Сволочь ненаглядная
Часть 4 из 16 Информация о книге
Я вздохнула: – Наверное, в ЦИТО и впрямь лучше… Ирочка повертела в руках сигарету и сказала: – Она всю еду, что ей приносили, выбрасывала. Я кивнула. Ирочка помолчала и добавила: – Нас никогда не угощала и даже нянечкам не давала. Здесь все так делают, что съесть не могут, санитаркам всовывают. А Настя – никогда. Хорошие мандарины в помойку. Почему? Я молчала. Ира выкурила сигарету и решительно добавила: – Я знаю, она боялась, что ее отравят. – Кто? Любящий муж и свекровь? Ирочка сосредоточенно глянула в окно. – Они больше притворялись… – Ну, знаешь ли, – рассмеялась я, – хороши притворщики, каждый день как на работу, с сумками, полными деликатесов. – Все равно, – упорствовала Ирочка, – притворялись, Настя мне шепнула, что они хотят ее со свету сжить! А любовь только изображают! Я опять засмеялась, но тут же осеклась, вспомнив своего супруга и его трепетную «заботу» о моем здоровье. Разное, конечно, в жизни бывает. Тем временем Ирочка стащила с шеи цепочку, на которой болтался ключик. – Вот. – Что это? – Часа за два до того, как Настю увезли, – пояснила девушка, – она дала мне этот ключик. – Зачем? – Ну, она пребывала в ужасном настроении, твердила, будто ее обязательно убьют, якобы из-за квартиры. Вроде муж иногородний, привез мать, и теперь они вдвоем Настю со свету сживают, чтобы после ее смерти им квартира досталась. А у нее никого из родственников нет. – Фу, какая глупость, – отозвалась я, – намного проще развестись и разделить квартиру. – Не знаю, – развела руками Ирочка, – просто передаю ее слова. – А ключик при чем? – Настя просила, если с ней что-либо случится, открыть ячейку в «Мапо-банке». – Зачем? – Забрать оттуда что-то, очень просила, даже плакала. Так вот я и подумала. Мне из больницы еще месяца два не выйти, может, сходите и посмотрите? – Так с Настей вроде все в порядке. – А откуда вы знаете? – серьезно спросила Ирочка, вкладывая мне в руку ключик, – ее же увезли… – Ладно, – согласилась я, – спрошу у Козы, куда перевели Настю, навещу ее и отдам ключ. Ирочка повеселела: – Спасибо, вы прямо камень с души сняли. Глава 3 Но ни завтра, ни послезавтра я не смогла заняться обещанными поисками Насти, потому что в нашей палате произошло страшное несчастье. Утром Ирочка не проснулась, как всегда, раньше всех. Не откинула она одеяло и во время обхода. Дежурный врач, рассердившись на сонную больную, резко потряс девушку за плечо и окаменел. Ирочка была мертва. Оля и Юля в ужасе закричали. Анна Ивановна, пожилая женщина с поломанной рукой, выскочила, голося, в коридор… Когда я пришла в палату, Ирочкина кровать сияла чистым бельем, а Оля с Юлей категорично просили забрать их под расписку домой. – Не останусь тут ни минуты, – всхлипывала Юля, – ничего не лечат, просто лежишь в гипсе. Это и дома можно. Лампочка, забери меня. – Господи, – забормотала я, неловко запихивая в пакеты вещи, – конечно, конечно, только к доктору зайду. Мрачный Станислав Федорович что-то сосредоточенно писал в пухлой тетради. – Какой кошмар, – дала я волю чувствам, – такая молодая, и всего-то нога сломана была, ну что могло случиться? – Тромбоэмболия легочной артерии, – сурово ответил Коза, – такое изредка происходит. Грубо говоря, сгусток крови оторвался и закупорил сосуд. – Ужас! – Я не могла прийти в себя. – Я хочу забрать Юлю домой. – Глупо, – отозвался Станислав Федорович, – в смерти Сапрыкиной никто не виноват, судьба, карма. Разве вы сумеете дома обеспечить надлежащий уход? – Ну, честно говоря, – обозлилась я, – у вас тоже не слишком ухаживают, нянечку не дозовешься, медсестру не допросишься. Только деньги берут, по пятьдесят рублей за смену, а ничего не делают… Коза возмущенно фыркнул, но возразить ему было нечего. – Все равно я целый день у кровати сижу, – неслась я дальше, – лучше уж дома. Кстати, Настю-то забрали, а ее случай похуже нашего будет. – Звягинцеву перевели в ЦИТО, – пояснил Коза – Зачем бы это, если у вас такой отличный уход, – поддела я его. – Ей требуется поставить искусственный сустав, – спокойно пояснил Станислав Федорович, – он стоит тысяча четыреста долларов, очень дорого, не каждому по карману, а в ЦИТО у них родственник работает, вроде обещали сделать бесплатно. – Странно, что сначала ее в Склиф привезли, – протянула я. – Так ее на улице подобрали, – пояснил Коза и велел: – Пишите расписку. К обеду 717-я палата опустела полностью. Сначала отец забрал Олю, потом за Анной Ивановной примчался внук, а около двух прилетел Сережка, и мы отвезли Юлечку домой. Оказавшись в родной спальне, Юлька блаженно откинулась на подушки и вздохнула. – Хорошо дома! В палате ужасно воняло. – Да уж, – согласилась я, – пахло не розами. – Какой все-таки ужас, – пробормотала Юлечка, – молодая, здоровая, только-только девятнадцать исполнилось, и, пожалуйста, умерла. – Блинчики с мясом будешь, – я попробовала переменить тему разговора, – или лучше оладушки с вареньем? Юлечка облизнулась. – Если честно сказать, Лампушечка, больше всего хочется жареной картошечки на сале с зеленым луком. – Не вопрос, – пообещала я, – как раз в морозильнике лежит отличный кусок сальца с прожилочками. Давай, погляди пока телик, картошка враз изжарится. – Да, – завопил из коридора Кирюшка, – Юльке картошечки, а мне? – Ты уже вернулся, – удивилась я, – на тренировку не пошел? Кирюшка мрачно протянул записку: – Вот. Мои руки быстро развернули бумажку: «Кирилл Романов лишен права занятий на десять дней». – За что? – возмутилась я. – А ну, колись, чего натворил. – Ага, – заныл Кирка, – он первый начал, пришлось ответить, кто же знал, что у него нос такой нежный, сразу кровь потекла. А уж вопил! Будто я убил его! – Кого? – Никиту Фомина. – За что? – продолжала интересоваться я. – Ну, – вновь завел Кирка, – говорю же, Кит первый полез, он меня, а я его, а нас тренер… Поняв, что никогда не узнаю правды, я со вздохом спросила: – В школе как? Кирюшка совсем поскучнел и вытащил дневник. Я быстренько его пролистала и обомлела. В графе «математика» стояло восемь двоек. – Ничего себе, как ты ухитрился в один день столько «неудов» нахватать?