Стеклянные дома

Но он решил отложить чтение «Повелителя мух» на потом, а пока поискать кое-что другое. Он набрал слова, которые увидел сегодня утром на салфетке, оброненной Гамашем.

«Сжечь наши корабли».





* * *


– Позволишь присоединиться? – спросил Арман, показывая на опущенную крышку унитаза, словно это был шезлонг.

– Прошу, – сказала Рейн-Мари и взяла у него бокал красного вина, который он принес ей в ванную, где она лежала в душистой пене, так что, когда она подняла руку, с нее свисали сталактиты пузырьков. – А себе ничего не взял?

– К сожалению, я еще работаю, – сказал он и закинул ногу на ногу, устраиваясь поудобнее.

– Стало понятнее, что случилось?

– Изабель допрашивает свидетелей. Она будет обедать с нами. Я попросил ее и Жана Ги остаться на ночь.

– Нужно все подготовить, – всполошилась Рейн-Мари.

Она поставила бокал и уже хотела выбраться из ванны, но Арман остановил ее:

– Оливье принесет что-нибудь на обед. И я проверил: кровати уже готовы, полотенца лежат.

– Гостиница «Гамаш» готова к ведению бизнеса? – пошутила Рейн-Мари, опускаясь поглубже в воду. Поглубже в пену.

Запах роз, поднимавшийся от пенящейся воды, смешивался с паром, и у Армана возникло странное впечатление, будто туман снаружи проник в их дом. И так же, как когда он шел через туман, его охватило ощущение абсолютного удовлетворения.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Это помогает, – ответила Рейн-Мари.

Она, конечно, имела в виду скорее его компанию, чем пузырьки. Или даже вино.

– Хочешь поговорить об этом?

– Это было ужасно, Арман. Кровь повсюду.

Она старалась не заплакать, но слезы потекли по ее щекам, и он встал на колени рядом с ванной и держал жену за руки, пока она снова рассказывала о том, что увидела.

Ей нужно было выговориться. А ему – выслушать ее. Для утешения.

– Кто ее убил, Арман? Кобрадор?

Рейн-Мари знала, что у него нет ответа, но надеялась, что в интимной обстановке их ванной комнаты у него может появиться свежая мысль, которой он поделится с ней.

– Да, я думаю, он в эпицентре событий.

Она взглянула ему в глаза:

– Ты ничего не мог сделать.

– Именно это я и сделал. Ничего. Впрочем, я здесь не для того, чтобы говорить о себе. Поговорим о тебе.

Он погладил ее кожу большим пальцем.

– Кое-что ты все же сделал, – сказала она, игнорируя его слова. – Ты его предупредил. Ты не можешь арестовать человека за то, что он стоит на деревенском лугу. Слава богу.

– Слава богу, – пробормотал Арман.

Он знал, что Рейн-Мари права. Но не мог не чувствовать уколов своей больной совести. Обвинял себя в том, что следовал букве закона, а не его духу. И прошел мимо здравого смысла.

Кэти Эванс убита. Кобрадор пропал. А Рейн-Мари отмокает в ванной, и хотя кровь давно смыта, но пятно осталось.

– Закон иногда глуп, – сказал он, сжимая ее теплую руку.

– Ты так не думаешь.

– Думаю. Есть законы, которые никогда не следует претворять в жизнь.

– Но ты не вправе решать, – возразила она, садясь в ванне и глядя ему в глаза. – Ты глава полиции. Ты должен следовать законам, даже если это неудобно. – Она не сводила с него взгляда и говорила не спеша, четко. – Ты не можешь прогнать кого-либо из общественного места перед твоим домом только потому, что этот человек тебе не нравится, Арман.


Из ее уст это прозвучало так ясно, так рассудительно.

– Я только не могу понять, как убийца узнал о кладовке, – сказала Рейн-Мари. – Туда почти никто не заходит.

– А почему зашла ты?

– У меня было несколько цветков физалиса. С длинными стеблями. Я хотела поискать там подходящую вазу, пусть и со сколами. – Она задумалась на мгновение. – Ты думаешь, кобрадор по ночам уходил туда?

– Это вполне возможно. Очень вероятно. Криминалисты скажут нам больше, но в этом есть смысл. Там удобно прятаться. Там есть туалет, кухня. В маленькой кладовке нет окон.

– Вы нашли орудие убийства?

Он посмотрел на нее озадаченно:

– Что ты имеешь в виду?

Теперь настала ее очередь смотреть с недоумением:

– Ты знаешь, чем убили Кэти?

– Битой, конечно.

– Конечно?

Гамаш молча смотрел на нее, потом его глаза расширились.

– Опиши еще раз, что ты увидела, когда нашла тело.

Рейн-Мари еще больше выпрямилась в ванне, уловив, как изменилась интонация его голоса. Стала вспоминать:

– Когда я включила свет, мне бросилось в глаза что-то темное, словно тень в углу. Мне показалось, это груда темной одежды. А потом я увидела кровь.

Он сжал ее руку, фиксируя ее слова.

– Что еще ты увидела в кладовке? – Ему не нравилось делать это, но приходилось.

Рейн-Мари нахмурилась:

– Банки с консервами. Несколько ваз, в основном со сколами и щербинами. Несколько сломанных подсвечников. Такие вещи даже на блошином рынке не продашь.

– Что-нибудь еще? На земле?

Сильнее давить на нее он не мог. Она должна была сказать сама. Или не сказать.

Рейн-Мари снова обвела кладовку мысленным взором:

– Non. А что я должна была увидеть? Я что-то упустила?

– Non, но мы почти упустили. Ты не возражаешь? – Он поднялся.

– Конечно-конечно, иди.

Арман наклонился и поцеловал ее.

– Это не твоя вина, – прошептала она.

Уходя, он думал о том, сколько раз слышал эти слова от других.

«Это не моя вина». Хотя почти всегда тот, кто говорил это, был виноват.





Глава двадцатая




– Что ты ищешь? – поинтересовался Гамаш, остановившись в дверях своего кабинета.

– «Властелина Колец», – ответил Бовуар.

Он закрыл книгу.