Солнце

Мне плохо от мысли, что она начнет шантажировать меня.

- Твой папаша - богатый, - заявляет вдруг она, и в глазах ее вспыхивает ненависть. - Живет себе припеваючи с семьей. Бед не знает. А нам не хватает бабок.

- И что? - спрашиваю я, не понимая, куда она клонит, но понимая, что Дорин ничего не знает про Мунлайт - это заставляет меня немного расслабиться.

- Пойдем к журналистам вместе, - хищно щурится Дорин. - Устроим сцену. Разжалобим их. Скажем, что он никогда не помогал нам. Бросил. Забыл. Может быть, нас даже позовут на какое-нибудь шоу, - блестят ее глаза. - Заработаем деньжат.

Я смотрю на нее со смесью жалости и отвращения.

- Ты с ума сошла?

- А что? Не хочешь к журналистам? Ладно, тогда сразу к нему. Ты - его дочь, я в этом уверена. Проведем генетическую экспертизу, потребуешь у него свою долю наследства, - говорит Дорин, и мне кажется, что она не в себе. - Мы заживем - с его-то деньгами! Наша жизнь изменится. Понимаешь?

В ее глазах пугающая пустота, и я уверена, что Дорин из нее уже не выберется. Пустота ухмыляется - знает, что Дорин теперь ее.

- Нет, ты правда сошла с ума, - качаю я головой, жалея теперь, что приехала. - Я пойду. Оставайся со своими фантазиями наедине.

- Да какая же ты тупая! - кричит Дорин в отчаянии. - Это же деньги! Он обязан дать нам денег! Эй, я тогда сама к журналистам пойду, одна!

- Делай, что хочешь.

- Вернись. Подумай хорошенько! - требует Дорин. - Это же твой шанс! Не мой - твой! Я ведь и для тебя тоже это делаю! Хотя бы имя его спроси!

- Я ухожу. - Мне не нужно его имя. Я поворачиваюсь и иду к двери, но краем глаза замечаю около старой магнитолы и дисков шприц.

Она перешла на это. Боже, нет. Мне больно - на глазах снова проклятые слезы.

- Не употребляй тяжелое, - бросаю я, не оборачиваясь, потому что не хочу, чтобы Дорин видела мой взгляд. - Умрешь быстро.

Когда я касаюсь ручки двери, она вдруг говорит - спокойно, без злости и жадности.

- Я никогда не прощу вас. Его - за то, что он ушел из моей жизни. Тебя - за то, что ты в ней появилась.

- Знаю.

Я все же разворачиваюсь, подхожу к столу и достаю из кармана деньги.

- Это все, что у меня есть. - Я кладу смятые купюры и звенящую мелочь на стол. Не оставляю себе ничего. - Если хочешь, могу помочь тебе устроиться в наркологическую клинику, - неожиданно говорю я сквозь силу. Это все, что я могу для нее сделать.

- Не надо, - отвечает она приглушенно.

- Тогда... До свидания, Дорин.

Я бы хотела назвать ее «мамой», но я знаю, что не смогу этого сделать.

Я хочу, чтобы она сказала мне, что ей жаль, но я знаю, что она не сможет сделать этого.

- Эй, - окликает она меня, когда я открываю дверь. - С днем рождения, Санни.

Это то, что я не могла вспомнить с самого утра.

Сегодня мой день рождения.

- Спасибо, - отвечаю я тихо и закрываю за собой дверь.

А она включает диск - из комнаты доносится один из ноктюрнов Шопена, навевающий глубокую тоску. Дорин изменилась, но ее музыкальные вкусы остались прежними.

Из этой квартиры я ухожу с ощущением того, что мы больше никогда не увидимся. И на душе так пасмурно, что даже яркое солнце на улице не в силах прогнать эту невыносимую тяжесть.

Мы с парнями молча идем к машине Чета, на которой они приехали - около нее уже вьются подростки. Садимся и едем. Мне кажется, что в голове звенит пустота.

Это была моя родная мать. Та, которая родила меня.

Почему все так вышло? Я не знаю. И я все еще слышу Шопена и вижу пустоту в ее глазах.

- Там стены тонкие... Мы кое-что слышали. Она ведь принимает? - осторожно спрашивает Нейтан. Я только киваю.

- Давно? - уточняет Дэб.

- Наверное. Не знаю. Мы не общаемся.

- Не бери в голову ее слова, - твердо произносит он. - Забудь, что слышала. Это не ее слова, понимаешь? Это не они говорят. Да они и сами давно уже не те, кем были для нас.

Дэб - совершенно незнакомый человек, но мне кажется, что он пережил нечто подобное. И я благодарна ему за поддержку.


- Куда тебя отвезти, Санни? - спрашивает Чет.

- Мне нужно попасть в «Скай-Арену», - отвечаю я. Чет и Нейтан многозначительно переглядываются. Кажется, они понимают, в чем дело. Но молчат. Я опускаю глаза.

- Идешь на концерт этой милашки? - спрашивает Дэб, переводя тему. - Как ее? Диана Мунлайт. Сексапильная крошка. Ты ее фанатка?

- Нет, - улыбаюсь я вымученно. - Не фанатка. Просто... хочу послушать.

- Ты ведь тоже музыкой занимаешься? - не унимается Дэб. - Пару лет назад я видел тебя и Чета на одной сцене клуба в Дьявольском квартале.

- Раньше играла, - отвечаю я. - Теперь нет.

- Почему? - удивляется Дэб.

- Она вышла замуж, - смеется Чет. - И родила двойню.

- Ее муженек - старина Дасти - невозможный тип, - подхватывает игру Нейтан. - Не отпускал ее на концерты и репетиции.

Парни хохочут. Я тоже улыбаюсь, но на душе все еще гадко.

До концерта - два с половиной часа, а мы попадаем в огромную пробку. Несколько улиц стоят из-за какой-то аварии. И я начинаю нервничать - мне нельзя опоздать.

- Пробки - всюду, - говорит Нейтан, не отрывая взгляда от своего смартфона. - Нигде не объехать.

Автомобильный поток движется очень медленно, а я нервничаю все больше.

- Я выйду и добегу до метро, - решаю я с отчаянием спустя час. - Я должна быть там через полтора часа.

- Мы потихоньку движемся, успеем, - бодро отвечает Чет.

- Пробка вскоре рассосется, - подхватывает Нейтан. - А ближайшая станция отсюда далековато - ты только пешком минут двадцать идти будешь. Потом еще поезд ждать и ехать.

- Ты так торопишься, будто без тебя концерт не начнется, - шутит Дэб. Он не знает, насколько прав. - Да и вообще, концерты не начинают вовремя - на час, два, а то и три задерживают. Я в том году был на «Лордах» - мы долго ждали начала, скажу я вам.

Эти слова меня не успокаивают. Я знаю, что меня, скорее всего, ищут, но не включаю телефон. Миссис Мунлайт меня уничтожит.

Когда мы видим вдалеке «Скай-Арену», до начала концерта остается совсем немного времени. Но, видимо, мне не везет до самого конца - пока мы стоим, в нас кто-то неожиданно въезжает сзади. Это не страшная авария - у машины Чета всего лишь помят багажник. Однако это потеря времени. А у меня его нет.

- Иди, Санни, - говорит Чет нервно. - Тут недалеко. И удачи тебе.

- Будь сильной, - пожимает мне руку и Нейтан.

И я с улыбкой благодарю их.

- Вы чего, парни? Она же всего лишь пошла на концерт, - изумляется Дэб.

- Точно, - киваю я. - Странные ребята. Спасибо, что не побоялся сопроводить меня в такой квартал. Правда, спасибо.

- Тогда, может быть, в знак благодарности дашь телефончик или свой айди? - Спрашивает Дэб - я понравилась ему.

- У нее муж, - насмешливо напоминает Чет. - Старина Дасти не переживет конкуренции.

Я смеюсь, машу им рукой и убегаю. Влившись в плотный поток людей - все они приехали на концерт, я направляюсь к «Скай-Арене».

Удивительно, но Диану Мунлайт любят очень многие - по большей части молодежь, но встречаются и довольно взрослые люди: и мужчины, и женщины. Кто-то даже пришел с детьми. Я часто читала в Интернете о том, сколько у Дианы поклонников, видела ее фан-группы, видела даже фанатов, поджидающих ее у «Биг-Скай Рекордс». Однако все это было слишком абстрактно, и сегодня я впервые вижу этакую материализацию ее популярности.

Ее - не моей.

Всюду плакаты с лицом Дианы. Мерч с ее символом. Реклама духов «Северное сияние» от Селин Мартель. И только голос - мой. Он льется отовсюду. Кто-то включает колонки, а кто-то перепевает песни под гитару.

Обычная суматоха перед концертом.

И необычное выступление.

Я поправляю гитару на плече и иду к стадиону. Людей еще не запускают на трибуны - начнут делать это только в шесть часов. Но мне туда и не надо.

Возле палатки с мерчем я внезапно для себя останавливаюсь и смотрю на вытянутый экран с изображением Дианы. Она прекрасна. Ее образ - почти совершенство. Я даже засматриваюсь на нее.

Наверное, я похожа на типичную фанатку Дианы Мунлайт, но мне все равно. Нужно идти и работать, однако я стою на месте и нервно тереблю кулон, потому что меня снова одолевает страх - и куда только делось вчерашнее спокойствие? Потом я все-таки достаю телефон - пора решиться его включить.

Едва я делаю это, на меня обрушивается целый шквал из сообщений.

Конечно, они искали меня. Звонили, писали. Но не могли связаться. Неужели они думали, что я могу не прийти?