Супергерой для Золушки

Сильная рука Артема вовремя подхватила меня под локоть. Я до боли закусила губу, разглядывая лунные блики в открытых остекленевших зрачках Валеры. Наверняка, еще теплого наощупь. Мужчина лежал на спине, раскинув руки. Струйки крови расползлись в разные стороны, въедаясь чернотой в асфальт. Пижамные штаны смотрелись на нем нелепо, футболка с сальными пятнами на груди задралась, обнажая огромный, словно сдутый мяч, живот.

– Он был один в квартире? Уже выяснили? – Раздавался за спиной голос Руслана. – Камеры есть на подъезде?

– Интересно, а с каких это пор у нас самоубийцы прыгают из окна спиной вперед? – Прошептал мне на ухо Артем.

Я же просто молчала. Единственное, чем были заняты сейчас мои мысли, был один лишь вопрос: «Кто?»

Кто?

О том, что в поисках пропавшего мужчины мы вышли на Валеру, знали лишь свои – Олег, Руслан, Артем, Егор…

Кто предупредил о том, что нужно его устранить?

Кто это сделал?

В чем был замешан этот Валера?

Что он такого знал?

Все это предстояло выяснить и как можно скорее. Пока известно было лишь одно: доверять нельзя больше никому.

***



Говорят, настоящая женщина должна вставать на час раньше, чтобы успеть привести себя в порядок. Наверное, я не настоящая, я – искусственная. Мне всегда казалось неправильным тратить на макияж и укладку целых шестьдесят минут своей жизни, и даже философия Ники и ее попытки избавления меня от комплексов не смогли изменить этого мнения.

Даже сейчас.

Даже когда в моей постели лежал этот прекрасный обнаженный мужчина.

Он спал, лежа на животе, уткнувшись лицом в мою подушку. А я, распустив после душа влажные волосы, сидела на краю кровати и, осторожно отодвинув краешек одеяла, рассматривала его спину.

Местами багровые, темнее, чем вся остальная кожа, местами бледно-розовые разводы. Шрамы, сморщенные рубцы, уродливые стянутости. Они занимали всю верхнюю часть спины, заканчиваясь чуть ниже лопаток. Витиеватые, узорчатые, извилистые – страшные следы от ожогов. Если присмотреться к ним, как к огромному пятну, то можно было представить, как огонь пожирает кожу целыми лоскутами, как комкает ее, пережевывает и выплевывает кровавыми ранами обратно.

Мне не было противно. Нисколько. Но прикасаться не хотелось, чтобы не будить его. Да я и знала уже, каковы они наощупь, эти шрамы. Выпуклые, грубые, неровные, глубокие. Из-за них он и привык спать на животе. Наверняка, они заживали долго, сильно кровоточили и беспокоили адской болью. Даже не хочется представлять всего того, что пришлось ему пережить. Хотелось лишь скорее узнать, как и при каких обстоятельствах он их получил.

Мой Артем.

Из-за обилия свалившихся на голову проблем некогда было беспокоиться и переживать о том, какими необычными были наши с ним отношения. Мы не говорили о них, но иначе и не назовешь то, что происходило между нами. Не связь, не интрижка. Что-то необъяснимое и неподвластное рассудку. Словно какая-то магия. И мы оба боялись говорить об этом друг с другом.

Вчера ночью я порывалась ехать в отчий дом, чтобы немедленно поговорить с Андреем, вытрясти из него правду любыми способами. Но Артем удержал меня. Убедил в том, что это ничего не даст. С такими, как он, нужно действовать осторожно и хитро. Успокоил, уговорил поехать домой. И что больше всего поразило: оказывается, когда людей связывают чувства, слово «домой» теряет всякую привязку к местности. Даже если они это не обсуждают, даже если сами боятся признаться себе, что уже не могут жить друг без друга, даже если их отношения кажутся совершенно невозможными. «Дом» – это там, где они. Вдвоем.

И мы поехали к нему. Хоть он и договаривался с сестрой, что она покормит и выгуляет пса, его сердце рвалось на части от переживаний за верного друга, вынужденного сидеть дома в одиночестве. Мы поиграли с Джеем, прогулялись по пляжу, а потом Артем пообещал ему, что скоро вернется. И что когда закончится расследование, будет уделять ему больше внимания. Затем мы поехали ко мне. Потому что, цитирую Гринева: «нужно не забывать про кота, которому тоже одиноко в пустой квартире».

Не знаю, что такое между нами происходило, и как долго это планировало продолжаться, но мне ужасно хотелось посмотреть, куда все-таки эта дорожка нас выведет. Позже, уже у меня дома, я засыпала под его голос. Наблюдала, как он работает на ноутбуке, слушала, укрывшись тонким одеялом, как ведет переговоры и дает указания по телефону подчиненным. Чувствовала вину за то, что дни он посвящал мне, а ночью был вынужден разгребать завалы дел на типографии и в газете. Так и сомкнула веки, запечатлев перед сном картину, как Артем, сидя на краю постели и разговаривая по телефону перед ноутбуком, гладит по гладкой рыжей шерстке довольно мурлыкающего Василия.

Ночью между нами ничего не было. Ничего.

Я почти сразу провалилась в сон и увидела обрывки каких-то картин: неудобные наушники, дикий адреналин, слежка за Стручковым и готовность в любой момент прийти Нике на помощь, досада, а затем лежащий на асфальте и проигравший гравитации Валера. Когда хотелось закричать, сильные руки Артема гладили меня, успокаивая, на некоторое время кошмары отступали, но затем возвращались вновь.

Не знаю, во сколько он лег и уснул. Может, даже под утро. Но проснулась я уже рядом с ним, выключила будильник и некоторое время лежала, боясь пошевелиться. Хотелось дать ему поспать еще немного. Потом сходила в душ, покормила кота, сварила кофе и вернулась. Села и замерла, снова не решаясь будить. Не дышала, разглядывая шрамы, любовалась широкими плечами, тугой пульсирующей веной на смуглой шее, спутанными черными волосами, игриво завивающимися на концах, и губами. Мягкими, манящими, бесподобными.

Протянула руку, чтобы погладить мужчину по голове, но тут же отдернула – в дверь тихонько постучали. Встала, метнулась к шкафу, сбросила полотенце, накинула шелковый халатик. «Кого еще там принесло в такую рань? Соседкам не спится?»

Ругаясь про себя, прошла в прихожую, открыла входную дверь и уставилась на стоящего на пороге Альберта.

– Ох, – выдохнул он, словно после долгой пробежки, и сделал решительный шаг внутрь. – Я уж боялся, что ты успела убежать на работу. – Быстро скинул туфли, прошел мимо спальни, не заметив ничего необычного (в том числе и одежду Артема на спинке стула) и направился на кухню. – Ты же у нас никогда не опаздываешь.

– И тебе привет, – недовольно выдохнула я.

Опустила взгляд на коврик. Слева от двери стояла обувь Артема, справа – модные говноступы Альберта. Обе пары сброшены небрежно и почти на ходу. Но отчего-то именно башмаки бывшего жениха отчаянно меня сейчас бесили. Толкнула их ногой, развернулась и поплелась за ним самим на кухню.

– Зачем ты пришел? – Остановилась возле стола и уперла руки в бока. – Неужели нельзя было хотя бы предупредить заранее?

– Варюша, – Альберт уже жевал бутерброд, приготовленный мной для Артема. – Я писал тебе вчера, но ты не ответила.

– Имею право. Не забывай, как ты со мной поступил.

Его глаза округлились, но уже через секунду вернулись в исходное состояние.

– Именно об этом нам и нужно поговорить. – Сел за стол и указал мне на соседний стул. Откусил большой кусок бутерброда с ветчиной и зеленью, (которые Гринев предусмотрительно захватил вчера в супермаркете возле дома), повернулся к плите и жалобно глянул на турку с кофе.

– Тебя что, жена дома не кормит? – Села, закинула ногу на ногу, давая понять, что не метнусь к плите, дабы услужить ему.


Альберт выпучил глаза и два раза хлопнул себя ладонью в грудь. Поперхнулся.

– Ты вправе говорить все, что думаешь обо мне. – Наконец, произнес он. – Я поступил некрасиво.

И почему я раньше не замечала, как мерзко он жует, пытаясь при этом и говорить, и выдыхать мне в лицо хлебные крошки одновременно?

– Некрасиво? – Искренне удивилась.

Отвратительно, низко, ужасно. Но чтоб «некрасиво»…

– Профти меня, Варюфа. – Он протянул руку и коснулся моего локтя. – Понимаю, что уже ничего не вернуть. Да и не нужно, наверное. Просто хочу, чтобы ты знала: я бы никогда не поступил так с тобой по своей воле.

Едва не хрюкнула от смеха.

– Тебя Кристина, что, изнасиловала, что ли?

– Нет. С ней просто было так легко и весело, что у меня башню сорвало. Наваждение какое-то. А эта свадьба… Все так спешно, под давлением… И то, что я решил жениться, наверное, было тебе особенно неприятно…

Убрала руку подальше от его лап.

– Что тебе нужно, Альберт?

Он задумался. Впился глазами в стол. Наверное, просто выбирал, какой бутерброд схватить следующим. Ему все-таки приглянулся самый толстенький с большим количеством начинки.

– Просто подумал, что нам нужно поговорить. Все выяснить, мы же не чужие люди друг другу. – Бывший женишок откусил кусок бутерброда и скользнул глазами по полкам. Надо признаться, его немного смутил царящий там (по приказу соседок) беспорядок. Озадачили емкости для специй, стоящие не по порядку, небрежно брошенное возле раковины полотенце и (черт возьми, это почти не реально) пара грязных чашек в раковине. Он стал жевать медленнее, почти остановился и глянул на меня удивленно, но тут же снова быстро задвигал челюстями. – Думал, может, тебе есть, что сказать мне?

Пожала плечами.

– Например?

– Ну… Расскажи мне, как тебе живется. Здесь. Без меня… – Улыбнулся и тут же сник. – А я расскажу, как живется мне. – Нахмурился. – Если ты все еще что-то ко мне чувствуешь…

Ему не дали договорить.

На кухне неожиданно появился Артем. Заспанный, помятый, в серых трусах-боксерах, плотно облегающих мужское достоинство и крепкую задницу и наброшенной поверх не застегнутой рубахе с закатанными рукавами. Лениво прошлепал босиком к столу, словно ничего странного и не происходило, громко зевнул.

– О, привет, Альберт. Как дела? – Потер запястьями свои веки, обошел меня сзади, наклонился из-за спины и прикоснулся горячими губами к шее. – Доброе утро, мой капитан.

Не удержалась – прикрыла глаза от удовольствия. Сильные руки прошлись по моим плечам, обхватили и крепко обняли. Артем прижался своей щекой с выступившей на ней колючей щетиной к моей щеке. Зря он так бесцеремонно наваливался на меня сзади: мои мысли, игнорируя бедного ошарашенного Альберта, моментально побежали в ненужном направлении. Ох, чем бы мы сейчас занимались, не появись здесь этот белобрысый…

Низ живота тут же приятно заныл.

– П-привет… – Бывший спохватился, пытаясь взять себя в руки, но ему теперь и кусок в горло не лез. – Нормально…

Артем выпрямился, размыкая объятия, и без стеснения почесал голый живот.

– Кофе? – Предложил гостю.

– Нет. – Тот подскочил, словно вместо стула у него теперь были раскаленные угли. – Нет, мне уже пора. Я пойду.

– Торопишься? – Артем отошел к плите. – Ты подожди, не уходи. Кофе вместе попьем. Или я вам помешал? Вы, наверное, о чем-то важном говорили?

Я невозмутимо молчала, поглядывая на них по очереди.

– Нет, – натянуто улыбнулся Альберт. – Так… просто… – Придумать ничего умного ему явно не удавалось.

– Тем более. – Грин разлил горячий напиток по трем маленьким чашкам. – Выпей с нами кофе, расскажи, как там дома дела. – Поставил чашки на стол. – Как свадебное путешествие? Как тесть? Не обижает?

Альберт обессиленно упал обратно на стул. Выглядел он, надо сказать, довольно жалко. Посмотрел озадаченно на меня, затем на горячие кружки, стоящие на столе без подставки, снова на меня и сглотнул.

Честно, я думала, что он вот-вот расплачется.





21.




– Я чувствую свою вину по отношению к матери. – Призналась, когда мы уже подъезжали к дому, который построил мой отец.

– Почему? – Артем поднял солнцезащитные очки на макушку.