Спастись от опасных мужчин

* * *


Меньше чем в квартале от кофейни находился небольшой городской парк. Здесь на качелях качался мальчик в красной курточке, а две девочки играли в классики. С асфальта, вихрясь в лучах послеполуденного солнца, поднимались в воздух частички цветного мелка. Сверху доносился гул бесчисленных автомобилей, проезжающих по имеющим форму петель серым эстакадам автострад. Неподалеку виднелся Бэй-бридж, мост через Залив, соединяющий Окленд с Сан-Франциско.

– У вашего мужа есть связь на стороне, – сказала я.

Это было плохое начало, но у разговоров о таких вещах просто не бывает хороших начал:

Бренда прижала руки к губам:

– Боже! Вы в этом уверены?

Я подумала о мужчине и женщине, которых я видела в окне.

– Да, уверена.

– Не могу в это поверить. – Она запустила руку в волосы. – Мне казалось, я сошла с ума. Я надеялась, что сошла. То есть я сделала все те безумные вещи, которые творят женщины, подозревающие своих мужей в измене. Скопировала ключ от его офиса, как будто намеревалась ворваться в него и застукать их, когда они будут заниматься сексом на столе. Осматривала его одежду в поисках сама не знаю чего – следов губной помады или случайно зацепившейся серьги. Наняла вас…

Она засмеялась. Так мог бы засмеяться человек, вдруг осознавший, что проехал пять часов, случайно свернув на север, в то время как ему надо было поворачивать на юг.

– Но потом… потом ты понимаешь, что это не сумасшествие. И в каком-то смысле это даже хуже, чем потеря рассудка.

Бренда поставила свой кофе на землю.

– Он юрист, вечно делающий какую-то сверхсекретную работу для всех этих дурацких фирм, которые создают программное обеспечение, и к тому же относящийся к ней так, будто от этого зависит безопасность страны. Он вечно либо в разъездах, либо остается в своем офисе до поздней ночи. И теперь я даже не знаю, не лгал ли он мне все время также и об этом…

Мне было ее жаль. Мужья, имеющие связь на стороне, прибегают ко всем обычным в таких случаях формам обмана, никогда по-настоящему не задумываясь над тем, что из-за этого их жены могут почувствовать себя так, словно они попали в «Записки сумасшедшего» Гоголя.

– Вы не делали ничего необычного, – сказала я. – Вы имели право знать правду.

– Так кто же она?

Я ответила не сразу. Опасно выкладывать всю информацию в один присест. Я поняла это еще с самого начала. Узнав, что ее муж спит со своей секретаршей, одна моя клиентка явилась в его офис, судя по всему, будучи совершенно спокойной, болтая и улыбаясь, а потом вдруг ударила секретаршу своего мужа по голове здоровенным дыроколом. Час спустя, когда за ней пришли полицейские, они обнаружили ее в постели, она пила розовое вино и смотрела повтор серий «Анатомии страсти». Ей предъявили избиение с отягчающими обстоятельствами, и она едва избежала обвинения.

Так что теперь я вела себя осторожно и не вываливала на клиенток слишком много информации сразу.

– Персональный тренер, – сказала я наконец. – Из тренажерного зала, в который он ходит.

– Вот сукин сын! Я договорилась о том, чтобы этому потерявшему форму ублюдку предоставили индивидуальный пакет фитнес-услуг, чтобы он не умер от инфаркта в шестьдесят пять, как его отец. А теперь он трахает эту свою персональную тренершу!

Я накрыла ее руку своей, в который раз осознавая, что невозможно заранее предугадать, какие именно эмоции могут вызвать те или иные слова.

– Понимаю. Такое неприятно узнать.

Это было неотъемлемой частью моей работы. В таких случаях невозможно ограничиться ролью простой вестницы. Ведь ты даешь информацию, которая часто круто меняет весь дальнейший жизненный путь той, кому она сообщена. Психотерапевты, подруги, члены семьи – в конце концов мои клиентки обращаются к ним. Но в самом начале… В самом начале у них есть только я.

Бренда вскочила и попыталась сорвать с себя куртку. Узел, которым был завязан ее пояс, никак не развязывался, и в конце концов, выругавшись, она швырнула куртку на тротуар. Ее обнаженные руки оказались в отличной форме, но душевное состояние было ужасным, голос дрожал от гнева.

– Я доберусь до этого сукина сына. Мало ему не покажется. Можете доказать факт измены?

Сверху послышался металлический скрежет проезжающего скоростного поезда. В основном железнодорожные пути проходят под землей, но в том месте, где сидели мы, они на небольшом участке шли по эстакаде, прежде чем уйти вниз, чтобы соединить Окленд с Сан-Франциско. Я подождала, когда шум утихнет.

– Да, у меня есть фотографии.

– Я хочу их увидеть.

– Они будут у вас через день или два.

– Я желаю видеть их сейчас!

– Обещаю, скоро они будут у вас.

Снова пришли мысли о женщине, ударившей пассию своего мужа дыроколом по голове. Я намеренно выжидала некоторое время между сообщением об измене и предоставлением соответствующих фотографий. Фотографии могли чрезмерно накалить страсти.

Она ходила туда-сюда, стараясь сдерживать шаг. Одна из девочек, играющих в классики, с любопытством смотрела на нее.

– Мы сейчас же поедем к ним, к нему и его шлюхе, и преподадим им хороший урок!

– Может быть, вам лучше было бы сесть?

– Я не в том настроении, чтобы сидеть, – резко сказала Бренда. – Я слышала, что о вас говорят. Ведь вас мне порекомендовала моя племянница, помните? Та, что работает в «Лучшем будущем», убежище для женщин – жертв домашнего насилия. Мне нужно, чтобы вы преподали моему мужу урок. И мне все равно, сколько это будет стоить. Я заплачу. Разве не этим вы занимаетесь?

– Я понимаю, вы возмущены. Но я не могу этого сделать.


– Мне нужно…

– Бренда, послушайте.

Она уловила перемену в моем тоне и присмирела.

– Я не занимаюсь наказанием неверных мужей, – уже мягче продолжила я. – Предоставьте эпизоды с разборками такого рода тем, кто занимается созданием мыльных опер. Такие разговоры, как тот, который завели вы, добром не кончаются. Вам сейчас нужно выпить чего-нибудь покрепче, принять холодный душ и найти себе хорошего адвоката, специализирующегося на разводах.

– Но как женщина женщине, Никки… вы просто должны мне помочь.

– Это вам не поможет. Честное слово. Вы получите кратковременное, преходящее удовлетворение, но зато на вас обружится множество долговременных проблем. Поверьте, вам будет лучше последовать моему совету.

Бренда медленно нагнулась и подняла с тротуара свою куртку. Девочки, игравшие в классики, ушли, качели были пусты. Розовый маникюр Бренды начал отслаиваться, на ногтях показались ненакрашенные пятна, а под глазами у нее появились темные круги.

– Простите, – сказала она. – Я не собиралась впадать в такой гнев. – Она потерла руками голову, помассировала виски. – Последнее время плохо сплю.

– Гнев – это нормально. Я вас понимаю.

– Думаю, да. – Ее голос звучал устало. – Мне надо возвращаться домой.

Я сжала ее руку:

– Вы справитесь.

Пять минут спустя я уже ехала в сторону Беркли. Мне надо было завершить кое-какие дела в книжном магазине, а после я подумывала сходить в кино и полакомиться китайской едой. Субботние дни надо проводить спокойно.

Тогда я еще не знала, что мне предстоит знакомство с Грегом Ганном.





9




– Привет, Джесс. Как идет торговля?

– Бойко. Все калифорнийские школьники и студенты запасаются книгами на осенний семестр. Поверить не могу, что мы уже подошли к концу сентября.

«Зловредная сорока» – это магазин на Телеграф-авеню в Беркли, торгующий подержанными книгами. Мне повезло – я купила это обшарпанное двухэтажное здание как раз перед тем, как цены на недвижимость на восточном берегу залива Сан-Франциско взлетели на заоблачную высоту. Теперь я бы уже не смогла позволить себе приобрести его. Судя по всему, до следующего крупного землетрясения цены на берегах Залива будут идти только вверх. Покупая здание, я полагала, что, сдавая его, смогу получать стабильный доход от долгосрочной аренды. И действительно, поначалу все обширное пространство на первом этаже было занято гламурной кондитерской, заключившей со мной договор аренды на пять лет и имеющей большие планы по расширению. Потом в экономике наступил спад, и внезапно люди перестали выстраиваться в очередь, чтобы покупать стоящие шесть долларов маленькие стаканчики сока лимонной травы или безглютеновые торты к дням рождения. И кондитерская быстро прогорела.

Когда ее владелец освободил помещение, а другие желающие арендовать площади так и не появились, я стала использовать их для хранения книг. Накупила слишком много и постоянно приобретала все новые и новые. Просто ничего не могла с собой поделать. Люблю книги. Всегда покупала их за бесценок ящиками и на распродажах домашних вещей, и на библиотечных распродажах, брала по объявлениям на сайте «Крэйглист», где они предлагались бесплатно, а кроме того, еще и заходила в каждый книжный магазин, мимо которого случалось пройти. Так что в конце концов поставила в помещении несколько стеллажей, а затем еще и еще. А также кресло, чтобы можно было сидеть в нем и читать, попивая кофе. Я же заплатила за это чертово здание, говорила я себе, а значит, вполне могу использовать его так, чтобы получать удовольствие. А затем как-то раз дождливым зимним днем в здание торопливо вошла женщина с зонтиком, с которого текла вода, и спросила, сколько стоит экземпляр «Холодного дома» Диккенса, замеченный ею через окно. Прежде я никогда не продавала книг. Я предложила ей заплатить столько, сколько она хочет. Она посмотрела, сколько денег у нее в сумочке, и спросила, устроят ли меня пять долларов. Я ответила: почему бы и нет? И она заплатила. Это была моя первая продажа. Потом ко мне стало заходить все больше людей, как местных жителей, так и студентов и преподавателей университета. Я начала выставлять на прилавок кофеварку с горячим кофе, приобрела еще несколько кресел и расставила еще несколько книжных стеллажей. В конце концов настал момент, когда я вдруг поняла, что мне следует приобрести кассовый аппарат.

Это решение оказалось на редкость своевременным. Спад разорил всеамериканскую сеть книжных магазинов «Бордерз», и тут люди внезапно начали понимать, что право иметь поблизости местный книжный магазин отнюдь не является частью тех прав и свобод, которые гарантированы им в Билле о правах. Все жители восточного побережья Залива, словно сговорившись, вдруг принялись покупать товары именно в местных торговых точках. Я стала продавать все больше и больше книг. Я не особо беспокоилась по поводу таких вещей, как кассовая прибыль или бухгалтерский учет. Мне просто нравилось, что люди могут заходить и читать книги.

Начали приходить желающие продать собственные книги, еще больше книг поступало из распродаж вещей, доставшихся по наследству, и от устроителей кампаний по сбору жертвуемых книг. Я разговаривала с сотрудницами местных библиотек и размещала объявления. В результате скопилось столько книг, что пришлось арендовать помещение на оклендском складе, чтобы хранить пачки, которые я еще не успела рассортировать. Я нанимала сотрудников на неполный рабочий день, они то поступали на работу, то увольнялись, и наконец я поняла, что мне нужен менеджер, который будет управлять моим магазином на постоянной основе, работая полный рабочий день. Я разместила соответствующее объявление, и на второй же день на него откликнулась Джесс.

Она была моей ровесницей, родившейся в Лос-Анджелесе, у нее были смоляные волосы, она явилась ко мне в очках «Прада» в темно-синей оправе, мини-юбке и черных сапогах. Во время нашего разговора, сыгравшего роль собеседования, Джесс заявила, что она лесбиянка, что у нее есть университетская степень по архитектуре, которой она никогда не пользовалась, что она любит шотландский виски, животных и фильмы про любовь и терпеть не может дешевый кофе, социальные сети и фанатов баскетбольной команды «Лос-Анджелес лейкерс». Также она сообщила мне, что после первого года рассчитывает получить долю в капитале фирмы, но не потерпит с моей стороны мелочной опеки и хочет приносить на работу своего кота.

Я сразу наняла ее. И это оказалось одним из самых лучших решений, которые я приняла за всю жизнь.

Мы с ней прекрасно поладили. Она понимала, когда нужно оставить меня в покое. Не прибегала ко мне каждые две секунды с каким-нибудь требующим незамедлительного решения вопросом о пополнении запаса книг. Очень скоро она уже управляла магазином куда более эффективно, чем это когда-либо удавалось мне, взяв на себя бухгалтерский учет, заботу о страховке и сотню других деталей, связанных с ведением бизнеса, которые и в голову бы не пришли мне самой. Торговля пошла более бойко. Покупателям нравились кресла, кофе и царящая в магазине непринужденная атмосфера. И даже то, что Джесс выгоняла оттуда всякого, кто отвечал на звонок своего мобильника. Выручка выросла. Прошел год, и я сделала Джесс своим компаньоном. И не только потому, что выручка пошла вверх и у нас с ней были прекрасные отношения.

Джесс понимала, что иногда я занимаюсь и работой другого плана. Понимала, что иногда в магазин приходят женщины, которым нужны не книги, а нечто совсем иное.

И ее это не напрягало. Она вполне разделяла кое-какие из моих взглядов.

– У тебя есть какие-нибудь приятные планы на выходные? – спросила она.

– Да вот, собираюсь вечером сходить в кино.

И вдруг, вспомнив про Итана, рассмеялась.

– Судя по всему, в понедельник у меня будет романтическое свидание. Но не спрашивай меня, каким образом так вышло.

Джесс ухмыльнулась:

– Каким образом так вышло?

Я закатила глаза.

– И зачем только я все рассказываю тебе?