Сумасшедший Вампир

— Ты уверен, что она имела в виду именно это?

— А что ещё? Посуди сама, она сказала, куда идти, и про проводника, и что безопасно… Да, она именно это в виду и имела!

— Ну ладно, — почесала затылок. — Пошли что ли, раз уж она сама сказала.

Я расправила плечи и пошла в сторону северных ворот. Солнце уже совсем взошло. Ветер дул в спину, будто подгоняя. Сон в пещере и раннее купание придало мне каких-то новых неведомых сил, казалось, что я не искупалась, а прополоскала собственную душу, будто мои глаза поменяли на чистые хрустальные имплантаты, а вместо сердца в груди сидит огромный сияющий ослепительным светом дракон. И звуки, и запахи стали чище и отчетливее, я, как ребёнок, радовалась каждой бабочке, вспархивающей из травы, каждому камню, которые мы обходили, сначала поднимаясь на край долины, а затем спускаясь по извилистой тропке в густой и тенистый лес, пройдя через брата-близнеца южной арки.

Лес сразу у подножия обступил нас, пустив в благостный тенёк. Мохнатик бодренько топал по тропинке первым, никем не понукаемый и не подгоняемый. Фирь и я шли следом, наслаждаясь таким чудесным утром. Птичье щебетание усыпляло бдительность, а солнечные блики, выбивавшиеся из-под листвы, не давали замёрзнуть. Подобная атмосфера действовала на нас благоприятно, но через пару часов ходьбы нас обоих стало неукротимо клонить в сон, и было решено сделать привал.

Растянувшись на траве, я вспомнила утренний сон.

— Элни?

— Ммм?

— Помнишь, я вам с сестрой сон рассказывала. Из храма.

— Ага, — подтвердил друг.

— Я сегодня ещё видела, — оперлась на локоть и повернулась к фирю.

— Ого! — он тоже повернулся ко мне, глядя во все глаза. — И Хозяйка, и сон пророческий! Везёт же тебе!

Я неловко улыбнулась, не совсем уверенная, так это или нет. Пока что я не чувствовала радости, а больше замешательство.

— Мне опять этот мужик приснился. Показывал на север, про свою Ирту твердил и сказал, что ждёт меня там кто-то…

— Ух ты! — восхищённо выдохнул фирь. — Прямо как в сказках! Ты точно не просто так здесь, Даша!

— Чего «ух ты»? — вздохнула я. — Откуда я знаю, что это за Ирт, к которому надо идти? Спросить бы у кого-то…

— У кого? — справедливо поинтересовался Элни. — У Мохнатика?

— Да, действительно. Но что за дела такие? Тракт будто вымер! Где хоть один путник, ну правда? Разве это нормально? Уже лето на дворе почти! А мы до сих пор никого не встретили!

Фирь замялся:

— Ну, на самом деле в наши края-то мало кто заезжает. Так, торговцы по осени. Мы-то своей картошкой славимся, да и то последнее время как-то про нас забыли, а так мы народец нелюдимый, завоёвывать у нас нечего, поэтому и не ходят к нам почти. А вот ближе к Приюту и мне странно, что никого не встретили, может не сезон сейчас бродить-то?

— Да как не сезон, погода-то какая дивная! Даже я — изнеженная городская жительница — с радостью иду в путь, а обычные путники подавно должны были бы уже выйти на дороги. У вас же и фрукты уже поспели, и овощи, наверное, подойдут скоро…

— Да, ты права, странно как-то…

И в этот момент, как бы в ответ на все сомнения и стенания, на нас прямо сверху свалилось нечто.





Асфири




Бывают моменты, когда время будто останавливается. Моменты, когда все маски спадают, и больше не держат ни рамки, ни привычки, остаются эмоции. Чистые, настоящие, ничем не замутнённые, как порыв ветра…

Я крыла матом так, как не всегда решался мой папаша. Громко, срывая голос и вдыхая выбившиеся концы волос. Правда, недолго. Первый шок прошёл, и сознание вернулось. С дерева, задев моё плечо и перевернув рюкзак, свалилась весьма милая, на первый взгляд, барышня. Правда нежность образа портили длинные когтищи на руках и ногах и мелькающие в пасти клыки. Так же, помимо дивных белокурых волос и тонкого стана, у неё на голове торчали пушистые почти кошачьи ушки, а откуда-то с тыла накручивал вензеля возмущённый полосатый хвост. Она была босая, в куцых ободранных штанах льняного цвета, совсем как волосы, и такой же короткой рубашке. Если я попала в средневековый мир, то по всем правилам её тут должны сжечь на костре. Если не за «демонический» вид, так за вот эти вот самые портки! Хотя скорее за её абсолютно обезоруживающую невинную улыбку, которой она одарила нас, как только подняла голову. Не любили у нас инквизиторы таких барышень, ой не любили!

— Прошу прощения, задремала, — сказала она и указала пальцем на ветку над нами. Ветка всё ещё покачивалась и сыпала листьями.

Я огляделась в поисках Элни: фирьский ведьмак смело хмурил брови из-за кустов метрах в пяти от места привала. Оставалось только гадать, как он успел оказаться там за доли секунды, которые потребовались на падение когтистой барышне. Та же, невозмутимо отряхнувшись, встала с травы и уселась рядом со мной.

Я проглотила, наконец, застрявший в горле ком и хрипло спросила:

— Вы кто?

— Мы? Кто, я? Ах, простите, я должно быть вас напугала. Меня зовут Асфири, я из древнего и славного народа тигров, ищу Синего.

— Кого?

— Синего тигра, — Асфири на секунду замолчала, а затем продолжила спокойным и беззаботным тоном: — А хотя вы об этом не знаете. Это древняя традиция моего народа. Но не суть. Позвольте поинтересоваться, как вас зовут, и куда держите путь? Вы милые!

Я бросила взгляд в сторону кустов из которых выглядывал всё ещё настороженный фирь. Кстати, про свой кинжал он, видимо, напрочь забыл, тот так и болтался за спиной.


— Моё имя Даша, я, эээ, человек, — «Элниниум Брин. Фирь!» — раздалось из кустов, — мы как раз решали, куда же нам идти. Вы случайно не знаете, что такое и где находится Ирт?

— «Мы», это кто? Я одна тут, почему ты говоришь так, будто меня много?

Я замялась. Такой же странный вопрос задал мне Элни, когда мы только встретились. Дальше я общалась с обоими Бринами, так что «выканье» было оправдано. Да и на «ты» в личном общении мы перешли очень быстро. Как-то странно было бы «выкать» после того, как Майри меня в бане парила, а Элни чуть ли не с ложки кормил. Я как-то и забыла про это, но, видимо, это какая-то особенность местного этикета?

На всякий случай решила пояснить Асфири, да и Элни заодно:

— Ну, там, откуда я родом, незнакомых людей принято называть на «вы», это как знак уважения, что ли…

Асфири засмеялась:

— Я же не человек! Это какой-то очень странный обычай. Будто люди хотят сделать друг друга больше! Наверное, — запрокинув голову, предположила она, — чтобы показать, что друг друга боятся. Но по мне это глупо. Я вообще с таким обычаем никогда не сталкивалась, откуда ты, интересно? Мы тут всегда всех называем «ты», и никогда ещё никто не обижался. Ну конечно если при этом «ты» не воткнуть когти под рёбра, — Асфири залилась смехом, демонстрируя внушительные зубищи, я же скривила лицо в подобии улыбки, а сама зыркнула в сторону кустов, планируя возможный отход.

Девушка заметила и перестала смеяться:

— Вы меня не бойтесь, если бы я хотела вас убить или ограбить, я бы напала на вас раньше. Я никому зла не желаю, хотя меня почему-то многие боятся, — она приподняла брови и криво улыбнулась. — Вы первые, с кем я смогла заговорить на этом тракте, остальные какие-то дикие были. Сразу разбегались. Люди…

— Так это поэтому мы ещё никого не встретили? — поинтересовался из кустов фирь.

— Что? — Асфири очнулась от раздумий и засмеялась, — Нет! При чём тут я вообще?! А вообще, я слышала, что тут недавно ограбили небольшой караванчик, так что, видать, молва. Поэтому и не суются.

— А ты случайно караванчик-то грабить не помогала? — опять нахально вопросил Элни, обретая всё больше смелости под защитой кустов.

Асфири аж надулась:

— Да как ты можешь! Я честная тигрица, не пристало мне опускаться до грабежа!

— Он не со зла, Асфири, не подумайте… тьфу, не подумай плохого, — я склонилась к ней, показывая расположение. — Просто мы путешествуем вдвоём, и приходится опасаться… Да ты и правда нас напугала, так свалилась… Внезапно.

И не удержалась, булькнула, а потом засмеялась. Асфири же залилась искренним смехом и даже начала трясти головой от глубины чувств. Такая открытая, непосредственная… Я как-то странно смутилась. Тигрица держалась так непринуждённо и в то же время уверенно, что я невольно чувствовала себя какой-то убогой рядом с ней. Уже сейчас чувствовалось, что она уважает в равной степени и себя и других, но, если что, и спуску не даст. А ещё она красивая… Волосы светлые-светлые, будто поле пшеничное, густые, и таким ровным потоком на плечи ложатся, будто утюжком только приглажены! И глаза, светло-ореховые, даже медовые. Саша бы вокруг неё семь кругов намотал! Такую в модели — самое то! Не то, что меня… Я скорее характерная, а вот Асфири — красавица!

Тигрица тем временем огляделась, сняла с дерева свою походную сумку и уселась на землю между мной и подстилкой фиря.

— У меня тут есть ещё свежий кролик — пару часов как поймала, да закемарила, не желаете ли разделить со мной трапезу? Уж больно я истосковалась по обществу! Уже неделю хожу одна как перст, только с деревьями беседы разводила, а они плохие собеседники.

Я уже готова была согласиться, да и фирь вышел из кустов и осторожно направлялся в нашу сторону, но тут сия милая барышня вытащила из сумки свежеосвежёванный трупик, и меня, нежную столичную леди, глядя на эту картину со свисающими окровавленными лапками, стошнило.

Было так неудобно! Я настолько долго и занудно извинялась, что, в конце концов, даже Элни рассвирепел. Молча вырвал у меня из рук мою подстилку и перенёс её на другое место, где Асфири уже разводила костёр.

Кролик оказался вкусный. Я мужественно старалась не думать о том, есть ли у него детки, и больно ли ему было, когда его убили? Потому что хорошо понимала, что с подобными настроениями я вряд ли смогу выжить в этом мире, где, по всей видимости, население ежедневно занималось охотой и убиением животных, призванных выполнять свою роль в пищевой цепочке.

Кролика всё равно было жалко.

Отобедав, мы развалились в непринуждённых позах возле костра, и Асфири продолжила разговор:

— Вы спрашивали про море Ирту?

— Наверное, — ответила я, — мне сказали, чтобы я шла к Ирту, но не удосужились объяснить, что это и где.

— Кто сказал?

— Не важно. Долго рассказывать…

— Ну ладно, — девушка пожала плечами, — просто вопрос-то сложный, Ирту, это как бы море, а оно большое, и куда конкретно идти непонятно. Хотя должна сообщить, что я приятно удивлена, ведь нам с вами по пути! Я как раз уже заканчиваю Поиск, и могу возвращаться домой в Сидиен, а от него до побережья Ирту рукой подать, пару часов пути вразвалочку, не больше!

— Ух ты! — подхватил удивлённый тон Элни. — Это, видать, нам опять Хозяйка подсобила, чтобы мы встретились! Ну, значит, точно можно тебя не бояться и смело идти вместе!

Асфири приподняла бровь:

— Не бояться? Ты только что отобедал со мной бок о бок мной же пойманным мясом, не запоздал ты с опасениями?

Но фирь невозмутимо ответствовал, запихнув за щёку щедрый шмат тигрициного же пирога, разложенного рядом с остатками кролика:

— Фирю никогда не поздно бояться! Он всегда должен быть наготове дать дёру!

Я засмеялась, но Асфири вдруг как выгнула спину! Из её милого ротика вырвалось такое рычащее шипение, что я сама чуть не дёрнула в кусты, и поэтому опять пропустила момент, когда полурослик за доли мгновения оказался в безопасной тени метрах в десяти. Очень уж недовольно он выглядывал оттуда, а Асфири подивилась его мастерству, и как ни в чём не бывало, уселась трапезничать обратно. Фирь плюнул, и поплёлся на место.

— Больше так не делай, — недовольно бросил он, усаживаясь и подбирая брошенный кусок пирога с ровным отпечатком его маленьких зубок. В этот момент я поняла, что, пожалуй, они станут лучшими друзьями.

Пока фирь рассказывал ей о нашем путешествии, я беззастенчиво разглядывала новую знакомую. Более удивительного существа я не встречала! С виду девушка как девушка, но в то же время, она как-то всем своим существом походила на дикую кошку. Да, не заметить торчащие на голове пушистые округлые ушки было невозможно. Есть такая субкультура у нас, кажется, «фурри» называются. Так вот, она даже на них не походила! Лицо полностью человеческое: ни усов, ни заячьей губы или приплюснутого носа — хорошенькая девичья мордашка, только вот там, где у людей находятся ушные раковины, у неё росли густые льняные волосы. Сами ушки, которые я сначала приняла за кошачьи, росли выше и любопытно подрагивали на шорохи и резкие звуки. Не кошачьи — тигриные. И хвост такой же. Полосатый. Правда, не рыжий, а тоже льняной, чуть более желтоватый, чем её струящиеся локоны. Он рос прямо из копчика, и штаны у барышни завязки имели сзади. Как раз над хвостом, чтобы пропустить его через средневековую «ширинку».

Когда она потянулась за оброненным кусочком, я увидела у неё на спине вдоль поясницы сходящую на нет полоску короткой шёрстки. Кстати, нужно будет уточнить, раз я задумалась, а не сожгут ли меня вместе с ней за штаны, да ещё и обтягивающие? Было бы нехорошо нахватать проблем по такой глупой причине.

Сейчас, когда она сидела спокойно, её ногти были почти похожи на человеческие, но я очень хорошо помнила те когтищи, с которыми она свалилась к нам с дерева, их было по пять на каждой руке, и по шесть на ногах: пять из пальцев и один длинный и загнутый из пятки. Всего двадцать два орудия для мучительного членовредительства, не считая острющих клыков, которые она демонстрировала каждый раз, задирая голову и заливисто смеясь. А ещё следует учитывать отброшенные в сторону ножны, и не пустые, а, по всей видимости, с отличным острым клинком во чреве. И тем не менее, чем дальше я за ней наблюдала, тем больше она мне нравилась. Она была открытая, прямая и весёлая. Такие люди всегда восхищали меня.