оружие. Вооружённый разумный не может быть рабом. Но это уже после завтрака.

Хэрн стоял одетый, с шальной улыбкой на морде, постоянно руками оглаживая рубашку, жилетку, но особенно пояс. Он, как и я, в него сразу влюбился. Но больше всего, судя по приходящим от него волнам счастья, ему понравились.... Панталоны....он просто взвыл, когда их увидел и чуть не бросился ко мне с обнимашками. Дела-а! Надо бы расспросить его, почему такие перепады и разные эмоциональные оценки? Обувая сапоги, он вдруг застыл, и вновь меня достал импульс недоумения и страха. Я ждал, не вмешивался, что решит Хэрн, видно он обнаружил засапожники, интересно, что же он предпримет. Хэрн помолчал, потом, спокойно обувшись, сказал:

– Хозяин, спасибо за одежду, но вы, наверное, забыли вынуть из сапог ножи.

– Да! Точно забыл! Ну-ка, достань их – сказал я, подумав, зачем так рискую. А с другой стороны, я все равно хотел его вооружить. Продолжим эксперимент!

Хэрн разогнулся, держа в каждой руке по ножу, я напрягся, если нападёт, не отобьюсь, я чутко прислушивался к тому, что он излучал в ментале. Спокойствие, удовлетворение, расслабленность, а когда протянул мне ножи – жалость от расставания с понравившейся вещью.

– Тебе они нравятся? – спросил его я, сам потихоньку успокаиваясь от пережитого страха за свою жизнь.

– Очень нравятся, хозяин, особенно вот этот – показал мне нож, что достался от мага – его делали гномы, склочные и жадные создания, за медяк удавятся, но с металлом работают, как боги, кузнецов лучше них никого нет. В работе с украшениями им составляют конкуренцию эльфы, но в производстве оружия им равных нет. И арбалеты делают на загляденье, но в этом им на пятки наступают люди, научились делать, в кои веки. А вот мы, канны…

– Я понял, Хэрн, что они тебе понравились, можешь их оставить себе. Ведь ты был воином, и умеешь ими пользоваться, а так как ты теперь, почти свободный канн, то и владеть оружием я тебе запрещать не буду, мало того, после завтрака посмотрю, что есть у меня в закромах, может чем и поделюсь. А теперь иди за мной, пора завтракать.

Моя кухня произвела впечатление на Хэрна не хуже, чем грот. Увидев сервированный, разложенный на ковре "стол", он просто потерял дар речи, осматриваясь вокруг, видя мои запасы, излучал в ментал изумление и радость. Видно, боялся голода. Понимаю его, если он так реагировал на купание и одежду, то на пищу он реагировать будет ещё сильнее.

– Садись, Хэрн, вот сюда, от огня влево. Я пока поухаживаю. Сел, расположился, а теперь давай свою миску, тебе сколько – полную? Есть будем кашу, а похлёбку оставим на обед. Смотри, чтобы живот не болел, лучше кушай понемножку.

Хэрн сидел прямо, словно лом проглотил, с выпученными глазами и гладил рукой лист железного дерева и опять что-то бормотал себе под нос. Потом поднял на меня изумлённые глаза и молвил такое, что меня самого столбняк пробрал:

– Хозяин, ты бог?!!

Что тут сказать, хоть плачь, хоть смейся, а он всё это на полном серьёзе спрашивает и вид у него просто ошалелый.

– Нет, Хэрн, и даже не претендую на это звание. А вот кто ты такой и как попал в ситуацию, когда тебя приносят в жертву тому, кто в ней не нуждается, это интересно. Давай, кушай и не спеша поведай мне свою печальную историю.

– А почему сразу печальную, господин? Вдруг, всё было очень весело? – с раздражением начал спорить со мной Хэрн.

– Хорошо, расскажи, просто, правдивую историю своей жизни, и ни о чём не утаивай, кушай и рассказывай, времени у нас много. Сегодня день знакомства, а завтра начнём работать.

Обед вышел выше всяких похвал. Хэрн сметал со стола все, до чего дотягивались руки, а на десерт он принёс, вот же глазастый, сладкие пряники, он видел их, когда приносил остатки вещей, в одном из мешков. Попивая ягодную настойку из высоких серебряных кубков, вели неспешную беседу, в ходе которой проливался свет на перипетии судьбы неудачного великого мага каннов из племени Лесного Баса. По годам его возраст внушал уважение, сто тридцать четыре цикла, коптит небо неугомонный канн. Большинство лет он в рабстве. В двадцать пять лет ушёл из дома, поругавшись с родственниками, предложившими место шамана не ему, старшему наследнику рода, как того требует древний закон, а его младшему, на два цикла младше, брату, буквально перед выборами окрутившему дочку вождя и сыгравшему с ней свадьбу. Вождь постарался, ведь Хэрн всегда оспаривал решения вождя, что шли в разрез с древним законом жизни каннов. Уж больно много прав хотел перетащить себе вождь. Вот Хэрн и вспылил, назвав вождя Жаклея вором и обманщиком, и не один на один, а при собрании всего племени, после чего его вызвал на бой богов старший сын вождя, лучший воин племени. Его хотели просто убить, принародно, по закону, но убить. Ведь все прекрасно знали, что ученики шаманов бою на копьях, основному виду оружия племени лесного баса, не обучались. Не учли комбинаторы одного. Хэрн был любимым внучком прадеда Хэрна, в прошлом непревзойдённого поединщика, за всю свою жизнь не проигравшего ни одного боя. И дед постоянно наседал на внука, заставляя спать и бодрствовать с копьём в руках, сам он жил отшельником, содержа пчёл, оттого у Хэрна и чутьё на всё сладкое, любит его очень. И проводил детство Хэрн вдали от всех, не имея друзей среди родственников и ровесников. В общем, в поединке на поляне сходов племени победил Хэрн. Впервые совершив убийство одним точным выпадом, пронзив горло сыну вождя, что так нагло и пренебрежительно к сопернику, вёл себя во время боя. Один удар, и карьера вождя пошла под откос, боги явно указали, на чьей стороне правда. Но, правда не истина, её можно подать по-разному, что и сделал совет племени, обвинив Хэрна в убийстве лучшего воина племени, так как для доказательства вины достаточно было просто ранить соперника, а не убивать. Вождь покаялся перед советом племени и предположил, что Хэрн нечестно победил в схватке, применив магию, ведь шамана в племени нет и проверить, призывал магию победитель или нет, было невозможно. Простым ходом, отведя от себя внимание и перекинув стрелки на Хэрна, заставив его оправдываться и доказывать свою честность, вождь готовил новую пакость, не собираясь прощать ученику шамана смерть своего наследника. В нужный момент, прикормленный член совета племени подал идею провести повторный поединок, окончательно подвергнув сомнению исход поединка богов, только уже в присутствии шамана, которого надо пригласить из другого племени. И как ни протестовал Хэрн, окончательно со всеми разругавшись, но повлиять на решение совета не смог. Поединок назначили на следующий день, а на вопрос, кто будет его противником, услышал: -"увидишь на поляне богов, чтобы не успел навести порчу на противника". Хэрн окончательно слетел с катушек, и обозвал представителей совета и его председателя старыми пердунами, и подстилками вождя, заявив, что ни на какой бой он выходить не будет, а прямо сейчас покидает племя, отрекаясь от него, так как, кто не живёт по законам предков, тот роет для себя яму в будущем. Но уйти утром он не успел, его ждали, все воины клана окружили его жилище и помешало им напасть на него всего одно обстоятельство, которое, кряхтя, сидело на пеньке возле дома и довольно щурилось на восход светила. Это был его прадед собственной персоной. Хэрн и так планировал посетить деда, но, видя его возле своего дома, очень удивился. Он бросился к деду, упав перед ним на колени, и заплакал. Плакал, как ребенок, навзрыд, изливая ему свои обиды, подозрения и переживания, жалуясь на несправедливость соплеменников. Дед долго молча слушал его, смотря на небо, и только после того, как Хэрн самостоятельно успокоился, перевёл взгляд на него.

– Тебе стоит научиться следить за своими словами, что так бездумно покидают твой рот, иначе когда-нибудь, ты заплатишь большую цену за них. Но сказанного не вернёшь, и теперь придётся за них отвечать. Пойдём со мной.

Почётный караул из воинов племени, пока они общались, бесследно рассосался, уж очень боялись местные старого прославленного деда, известного также своим жёстким характером.

На поляне собралось всё племя от мала до велика, молча встречающая пару каннов, одного сильно молодого, другого очень старого. Многие ни разу не видели старого канна, зная о нём только из рассказов. Махнув Хэрну в сторону небольшой скамейки с левой стороны, он медленно побрёл к противоположной скамейке. Ни с кем не здороваясь, не взглянув на вождя и членов совета, что расположились рядом со скамейкой, на которой сидел могучий воин. Подойдя к нему и вперив свой взгляд в него, старец помолчал. И молчали все на площадки, даже маленькие дети не верещали, как обычно, капризничая.

– Здравствуй, Ванн, мой лучший ученик.

– Долгих лет тебе, наставник!

– Зачем ты подвязался в это тухлое дело, неужто и ты продался этим дельцам?

Воин пошёл пятнами, раскрывая рот как рыба, но слов так и не произнёс.

– Я подошёл к тебе, чтобы предупредить, совершишь сделку со своей совестью – с площадки живым не выйдешь, над моим правнуком длань богов, кто вы все такие, чтобы перечить им? Они один раз уже сказали своё слово. – в полнейшей тишине слова доносились до всех кто находился на площадке. Прадед повернул голову к возвышенности посередине чуть в стороне от площадки, на которой важно сидел шаман и вождь соседнего племени. Старик криво усмехнулся

– Вот уж кого не ожидал увидеть, так это тебя Зой, всё та же старая колоша! – больше, даже не взглянув на стоящих вокруг шишек племени и сидящего очень задумчивого воина, дед поплёлся к шаману. Тот встал, спустился с бугорка и маленькими быстрыми шагами понёсся ему на встречу. Они обнялись почти на середине поляны, нисколько не стесняясь и не обращая внимания на ошалело смотрящих на них зрителей. О чём-то шушукаясь, смеясь, они так и стояли, занимая всё внимание аудитории. Хэрн тоже был удивлён, ведь дед практически ни с кем не общался, а тут просто день встреч!

Между тем, в рядах противника наметился разлад, воин что-то громко кричал в лица представителей совета и вождя племени, потом махнул рукой и, пройдя через всю площадку, остановился перед Хэрном.

– Прости меня, брат, я поступил не по совести, польстившись на предложения старейшин. Премии в дар и не держи зла. – с этими словами, он вложил в руку ничего не понимающего Хэрна кулон и довольный собой развернулся, отвесил поклон беседующей парочке и был таков.

В общем, поединок не состоялся. Никто не захотел выходить на бой. Прадед забрал с собой Хэрна. А через неделю он вовсе покинул родные берега и отправился в путешествие по миру, сроком в сотню лет. Через пару лет попал рабство и вот только сейчас освободился.

Я спросил, как он жил всё это время? Он пожал плечами, не знаю, был его ответ. Оказывается, ошейник Резы, полностью лишает жертву воли. Разумный живёт, как животное, нуждаясь только в естественных надобностях. Его ничего не интересует, он ничего не хочет, он ничего и никого не запоминает, кроме своего хозяина и трёх предыдущих дней жизни и помнит только жизнь до ошейника и то, смутно. Короче, домашняя скотина.


– Ты из прошлой жизни что-нибудь помнишь? – спросил я его после долгого обдумывания одной мысли – ты знаешь, как устроен мир, кто где правит, что вообще происходит в мире?

– Рывками, но я надеюсь, что память придёт, и я вспомню, чем владел ранее. А вот, что сейчас творится вокруг, я не знаю. Ведь ошейник Резы был у меня адаптированный для магов, позволяющий хоть немного походить на разумного, поэтому я и знаю сколько мне лет, у прошлого хозяина я отвечал за сад, а там без магии никак. Но своей книги у меня нет – он чуть не плакал, вот-вот разревётся.

Я поднялся и налил нам ещё настойки на ягодах, а она прекрасно поднимала настроение и тонус. Хэрн немного успокоился.

– А вот скажи, Хэрн, какие языки ты знаешь, я бы хотел у тебя научиться разговаривать на местном диалекте.

– Я, господин, знаю пять языков! Первый – язык каннов, он древний и очень красивый, вобравший в себя всё лучшее, оставшееся от "древних"; ещё я владею общим языком – он простой, позволяющий общаться между собой любым индивидуумам, но считается языком плебеев; третий язык, что преподал мне в своё время мой великий учитель – язык жестов, позволяющий разговаривать тогда, когда нельзя говорить вслух; ещё один язык – общеимперский, на нём говорят в Империи Синг, в которой мы имеем несчастье сейчас находиться, и пятый музыкальный, прекрасный язык эльфов – он изумителен по звучанию и божественен для слуха, на нём говорят благородные во дворцах и влюблённые во всём мире, язык стихов, поэм и баллад.

"Блин, на поэта нарвался" – потом поразмыслил – он просто соскучился по нормальному общению. Прикинь сто лет ощущать себя и быть животным, простой домашней скотиной. Кошмар!

– Хэрн, сможешь меня научить какому-нибудь языку? – спросил я, с надеждой в голосе.

– К этому вопросу, господин – нравоучительно стал выговаривать взбодрившийся канн – нужно подходить вдумчиво! Во-первых, необходимо решить, для чего вам, в первую очередь, нужно знание языка, во-вторых, какой статус вы бы хотели заиметь с первых шагов в обществе и на какой вы бы хотели претендовать в будущем. Обращаю ваше внимание, милостивый государь, что всё это не маловажно и пустяками не является. Если вы с первых шагов начнёте со всеми говорить на общем языке и не сможете на имперском, а лучше эльфийском, вам трудно будет прорваться в ряды благородных. Вы это должны знать и решить, мой господин.

Я задумался. Плебеем мне быть не хочется, от него недалеко и до рабства. Стать дворянином и в этом мире сложно, а проблем дворянство может принести не меньше, а то и больше, причём несовместимых с жизнью. Без крыши над головой, родственников и верных товарищей, готовых при необходимости поддержать меня, о дворянстве не стоит и думать. Но, с другой стороны, и пешкой я быть не хочу. А что мне мешает попробовать учить сразу три языка, общий, общий имперский и язык эльфов? Тетрадь есть, по вечерам время будет. Пораньше надо будет к бобику ходить. Стоит попробовать! Решено.

– Хэрн, я хочу учить сразу три языка, а вот какой первый из общего, общего имперского и языка эльфов должен решить уже ты, как мой учитель.

– Господин хочет стать моим учеником? И признать меня своим учителем? – ошарашено пробормотал удивлённый канн.

– Не то, чтобы наставником или учителем, но чтобы ты преподавал мне языки и кое-что другое, когда к тебе начнёт возвращаться память, я бы хотел. А в качестве вознаграждения, я хотел бы кое что тебе подарить. Сиди здесь, я принесу.

Удивлённый Хэрн, застыл с куском пряника в руке, не донеся его до рта, провожая меня на выход обеспокоенным взглядом.

Пряники были так себе, слегка сладковаты, но малому, что сидел во мне, казались просто изумительными, и, судя по волнам удовольствия, что испытывало тело, ему они очень нравились, ещё и канн добавлял свою порцию, то радости, то удивления, то беспокойства.

Пройдя в спальню, откопал в вещах книгу магии первого пигмея, отложил её в сторону, в следующий раз её подарю, захватил два кинжала хулиганов, арбалет вождя и нож, что чуть не сделал пигмею харакири на шее.

Заваливаюсь в кухню, Хэрн немного оттаял, попивая горячую настойку и доедая пряники, увидев у меня в руках оружие, значение не придал, думает, что это не ему. Посмотрим на реакцию потом. Я вывалил подарки прямо на стол.

– Выбирай!! Считай, что у тебя сегодня праздник, или день рождения, ты снова обрёл себя, перестав быть рабом.

Волна благодарности, счастья и недоверия одновременно, накатила, как цунами. Какой сильный эмоциональный фон. Лишь бы магией на радостях не долбанул. С него в этой ситуации станется. Он плакал навзрыд, слёзы текли из глаз ручьём, трясущимися руками гладил арбалет и кинжалы. Я видел, что ему хотелось всё, но он видно не понимал ситуации и пытался выбрать, что-то одно.

– Хэрн, – сказал я – я хотел бы прояснить ситуацию, ты не должен выбирать что-то одно – это всё тебе. Не знаю, умеешь ты этим всем пользоваться или нет, но есть еще мечи, их я тащить не стал. Хочу поставить точки над i. Благодаря моей нежной душе, и мастерству бобика, это собачка та, что кусала тебе руку, кое-кому удалось избежать участи жертвенного ягнёнка, и это же связало нас в единое целое. Я уже устал от перепадов твоего настроения, я его переживаю вместе с тобой – надо видеть его морду, глаза навыкате, пасть раскрыта, мягко говоря, удивлён. – Я не хочу, чтобы у меня был раб. Я хочу, чтобы у меня был друг, способный помочь, когда надо, рассказать, что можно, а что не желательно делать, который бы смог удержать меня от дурных поступков, за которые было бы потом стыдно, мне нужен добровольный помощник. И я надеюсь, что ты меня поймёшь!

Хэрн в шоке, он ничего подобного не ожидал. Он начинал жить и это меня радовало. Магические штучки подарю потом, а то от радости в таком возрасте и ноги протянуть может. Он сидел, утирал слезы, что никак не останавливались и вертел в руках кинжалы, любуясь ими.

Чтобы привести его в нормальное состояние, решил отвлечь разговором, я заметил, он просто преображается, когда что-нибудь рассказывает.

– Хэрн, расскажи мне, ты каким оружием владеешь, кроме копья?

Опустив на ковёр кинжалы, Хэрн взял в руки арбалет, поднял, прицелился

– Хорошее качество, надёжный и, наверное, очень дорогой, – принялся размышлять, постепенно успокаиваясь, канн – но твой лучше и магическая составляющая в нём намного качественнее, чем в моём – он уже признал арбалет своим и это радует – принцип действия идентичен, но твой сделан более изысканнее, что наводит на мысль, что его делали мастера "древних", а мой, скорее всего гномы, они короли подделок, бывает, сделают так и не отличишь. Я раньше занимал призовые места, когда соревновались лучшие стрелки клана, но напитывать болты силой не умею. У меня нет Дакка, это изделие древних, оно помогает применять магию, и его можем использовать только мы, канны, и больше никто. У меня он тоже был, но я не смог его использовать, сперва испугался, а потом у меня его забрали силой, и превратили в раба. Спасибо за подарок. Клянусь, я всегда буду прикрывать тебе спину.

– Я тебе скажу одну умную вещь, только ты не обижайся – эти арбалеты, оба, сделаны древними.

– Да-а?? Спасибо вдвойне, господин.

Он молча, аккуратно положил арбалет на ковёр, и поднял кинжалы, предварительно вытащив их из ножен.

– Отличные клинки, изготовляли мастера, но разные они. Если этот – он приподнял левую руку с зажатым в ладони красивым, слегка изогнутым клинком – то его делали на юге, где преобладают тонкие, лёгкие доспехи, из-за жары в дневное время толстые не поносишь, и поэтому часто применяют кожаные. Кинжал и сделан так, что можно им и колоть, и резать, очень удобное качество, правда, необходима специальная техника работы с ним, а этот – северянин, прямой, несгибаемый, если хорошенько приложиться, можно пробить любую броню, главное знать куда и как бить. Прадед учил меня на совесть, и я не боялся выходить на поединок даже с ограми, им бы только пошире размахнуться да посильнее ударить, а для меня главное работа ног, головы, разные уловки, и ловишь момент, а они даже не понимали, что мертвы уже.

– Как же ты тогда попал в рабство, ведь провести в нём больше ста лет…вы сколько живёте?

– Живём мы, если маги, циклов до двухсот, а некоторые и того больше. А если ещё договориться с магом из эльфов, то можно протянуть и до шестисот. А что касательно того, как я попал в рабство.... Меня предали, позарившись на Дакк. Был у меня дружок-товарищ, а я к тому времени в пустоши Дакк раздобыл, выбрался только, отдыхал, веселился в городке на границе с королевством Белой Розы. Как назывался город сейчас пока не помню, но то, что именно там, в одной из таверн, меня и подпоили, помню хорошо и момент, когда одели ошейник....сволочи, убью, клянусь! Вот так и стал рабом, а где меня носило потом, я не помню.

Его снова накрыл депрессняк. Я уже устал от переживаемых Хэрном эмоций. Надо что-то делать с этим.

– Хэрн, успокойся, держи, пожалуйста, свои эмоции в узде и это приказ. – Хэрн молча кивнул головой. – А теперь пошли, я тебя познакомлю с лагуной, но для этого, давай разденемся, скидывай одежду быстрей.

Хэрн уже давно косил взгляд на проём, в котором проглядывала изумрудная стена леса.

Скинув одежду, пригласил его на выход. Эмоции от Хэрна улавливались, но не такие сильные, как обычно. Ты смотри, а приказ подействовал, но стоит его немного модернизировать, может случиться так, что он попадёт в беду, а я не смогу почувствовать отголоски его эмоций.

Обернувшись к Хэрну, убедился, что его постиг очередной столбняк, с криком бросился головой вниз в воду. Ах, как же хорошо! Свежо и прохладно в воде, плавать второй раз на дню, конечно роскошь, но как ещё привести в чувство Хэрна не знаю, а это занятие, я точно знаю, ему нравится.

Купались мы с Хэрном до обеда, но теперь я не намерен больше ломать распорядок дня. Обедать и вперёд, заниматься магией…