Таймлесс. Сапфировая книга

— Ну иди же поскорей! — сказала я и вытолкнула её за дверь, сквозь которую как раз проскользнул Джеймс.

Джеймс очень обрадовался, что на этот раз мы остались одни.

— Эта веснушчатая девчонка заставляет меня нервничать, она так и норовит вмешаться со своими глупейшими комментариями. Она совершенно со мной не считается.

— Она просто… а, не важно.

— Итак, чем я могу быть полезен сегодня?

— Я подумала, что ты мог бы рассказать мне, как на званом ужине в восемнадцатом веке говорят «Привет».

— «Привет»?

— Ну да. Привет, здорово, добрый вечер, ну ты понимаешь, обычное приветствие, когда сталкиваешься с каким-нибудь человеком лицом к лицу. Ну так что там у вас было принято: рукопожатие, поцелуй ручки, поклон, реверанс, светлость, сиятельство, высочество… Всё это так сложно, можно ошибиться в два счёта.

Джеймс приосанился и выпятил грудь колесом.

— Не ошибёшься, если сделаешь всё так, как я тебе скажу. Сперва я научу тебя, как дама должна присесть в реверансе перед кавалером, который принадлежит к тому же сословию, что и она.

— Супер, — сказал Химериус, — только как Гвендолин вообще узнает, к какому сословию принадлежит этот кавалер?

Джеймс выпучил на него глаза.

— Это ещё что такое? Кыш, кыш отсюда! Поди вон, кошка!

Химериус недоверчиво фыркнул:

— Что за дела?

— Ах, Джеймс! — сказала я. — Присмотрись повнимательнее! Это Химериус, мой друг… э-э-э… демон с водосточного жёлоба. Химериус, это Джеймс, тоже мой друг.

Джеймс вытащил из рукава носовой платок, и в нос мне ударил запах ландышей.

— Что оно такое мне безразлично, пускай уходит! Оно напоминает мне о том, что я всё ещё нахожусь в этом кошмарном болезненном бреду, и в этом бреду я должен преподавать невоспитанным девчонкам урок хороших манер.

Я вздохнула.

— Джеймс, ты не бредишь, всё здесь — реальность, когда ты, наконец, сможешь с этим примириться? Лет двести назад ты, наверное, действительно лежал в бреду, но затем ты… Ну, в общем, вы с Химериусом, вы оба… вы…

— Умерли, — сказал Химериус. — Если называть вещи своими именами. Он склонил головку. — Такова правда. Что тут ещё рассусоливать?

Джеймс помахал носовым платком.

— Ничего не хочу слышать! Кошки разговаривать не умеют!

— Я что, похож на кошку, глупое ты привидение? — крикнул Химериус.

— Есть немного, — сказал Джеймс, даже не посмотрев в его сторону, — может, разве что уши у тебя не кошачьи. И рога. И крылья. И этот странный хвост. Ах, как же я ненавижу эти бредовые фантазии!

Химериус встал прямо перед носом Джеймса, широко расставив лапки и разъярённо помахивая хвостом.

— Никакая я тебе не фантазия. Я — демон, — сказал он и от возбуждения выплеснул на пол целую лужицу воды. — Я — могущественный демон. Маги и зодчие в одиннадцатом веке нашли заклинание, которое сделало из меня фигурку, украшающую церковную башню. Но сегодня всё изменилось. Песчаник, из которого я был высечен, через несколько столетий рассыпался, и от меня осталось только то, что вы видите сейчас — только бледная тень моего прежнего естества. Я обречён вечно блуждать по этой земле, пока она не исчезнет. А этого события придётся ждать пару миллионов лет, никак не меньше.

— Ла-ла-ла, ничего не желаю слышать, — сказал Джеймс.

— Ты просто жалкий трусишка, — сказал Химериус. — В отличие от тебя у меня просто нет другого выхода — один маг проклял меня на вечное пребывание здесь. Но ты ведь можешь прекратить своё ужасное призрачное существование в любой момент, и отправиться туда, куда уходят люди, когда им суждено умереть.

— Но я не умер, ты, глупая кошка! — крикнул Джеймс. — Я просто болен, я лежу в кровати и брежу. И если мы сейчас же не сменим тему разговора, я просто развернусь и уйду!

— Ладно вам, — сказала я, растирая губкой для доски лужицу, которую наплевал Химериус. — Давайте лучше сосредоточимся на деле. Реверанс перед кавалером, который принадлежит к тому же сословию…

Химериус покачал головой, покружил над нами и зацепился за косяк двери.

— Ладно, я тогда постою на вахте. Не хотелось бы, чтобы кто-то увидел, как ты тут упражняешься в приседании.

Большая перемена оказалась слишком короткой, её никак не хватало на то, чтобы научиться всем премудростям, которые хотел преподать мне Джеймс. Но к концу перемены я уже умела делать реверанс тремя разными способами и подавать ручку для поцелуя. (Как всё-таки хорошо, что некоторые обычаи, такие, как этот, давно забыты.) Когда в кабинет вернулись мои одноклассники, мы с Джеймсом поклонились друг другу на прощание, и я даже успела поблагодарить его быстрым шёпотом.

— Ну как? — спросила Лесли.

— Джеймс решил, что Химериус — это какая-то странная кошка из его бредовых фантазий, — сообщила я. — Остаётся только надеяться, что всё, чему он меня научил — это тоже не плод его больного воображения. Если всё-таки нет — то я теперь знаю, как вести себя, когда меня представят герцогу Девонширскому.

— Вот и хорошо, — сказала Лесли. — И как же?

— Присесть в глубоком медленном реверансе, — сказала я. — Почти таком же почтительном, как перед королём, но менее почтительном, чем перед маркизом или графом. В общем-то, ничего сложного. А в остальных случай — знай себе подавай ручку для поцелуев и улыбайся.


— Вот это да, Джеймс хоть на что-то сгодился, кто бы мог подумать, — Лесли огляделась вокруг. — Они там в своём восемнадцатом веке будут от тебя просто в шоке.

— Надеюсь, — сказала я. До конца занятий ничто не могло омрачить моего хорошего настроения.

Шарлотта и противный губошлёп ужасно удивятся, когда я им скажу, что усвоила разницу между светлостью и высочеством. Хотя они и старались, как могли, объяснить мне это как можно более запутанно.

— У меня тут появилась версия насчёт магии ворона, — сказала Лесли после уроков, пока мы шли по коридору к кабинету с нашими портфелями. — Она настолько проста, что никто до неё не додумался. Встретимся завтра у вас, принесу с собой все материалы, всё, что я смогла найти. Если только мама снова не решит устроить генеральную уборку, и мне не придётся целый день ходить в резиновых перчатках.

— Гвенни! — Синтия хлопнула меня по спине. — Помнишь Регину Кёртиз, она раньше ходила в один класс с моей сестрой, а потом ушла. Она сейчас в больнице, лечится от дистрофии. Ты что, тоже решила составить ей компанию?

— Нет, — сконфуженно сказала я.

— Ладно, тогда кушай! Прямо сейчас! — Синтия бросила мне сосательную конфету. Я словила её и послушно раскрыла обёртку. Но как только я поднесла конфету ко рту, Синтия схватила меня за руку.

— Стой! Ты что, действительно хочешь это съесть? Ты разве не сидишь на диете?

— Нет, — ответила я.

— Тогда Шарлотта соврала. Она утверждала, что ты не приходишь в столовую обедать, потому что хочешь похудеть и стать такой же тощей, как и она. Дай сюда конфету. Ты ни капельки не подвержена похудению, — Синтия уже положила конфету себе в рот. — На, держи, это приглашение на мой день рождения. У нас снова будет вечеринка с переодеваниями. В этот раз задание для костюмов звучит так: зелёный зелёного зеленее. Можешь привести своего парня.

— Э-э-э…

— Знаешь, я сказала Шарлотте то же самое, и мне всё равно, кто из вас его приведёт, главное — чтобы он присутствовал на моей вечеринке.

— Она совсем с ума сошла, — прошептала Лесли.

— Я всё слышу, Лесли. Ты тоже можешь привести с собой Макса.

— Син, мы уже полгода как расстались.

— Ох, как плохо, — сказала Синтия. — В этот раз что-то очень мало мальчиков получается. Значит так, или вы приведёте с собой по парню, или мне придётся отказать кому-то из девчонок, Аишани, например, хотя она, наверное, всё равно не придёт, её родители не терпят вечеринок, на которых мальчики танцуют с девочками.

— О боже, что это там такое? Ущипните меня кто-нибудь, кажется, я сплю, а это — лишь прекрасный сон!

«Это там» оказалось рослым парнем со светлыми волосами. Он стоял перед кабинетом директора вместе с мистером Уитменом. Мне показалось, что я его уже где-то видела.

— Ай, — пискнула Синтия, потому что Лесли выполнила её просьбу и ущипнула Синтию за руку.

Мистер Уитмен и светловолосый парень обернулись. Когда сквозь густые ресницы молодой человек посмотрел на меня своими зелёными глазами, я сразу же поняла, кем был этот незнакомец.

Вот это новости! Может, мне тоже себя ущипнуть?

— Вы как раз вовремя, — сказал мистер Уитмен. — Рафаэль, это три ученицы из твоего класса. Синтия Дейл, Лесли Хей и Гвендолин Шеферд. Девочки, познакомьтесь с Рафаэлем Бертелином. С понедельника он переходит в ваш класс.

— Привет, — пробормотала Лесли. А мы с Синтией в один голос спросили:

— Что, правда?

Рафаэль улыбнулся. Он стоял, засунув руки в карманы брюк. Парень действительно был очень похож на Гидеона, но было заметно, что он младше. Его губы были полнее, его кожа имела бронзовый оттенок, как будто он недели четыре отдыхал на Карибах.

Наверное, так выглядят все счастливцы с юга Франции.

— А почему ты решил перейти в новую школу посреди учебного года? — спросила Лесли. — У тебя что, неприятности?

Улыбка Рафаэля стала ещё шире.

— Зависит от того, что ты считаешь неприятностями, — сказал он. — Вообще-то, я здесь, потому что школа мне уже в печёнках сидит. Но…

— Рафаэль переехал сюда из Франции, — перебил его мистер Уитмен. — Пойдём, Рафаэль, нам пора, директор Гиллз уже ждёт.

— Тогда до понедельника! — сказал Рафаэль, и мне показалось, что обращался он исключительно к Лесли.

Синтия подождала, пока мистер Уитмен и Рафаэль скроются в кабинете директора Гиллза, а потом простёрла к потолку обе руки и завопила:

— Спасибо!!! Спасибо тебе, дорогой Боженька, что услышал мои молитвы!

Лесли ткнула меня локтем в бок.

— У тебя такой вид, будто тебе на ногу только что наехал автобус.

— Подожди, скоро узнаешь, кто это был, — прошептала я. — И тоже будешь выглядеть не хуже!