Стеклянные дома

– А что там? – спросил Жан Ги, широкими шагами направляясь к ним.

Он молча прочел важную строку и сдвинул брови.

– Этого недостаточно, чтобы произвести арест, – сказала Лакост. – Пока еще рано. Но мы хотя бы знаем, кто держал в руках орудие убийства и – почти наверняка – кто убил Кэти Эванс.

– А что делать с этим? – спросил Гамаш, показывая на другую строку отчета.

– Ну, это только след, – ответила Лакост. – Лаборатория пишет, что, вероятно, случайный.

– Это немного больше, чем след, – подчеркнул Гамаш.

Хотя и вправду немного. И Лакост была права: специалисты из лаборатории, эксперты в своем деле, пришли к выводу, что след ДНК, возможно, оставлен заказчиком, но убийце не принадлежит.

Два других результата были ясны: один образец ДНК принадлежал Кэти Эванс, другой – убийце.

И все же.

– Почему биту унесли с места преступления? – спросил Гамаш. – А потом вернули? С немалым риском.

Этот вопрос не давал им покоя.

Убийца мог сделать это по нескольким причинам. Он ударился в панику. Или что-то его отвлекло. Такое случается: люди иногда выходят из магазина с неоплаченным товаром в руках. По ошибке.

А когда убийца понял, какую оплошность совершил и насколько его изобличает бита, он решил вернуть ее на место преступления.

Эта причина казалась самой вероятной.

Но все же почему не сжечь ее? Зачем рисковать, возвращая в кладовку?

И тут возникала другая аргументация. Убийца хотел, чтобы биту обнаружили.

– Чтобы манипулировать результатами, – сказал Бовуар. – Подсунуть липовый образец ДНК.

– Может быть, – согласился Гамаш. – Но если так, то нам придется сделать вид, будто ему удалось нас одурачить.

– Усилим впечатление некомпетентности, шеф? – сказал Бовуар и улыбнулся.

И все же его не отпускала мысль, что они не только притворяются некомпетентными, но таковыми и являются. А эти решения уведут их в ложном направлении, и убийца останется на свободе.

– Нам нужно больше улик, – сказал он.

Гамаш кивнул. Найти убийцу Кэти Эванс было недостаточно. Нужно было еще доказать его вину.

– Нелегкий был день, – сказал он. – Нам нужно поесть.

С этим никто не стал спорить.





* * *


Антон не обманывал, когда рассказывал о своем поварском искусстве.

Тушеная говядина с ароматными травами, чесноком и грибами, собранными им осенью и высушенными, – такого они еще не ели.

– Оливье хоть понимает, кого он имеет в лице Антона? – спросила Рейн-Мари.

Она пыталась сохранять хорошую мину при плохой игре, но было видно, что события этого дня выжали ее как лимон.

– Не думаю, – сказал Арман, убирая со стола, пока Жан Ги доставал десерт.

– Паннакотта с малиновым пюре, – прочел Бовуар на бумажке, привязанной к порционному горшочку. – Антон рассказал мне, что научился готовить, проходя курс реабилитации. А вот я явно попал не в ту реабилитационную программу.

– Не выдумывай, – возразил Гамаш. – Нам очень нравятся наши макраме в виде растений.

– Это хорошо, потому что Рождество уже скоро.

– Ну-ка, – сказал Арман жене, у которой появились круги под глазами, а сил совсем не осталось. – Тебе пора спать. Твою порцию десерта никто не тронет.

– Да все нормально, – сказала она.


– Я вижу.

Он помог ей подняться и, когда Изабель и Жан Ги пожелали ей спокойной ночи, проводил ее наверх, но сначала отвел Жана Ги и Изабель в сторону:

– Поговорите с Мирной и Рут. Узнайте, кому еще они рассказывали истории про «сухой закон». И посмотрите, что можно найти про Антона.

Повар и мойщик посуды в одном лице признал много чего, включая свое знакомство с кобрадором и жертвой. Но следователи и сами бы узнали об этом рано или поздно.

Были ли его признания словами невинного человека или же упреждающим ходом убийцы?

– Когда я спущусь, мы сходим в гостиницу.

– Oui, patron.

Он уложил Рейн-Мари в кровать, и несколько минут спустя она уже спала мертвым сном. Подсунув бутылку с горячей водой ей под одеяло, он нежно, чтобы не разбудить, поцеловал жену и оставил на прикроватном столике кружку с чаем. Он знал, что запах ромашки успокаивает.

Спустившись, он услышал, как Жан Ги разговаривает по телефону:

– Послушайте, вы, старая карга, это простой вопрос.

Он также услышал ядовитый ответ Рут:

– Ты звонишь посреди ночи, недоумок, и спрашиваешь о «сухом законе»? Не поздновато ли во всех смыслах?

– Сейчас половина десятого, и мне нужно знать.

– Сейчас две тысячи семнадцатый год, и «сухой закон» давно отменили, или ты не слышал об этом, придурок?

– Я звоню не для того, чтобы услышать лекцию по истории…

Этот разговор все еще продолжался, когда Гамаш зашел к себе в кабинет и увидел Лакост за его компьютером – она вводила имя Антона в поисковую систему Квебекской полиции.

– На это уйдет какое-то время. Я пока выгуляю Анри и Грейси. Не хочешь подышать свежим воздухом? – спросил он, услышав новые потоки брани из соседней комнаты.

– Хорошая мысль.

Выйдя на улицу, они посмотрели в сторону гостиницы. Свет там все еще горел.

Они шли, наклонив голову от ветра, а собаки играли и справляли свои дела, не замечая непогоды.

– Patron, что касается цокольного помещения церкви. Почему вы не хотите, чтобы мы… – начала было Лакост, но Гамаш остановил ее, подняв руку в знак предупреждения.

– Но мы тут одни, – прокричала она, сражаясь с порывом ветра.

Гамаш без слов показал ей на магазины.

На чердаке над книжным магазином Мирны зажегся свет. Видимо, Жан Ги добрался до второго человека из своего списка. Ему, несомненно, предстоял более приятный разговор.

Но Гамаш указывал не на чердак.

Сквозь сводчатое окно бистро можно было разглядеть клиентов внутри, они разговаривали, поглощали десерты, пили кофе у камина, перед тем как отправиться домой.

Мимо окна прошла фигура, темная против света. Закутанная так, что невозможно различить, мужчина это или женщина.

Гамаш и Лакост увидели, как фигура направилась прямо к гостинице.

Но не остановилась, а прошествовала дальше.

К дому Гамашей.

Арман подхватил Грейси и быстро зашагал в том же направлении. Анри побежал следом, прямо к темной фигуре, которая уже поднялась на веранду дома.

При виде немецкой овчарки человек замер. Либо не замечая, что пес вовсю размахивает хвостом, либо не желая рисковать.

Появившийся через несколько секунд Гамаш взял гостя за руку и развернул лицом к свету.

Через мгновение он сказал:

– Вы хотите нам что-то сообщить?

– Да, – сказала Жаклин. – Я пришла признаться.