Таймлесс. Сапфировая книга

— А где сейчас Гидеон? — нетерпеливо спросила я. — В больнице?

— Нет. Он отдыхает.

Хотелось бы верить.

— Мы отвезли его в больницу только для того, чтобы сделать томографию, но она, слава Богу, не показала ничего тревожного. Поэтому Гидеон решил вернуться сюда. Ведь вчера вечером к нему неожиданно пожаловал его младший брат…

— Я знаю, — сказала я. — С сегодняшнего дня Рафаэль учится в Сент-Ленноксе, благодаря мистеру Уитмену.

Я услышала, как мистер Джордж глубоко вздохнул.

— Мальчик сбежал из дома после того, как они с друзьями учинили какие-то неприятности. И вот Фальку пришла в голову сумасшедшая идея оставить мальчика в Англии. В столь тревожные времена у всех нас, а прежде всего, у Гидеона, есть дела поважнее, чем забота о непослушном юнце… но Фальк никогда не мог отказать Селине, и, кажется, это последний шанс маленького Рафаэля закончить школу, подальше от друзей, которые так тлетворно на него влияют.

— Селина — это мама Гидеона и Рафаэля?

— Да, — сказал мистер Джордж, — именно от неё мальчики унаследовали зелёный цвет глаз. Вот мы и пришли. Можешь снять повязку.

На этот раз в комнате никого, кроме нас, не было.

— Шарлотта сказала, что из-за всех этих перипетий вы решили отменить наш визит в восемнадцатый век, — сказала я с надеждой в голосе. — Или хотя бы отложить. Только за тем, чтобы Гидеон немного отдохнул, а я смогла ещё чуть-чуть потренироваться…

Мистер Джордж отрицательно махнул головой.

— Нет. Этого мы делать не станем. Нужно будет предпринять все возможные меры безопасности, но при этом не выбиться из поставленного графом плана. Для него скорейшее исполнение операции имеет огромное значение. Послезавтра вы с Гидеоном отправитесь на званый вечер, это не обсуждается. А вот в какой год ты хотела бы прыгнуть сегодня? Может, у тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Нет, — сказала я с напускным равнодушием. — Какая разница, в каком ты году, если приходится сидеть в закрытом подвале, правда ведь?

Мистер Джордж осторожно развернул бархатное полотно и достал хронограф.

— В сущности, ты права. Гидеона мы в основном посылаем в 1953-й, этот год выдался довольно спокойным. Нужно только следить за тем, чтобы он не встретился там случайно с самим собой, — он усмехнулся. — Жутковатая, должно быть ситуация, когда ты заперт где-то непонятно где со своим будущим я, — он погладил свой круглый живот и задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Как ты находишь 1956-ой? Это тоже очень спокойный год.

— Звучит заманчиво, — сказала я.

Мистер Джордж выдал мне фонарик и снял с пальца кольцо.

— Это только на тот случай… Но не волнуйся, в подвал никто не должен войти, ты ведь прибудешь в половине третьего ночи.

— В половине третьего ночи? — озадаченно повторила я. Как, интересно, я смогу разыскать своего дедушку посреди ночи? Ни один человек не поверит моей истории о том, что я просто заблудилась в подвале. В половине третьего ночи. Может, во всём здании вообще никого не будет. Тогда всё напрасно!

— О, мистер Джордж, пожалуйста, пожалейте меня! Только не посылайте меня в эти жуткие катакомбы посреди ночи… совсем одну…

— Но Гвендолин, это решительно всё равно, в какое время суток ты прибудешь, ведь ты находишься глубоко под землёй, в закрытом помещении…

— Но по ночам… мне страшно! Пожалуйста, только не посылайте меня одну… — я так расстроилась, что слёзы навернулись сами собой, мне даже не пришлось притворяться.

— Ну-ну, успокойся, — сказал мистер Джордж и нежно посмотрел на меня своими маленькими глазками. — Я совсем забыл, что ты… Давай тогда действительно выберем другое время суток. Давай, например, установим три часа пополудни?

— Да, так будет лучше, — сказала я, — спасибо, мистер Джордж.

— Не за что, — мистер Джордж на секунду оторвался от хронографа и улыбнулся мне. — Наши требования к тебе и вправду непомерно высоки, мне кажется, я бы на твоём месте тоже побоялся сидеть в одиночестве в тёмном подвале. К тому же, ты ведь видишь вещи, которые никто кроме тебя видеть не может…

— Да, спасибо, что напомнили, — сказала я. Химериуса рядом не было, а то бы он наверняка обиделся, услышав, что его обозвали «вещью». — А что там за могилы, полные костей и черепов, прямо за углом?

— О, — сказал мистер Джордж, — я не хотел тебя пугать ещё и такими подробностями.

— Не волнуйтесь, — сказала я, — мёртвых я не боюсь. Они, в отличие от живых, вреда причинить не могут, это из личного опыта, — я увидела, как брови мистера Джорджа поползли вверх от удивления, и быстро добавила: — Конечно, мне всё равно немного не по себе, и я ни за какие коврижки не согласна сидеть среди ночи рядом с какими-то там могилами… — я подала ему руку, другой рукой крепко прижала к себе рюкзак. — Возьмите на этот раз безымянный палец, он ещё без единого укола.



Когда я вытащила из тайника ключ и развернула записку, которую туда вложил Лукас, сердце моё забилось так быстро, что чуть не выпрыгнуло из груди. На листе бумаги было всего лишь несколько слов на латыни, никакого личного послания. Пароль дня показался мне невероятно длинным, поэтому я даже не пыталась выучить его наизусть, а, вытащив из пенала ручку, записала его на ладони. Лукас приложил также план подземных переходов. Согласно его рисунку, мне надо было сначала повернуть направо, потом три раза налево, а потом я должна была прийти к большой лестнице и там встретить первых стражников. Дверь открылась одним движением, как только я повернула ключ. Немного помешкав, я всё же решила не запирать её снова, ведь кто знает, может, на обратном пути мне придётся спешить. Воздух в этом подвале был сырым и затхлым, а по стенам можно было определить, какими старыми были эти переходы. Потолок был очень низким, а проходы — совсем узкими. Через каждые несколько метров от основного коридора отделялся новый ход, или появлялась новая дверь, вмурованная в стену. Без фонарика и карты, которую для меня нарисовал Лукас, я бы наверняка заблудилась, несмотря на то, что всё здесь внизу казалось мне каким-то до боли знакомым. И вот я подошла к последнему повороту налево и услышала голоса, которые доносились с лестницы. Глубоко вздохнув, я шагнула вперёд.

Самое главное сейчас — убедить этих стражников в том, что меня надо обязательно пропустить.

В отличие от своих коллег из восемнадцатого века, они вовсе не выглядели такими уж угрожающими. Эти стражники сидели на ступеньках и резались в карты. Решительным шагом я подошла ближе.

При моём появлении один стражник выронил карты, а второй быстро встал и стал лихорадочно искать свою шпагу, которая стояла у стены.

— Добрый день, — смело сказала я. — Не утруждайте себя, я вас не задержу.

— Как… как… как? — запинаясь, проговорил первый стражник. В то же время второй схватился за шпагу и застыл в нерешительности, осматривая меня с головы до пят.

— Кажется, шпага — не самое распространённое оружие двадцатого века, — удивлённо сказала я. — Что же вы будете делать, если здесь появится кто-нибудь с ручной гранатой? Или с пулемётом?

— Сюда нечасто захаживают гости, — сказал тот, который держал шпагу, и смущённо улыбнулся. — Это в большей степени дань традициям… — он резко махнул головой, будто пытаясь призвать к порядку самого себя, затем он встрепенулся и встал по стойке смирно. — Пароль?


Я посмотрела на свою ладонь.

— «Nam quod in iuventus non discitur, in matura aetate nescitur».[20]

— Всё верно, — сказал первый, он так и продолжал сидеть на ступеньках. — Но откуда вы взялись, позвольте вас спросить?

— Из Дворца Правосудия, — сказала я. — Отличный способ сократить путь. Я вам покажу, когда выдастся свободная минутка. Но сейчас у меня важная встреча с Лукасом Монтроузом.

— Монтроузом? Я даже не уверен, здесь ли он сегодня, — сказал тот, который держал шпагу, а второй добавил:

— Мы препроводим вас наверх, мисс, но сначала вы должны сказать нам своё имя. Для отчётности.

Я брякнула первое, что пришло мне в голову Наверное, даже слишком поспешно.

— Вайолет Пурпельплюм? — недоверчиво повторил тот, что со шпагой. А второй уставился на мои ноги.

Кажется, короткие школьные юбочки не вполне вписывались в моду 1956 года. Плевать, главное сейчас — пройти этот конвой.

— Да, — резко сказала я, злясь сама на себя. — А почему это вы так заулыбались? Не могут же все на свете зваться Смитами или Миллерами. Может, давайте уже пойдём?

Стражники немного поспорили, кому же выпадет честь отвести меня наверх, затем тот, что со шпагой, сдался и снова присел на ступеньку. Пока мы поднимались наверх, второй стражник поинтересовался, бывала ли я уже когда-нибудь в этом доме. Я ответила, что конечно, даже несколько раз, а как красив Зал Дракона, не правда ли, почти все мои родственники — члены ложи, и тут стражник даже вспомнил, как он видел меня на одном из праздников, которые проводились в саду.

— Вы — та девушка, что разливала лимонад, ведь так? Вместе с леди Гейнсли.

— Э-э-э, точно, так и было, — сказала я. Между нами тут же завязался непринуждённый разговор о праздниках, розах и разных людях, о которых я раньше и слыхом не слыхала (что, вообще-то, не помешало мне отпускать замечания по поводу смешной шляпки миссис Лэмотт и распространить слух о том, что мистер Мейсон запирался в кабинете со своей секретаршей, фи!).

Проходя мимо окна, я с любопытством выглянула наружу. Всё казалось таким знакомым. Было странно осознавать, что за стенами Темпла этот город совершенно не такой, как в моё время. Хотелось прямо сейчас выбежать куда-то в другой район и посмотреть на жизнь в этом времени поближе, чтобы поверить, что она действительно изменилась с тех пор.

Когда мы поднялись на второй этаж, стражник постучал в какую-то дверь. На табличке стояла фамилия моего дедушки, на какое-то мгновение я преисполнилась невероятной гордости. Я смогла, я сделала это!

— Мистер Монтроуз, к вам мисс Пурпельплюм, — сказал стражник, открывая передо мной дверь.

— Спасибо, что проводили, — сказала я, стараясь при этом как можно скорее проскользнуть в кабинет. — Увидимся на следующем празднике!

— Да, очень надеюсь, что именно так оно и будет, — сказал он, но тут я захлопнула дверь перед самым его носом.

Радостно улыбаясь, я обернулась.

— Ну, что скажешь?

— Мисс… э-э-э… Пурпельплюм? — мужчина за письменным столом смотрел на меня во все глаза. Сомнений быть не могло, передо мной сидел вовсе не мой дедушка, а совсем другой человек. Я в страхе попятилась обратно к двери. Этот человек был очень молод, у юноши было круглое гладкое лицо и светлые добрые маленькие глазки. Где же я видела их раньше?

— Мистер Джордж? — недоверчиво спросила я.

— Мы знакомы? — молодой мистер Джордж встал со своего стула.

— Да, конечно, мы виделись на последнем празднике в саду, — пролепетала я заплетающимся языком. Мои мысли в это время лихорадочно метались. — Я — та девушка, которая с лимонадом… а где же де… Лукас? Неужели он не говорил, что мы с ним договорились сегодня встретиться?

— Я — его ассистент, я здесь совсем недавно, — смущённо пробормотал мистер Джордж. — Нет, он ничего такого не говорил. Но он должен прийти с минуты на минуту. Может, вы присядете и подождёте его, мисс… э-э-э…?

— Пурпельплюм!

— Да-да. Выпьете чашечку кофе? — он вышел из-за стола и пододвинул мне стул, который пришёлся как раз кстати, потому что я никак не могла унять дрожь в коленках.

— Нет, спасибо, кофе не надо.

Он нерешительно осматривал меня с головы до ног. В ответ я молча уставилась на него.

— Вы… состоите в скаутской организации?

— Что-что?

— Я просто подумал… ваша одежда…

— Нет, — я не могла оторвать взгляд и всё продолжала смотреть на мистера Джорджа. Это действительно был он, собственной персоной! Он был невероятно похож на себя через пятьдесят лет, только вот волос на его голове в нашем времени уже не было, зато были очки, а в ширину он был теперь такого же размера, как и в длину.

У молодого мистера Джорджа, напротив, была пышная шевелюра, которую он тщательно расчесал на прямой пробор и уложил с помощью большого количества бриолина. И он был очень, очень стройным.

Кажется, мистеру Джорджу было не совсем приятно, что я так на него пялюсь. Он покраснел, спрятался обратно за свой письменный стол и зарылся в бумаги.

Я размышляла над тем, что он скажет, если я достану из кармана его перстень с печаткой и покажу ему.

Так мы промолчали по меньшей мере четверть часа, затем дверь распахнулась, и в кабинет вошёл мой дедушка. Увидев меня, он на секунду оторопел, но быстро взял себя в руки и сказал: