Страсть Черного Палача

На императоре сегодня не было ни мантии, ни короны, ни каких-либо иных регалий. Он совершенно ничем не отличался от обычного благородного ашаи. Дорогой костюм, небольшая трость с золотым набалдашником в правой руке. Только взгляд, в котором горела абсолютная власть, мог бы выдать в этом уже немолодом мужчине властелина огромного государства.

Его брат же, напротив, блистал. Цепь сапфирового золота на шее, по четыре кольца с крупными камнями на каждом пальце, несколько аккуратных бриллиантовых подвесок на синем колете. И ярче всего сияла улыбка на его молодом лице.

Я вздрогнула, чувствуя невероятное волнение. Раньше даже в самых смелых фантазиях было невозможно представить, что мне придется сидеть так близко от членов правящей семьи. Теперь это стало реальностью.

Но все оказалось не так трудно, как я думала. Когда император с принцем сели, дав разрешение гостям приступать к трапезе, я наконец, смогла немного успокоиться и рассмотреть остальных гостей.

Неспешно потекла беседа, изредка поддерживаемая правителем. Он задавал вопросы, внимательно слушая своих приближенных. Иногда в разговор вступал принц Дианар, смеялся, даже пару раз кивнув Бэйлору в знак своей благосклонности.

Мой друг счастливо улыбнулся, закидывая в рот очередную порцию каких-то маленьких, неаппетитных улиток. Для него все шло прекрасно.

А я вдруг заметила с другой стороны от повелителя, ближе к креслу принца, женщину, чье лицо показалось мне подозрительно знакомым. Однако я не обратила бы на нее ни капли внимания, если бы асаи то и дело не бросала на Грегора взгляды, полные ослепляющей ярости.

Снежно-белая блондинка с волосами, убранными в тугой пучок на голове. Тонкая, полупрозрачная вуаль спускалась сзади по прическе, оттеняя длинную шею и голые плечи.

На женщине было довольно строгое, светлое платье под самое горло. Но из-за того, что руки оставались полностью обнаженными, а узкий корсет рельефно утягивал грудь и талию, наряд выглядел даже более эротично, чем иные открытые платья.

Я почувствовала легкую тревогу, которую не могла обосновать даже себе самой. А потом император обратился к этой женщине, и дрожь восхищения, смешанного с ужасом, лизнула каждый позвонок на спине.

– Мэссина Хеления, какие новости нынче у вас? – прозвучал размеренный властный голос Линария Второго.

Хеления. Верховная Маргаритка ордена Белой чайки. Религиозная глава государства и наместница самой Светлой девы.

Меня с детства учили, что более чистой и целомудренной женщины не существует в нашей империи. Под ее началом открывались монастыри, создавались монашеские сообщества и конгрегации. Рождались школы для бедняков. Ее именем называли детей, и великой удачей считалось попросить светлого очищения именно у нее, а не у рядовых мэссин ордена.

– Все хорошо, хвала благочестивой Маргарите, нашей Светлой деве, – раздался звонкий женский голос. – Дурных вестей нет, и это уже хорошая новость, ваше светлейшество.

– Воистину так и есть, – кивнул император и невзначай посмотрел на Грегора.

Мужчина поднес бокал вина к губам, скрывая еле заметную улыбку. Я не заметила бы прежде этих мелочей, если бы мне не показался столь странным прежний яростный взгляд самой Хелении.

– А как успехи у моего Черного палача? – также растянув губы, поинтересовался правитель. – Освоил ли какой-нибудь новый фокус наш единственный в империи мастер черного потока?

Ашаи Вильерт отставил бокал в сторону и перевел взгляд сперва на Хелению, которая презрительно сжала губы, а затем обратно на Линария Второго.

– Последнее время я тренирую дистанционное воздействие, мой повелитель, – ответил мужчина. – И у меня есть определенные успехи.

Я слушала очень внимательно, даже забывая пробовать все эти дивные блюда вокруг. Рассказ Палача интересовал меня куда больше. Тем более, что совсем недавно я стала свидетельницей работы его магии. Все это казалось мне ужасно любопытным. Настолько, что я даже не обратила внимания на короткий, но очень опасный взгляд чуть насмешливых черных глаз.

Впрочем, Грегор тут же отвернулся, а я пожала плечами, приготовившись слушать дальше.

– Вот, дорогие друзья, – произнес Линарий, кивнув головой мастеру пыток, – такого колдуна днем с огнем не сыщешь. И я счастлив, что этот самородок находится на службе империи Архаров. За вас, ашаи Вильерт.

Он поднял бокал в воздух, залпом осушив его целиком.

Грегор поклонился, пока остальные следовали примеру своего правителя, выпивая все содержимое собственных кубков. Таково правило этикета, и мне тоже пришлось ему последовать.

Напиток был вкусным, поэтому я не жаловалась. Правда, все же стоило побольше есть.

– Ваше светлейшество, – начал вдруг Грегор, – я помню, вы искали хорошего колдуна на должность помощника главного лекаря.

Сердце пропустило удар, маленькая креветка, которую я вознамерилась проглотить, так и застряла в горле. Пришлось экстренно запить ее еще глотком вина.

– Да, у вас есть интересная кандидатура, ашаи? – поинтересовался Линарий, ковыряя в тарелке перепелку.

– Очень интересная, ваше светлейшество. Это сура Мальтер, – он протянул в мою сторону руку, после чего все присутствующие устремили на меня взгляды.

Так неудобно мне давно не было. Уши стали ярче красных апельсинов. Хорошо, что щеки заалели чуть раньше от нескольких бокалов вина. И теперь на общем фоне уши, наверняка, не так выделялись.

– Сура Мальтер? – удивился повелитель. – А разве у вас достаточно магии для этой работы?

Тихий голос Линария звучал мягко, но я уже дрожала, как осиновый лист.

Император перевел взгляд на Бэйлора, который тут же страшно побледнел.

Что тут ответишь, если магии у меня быть не должно?

Но и здесь слово взял Грегор, избавив меня от необходимости лгать.

– Сура Мальтер совсем недавно узнала о собственном магическом потенциале, ваше светлейшество. Она – сирота, и никогда не занималась колдовством.

– Тогда с чего вы взяли, что без опыта сура сможет исполнять свои обязанности должным образом? – вдруг вклинилась в разговор мэссина Хеления, беззастенчиво окатив Грегора взглядом искристой ненависти. – Как вам не стыдно предлагать повелителю кандидатов столь низкого уровня?


Я вся внутренне сжалась.

– Прошу прощения, милая, – повернулась она ко мне, холодно растянув губы, – но это вопрос чести нашего государя.

Линарий слегка усмехнулся и вопросительно приподнял бровь, ожидая ответа.

Но Черный палач выглядел все также невозмутимо, как и прежде. Он спокойно повернул голову к женщине и даже позволил себе улыбнуться. От этой улыбки, в которой сквозило открытое превосходство, лицо Хелении побелело от ярости.

– Сильные маги с белым потоком, такая же большая редкость, как и с черным, – ответил мужчина мягко. – Вам ли не знать этого, мэссина? Ведь за патентами колдуны всей империи приходят именно в ваш орден.

Женщина прикусила губу.

– Значит, у девушки сильный поток? Откуда вам это известно? – уже не так запальчиво спросила она.

Все это время Бэйл рядом то белел, то краснел. По всему выходило, что, представляя меня императору, он либо обманул правителя, либо сам не был в курсе моих магических способностей. А это для жениха, как минимум, странно.

– Это моя профессия, мэссина, – снова улыбнулся Палач, – знать о людях то, чего они сами могут не знать. И, в конце концов, – он вновь повернулся к Линарию Второму, – у суры Мальтер будет испытательный срок. Если она не оправдает ваших ожиданий, никто не помешает взять на это место другого человека.

Император кивнул.

– Что ж, раз уж сам ашаи Вильерт советует мне вас, – посмотрел на меня правитель, – то мне остается лишь поставить подпись на нужном документе…

В этот момент он мягко улыбнулся, и Хеления вынуждена была замолчать.

Разговор перешел в новое русло, и я обрадовалась, что внимание всех присутствующих наконец-то переключилось на что-то другое.

– Почему Вильерт предлагал императору тебя в качестве лекаря? – едва слышно спросил Бэйл, когда на нас вроде бы никто уже не глядел.

– Представления не имею, – ответила так же тихо, и, когда подняла голову, тут же столкнулась с внимательным черным взглядом.

Грегор будто читал на моем лице все мысли. Будто смотрел глубоко внутрь меня, поднимая на поверхность все сокровенные мысли.

Бэйл совершенно не замечал внимания Палача, допытываясь у меня о причинах такого странного назначения. И все это безобразие продолжалось, пока Грегор вдруг громко не спросил его, будто невзначай:

– Ашаи Зантарен, как же вы проглядели такой дар у собственной невесты?

И через несколько секунд вся наша половина стола смотрела в широко раскрытый от неожиданности рот Бэйлора.

На бледном лице друга замелькали красные пятна.

– И правда, ашаи, вы, должно быть, ужасно невнимательны, – повернулся к нему император.

Мужчина что-то пробубнил в ответ, повелитель спросил что-то еще. А я видела лишь пристальный, чуть ироничный взгляд Черного палача, направленный только на меня.

Внезапно весь мир будто начал замирать, останавливаться, сокращаясь до нас двоих.

Грегор еле заметно улыбался, будто передавая мне через стол какую-то одному ему понятную мысль. Мысль, которую я не понимала, но от которой щеки стремительно краснели, а под ребрами занимался настоящий пожар.

Мне хотелось, чтобы он отвернулся и одновременно, чтобы не отворачивался. Чтобы продолжал смотреть. Хотелось снова услышать его спокойный, уверенный голос.

Кусок не лез в горло. Кушать давно расхотелось. Сердце стучало слишком быстро.

И вдруг черные глаза мужчины вспыхнули знакомым алым блеском. Опасно-знакомым…

По позвоночнику вниз ухнула обжигающая лавина странного, будоражащего предчувствия.

На губах Грегора Вильерт медленно расцветала темная улыбка.

Я не слышала больше ничего, кроме биения собственного сердца. Кроме стука крови в висках. И не могла отвести взгляда от мужчины, а он даже не пытался скрыть собственное внимание.

Напряженное, дерзкое.

А затем Грегор медленно уперся локтями в стол и…

Начал снимать перчатки…

Один палец за другим. Пока, наконец, широкие ладони не оказались абсолютно обнажены.

Мужчина сцепил руки в замок, и воздух начал знакомо сгущаться. Он проникал в легкие, обжигая, опьяняя. Как жидкий яд. Как золотая отрава.

Как смертельный наркотик, от которого невозможно отказаться.

И я совершенно отчетливо понимала одно: это была магия Черного палача.

“Значит, вы можете заставить человека испытать любую эмоцию?..”