Сломанные девочки

– Тихо, Роберта, – сказала Сисси. – А то Соня проснется.

– Я не сплю, – ответила Соня из-под одеяла с нижнего яруса второй кровати. Сейчас, в полудреме, ее французский акцент был сильнее обычного. – Заснешь тут, когда вы болтаете.

Кейти достала сигарету из пачки. Всем в комнате было по 15 лет. В Айдлуайлде уже давно селили вместе девочек одного возраста, иначе старшие начали бы издеваться над младшими.

– Про Мэри Хэнд кто-то написал в моем учебнике латыни, – сказала она. – Смотрите.

Она достала из-под кровати старый, пахнущий плесенью учебник и маленький фонарик. Фонарики в Айдлуайлде были запрещены, но это правило нарушали все девочки без исключения. Крепко держа его в руке, Кейти долистала до нужной страницы.

– Видите?

Сисси спустилась вниз со второго яруса. Из них четверых у нее была самая большая грудь, поэтому она стыдливо прикрывалась накинутым на плечи одеялом.

– А, – сказала она, глядя на страницу, – у меня есть то же самое в учебнике грамматики. Ну, или, по крайней мере, что-то похожее.

– Что там?

Роберта не могла разглядеть надпись со своей кровати. Она выросла из ночной рубашки, и из-под подола были видны ее тонкие лодыжки. Темно-русые волосы были заплетены в косу. Она бесшумно спрыгнула со второго яруса на пол и заглянула через плечо Снеси. Кейти услышала ее мягкий вздох.

На узких полях страницы было написано карандашом:

«Видела Мэри Хэнд в окно 1G, Клейтон-холл. Она шла по полю. Среда, 7 августа 1941 года. Дженни Берд».

Глядя на эту надпись, Кейти почувствовала какой-то нервный толчок, укол страха, который она не хотела показывать другим. Все в школе знали про Мэри Хэнд, но карандашные записки каким-то образом делали ее более реальной.

– Это ведь не шутка, – сказала она, не спрашивая, а утверждая.

– Не шутка, – подтвердила Сисси. – В моей грамматике было написано так: «Туалет, третий этаж, в конце западной стены. Там я видела Мэри». И дата стояла – 1939 год.

– Это предупреждение, – сказала Соня, которая тоже встала и выглядывала из-за спины Роберты. Она пожала плечами и снова подалась назад. – Я их тоже видела. Кажется, учебники здесь с тех пор не меняли.

Кейти пролистала ветхие страницы своего латинского учебника. На первой стояли цифры «1919», год основания Айдлуайлда. Кейти попыталась представить, как выглядела школа в то время: новенькое здание, новенькая форма, новенькие учебники. Сегодня, в 1950 году, Айдлуайлд превратился в машину времени, в место, где понятия не имели об атомной бомбе, шоу Texaco Star Theatre или телевидении. В каком-то смысле было логично, что девочки из Айдлуайлда вынуждены были передавать друг другу сообщения на полях учебников, рядом со списком сражений Войны за независимость или описанием химического состава йода. Учителя никогда не заглядывали в эти книги, а школа их не списывала. Если нужно предупредить новеньких о Мэри Хэнд, лучше места не найти.

«В окно 1G, Клейтон-холл». Кейти зажгла спичку и прикурила от нее.

– Не стоит, – безразлично сказала Роберта. – Сьюзан Брейди почувствует запах и задаст тебе.

– Сьюзан Брейди уже спит, – ответила Кейти.

Сьюзан была комендантшей на третьем этаже общежития и относилась к своей работе очень серьезно, за что ее никто не любил. Кейти выключила фонарик, и все четверо остались в темноте. Роберта стащила на пол подушку и уселась, оперевшись спиной на узкий шкаф. Соня тихо прошла к окну и открыла его, чтобы выпустить сигаретный дым.

– Так что, – Сисси повернулась к Кейти, – ты ее видела?

Кейти пожала плечами. Она уже жалела, что завела этот разговор. Она знала этих девчонок, но не так хорошо, чтобы доверять им. Ей стало тревожно, когда она снова посмотрела на карандашные записки в учебнике латыни. На самом деле она не до конца понимала, что с ней произошло. Ей хотелось бы просто увидеть призрак Айдлуайлда в ванной – это было бы просто и ясно. Когда с ней это произошло, она чувствовала, что все по-настоящему, но описать случившееся словами она не могла. Кейти сглотнула слюну и сменила тему.

– Как вы думаете, она правда тут училась? – спросила она остальных.

– Я слышала, что да, – ответила Роберта. – Мэри ван Вортен из хоккейной команды говорит, что однажды зимней ночью Мэри Хэнд вышла из школы, не смогла попасть обратно и умерла.

– Это, должно быть, случилось очень давно. – Снеси забралась в кровать Кейти. – Я слышала, что по ночам она стучит в окна – просит, чтобы ее пустили внутрь. И что она уговаривает девочек выйти на улицу и пойти за ней. Но если так сделаешь, умрешь.

С Снеси Кейти прожила в одной комнате дольше всех и знала ее лучше, чем других девочек, потому что ее можно было читать, как открытую книгу. Снеси была незаконной дочерью богатого банкира от горничной, и большую часть жизни ее перебрасывали из интерната в интернат. Поразительно, но это не заставило ее возненавидеть отца. С матерью, которая работала экономкой в Бостоне, она поддерживала близкие отношения. Все это Снеси успела рассказать Кейти во время знакомства, пока вешала на вешалку полосатый форменный пиджак и убирала на место клюшку для хоккея с мячом.

– Иногда, когда среди деревьев дует ветер, можно услышать, как она поет на поле для хоккея, – добавила Роберта. – Что-то вроде колыбельной.

Этой истории Кейти не знала.

– Ее можно услышать?

Роберта пожала плечами. Она пробыла в Айдлуайлде всего несколько месяцев, в то время как все другие девочки жили здесь уже больше года (а Соня – целых три). Роберта была умницей и прирожденной спортсменкой, но держала язык за зубами. Никто ничего не знал о ее семье. Кейти не могла понять, что Роберта здесь делает, но взгляд у нее был такой же, как у большинства местных девчонок, – как будто она спряталась и смотрит на мир из-за высокой стены, – так что причина, вероятно, все же была.

– Сама я ее ни разу не видела, а я четыре раза в неделю там тренируюсь. – Роберта, как обычно, повернулась к Соне: – Соня, а ты что думаешь?

Соня была противоположностью Снеси – полная загадка. Бледная, тонкая, тихая, легко перепархивающая из компании в компанию в сложной иерархии школы, она казалась слишком отрешенной даже для Айдлуайлда. Она приехала из Франции, и после войны, когда столько девочек лишились отцов и братьев и столько мужчин вернулись домой измученными из лагерей для военнопленных, никто не спрашивал Соню о ее прошлом. В школе она жила дольше, чем все другие девочки в их комнате.

Соня была абсолютно закрытой от мира, как будто ей хватало того, что происходило в ее собственной голове. Ловкая, подтянутая и грациозная Роберта по какой-то причине оказалась очарована Соней, и их часто можно было видеть рядом. Казалось, им очень хорошо вместе, и Кейти тоже начинала желать чего-то подобного. Ей никогда не было хорошо с кем-то. Поклонницы у нее были всегда – но не подруги.

Соня перехватила взгляд Кейти и пожала плечами. Даже в простой ночной рубашке этот жест вышел у нее каким-то по-европейски прохладным.

– От призраков прока нет, – сказала она со своим нежным, мелодичным акцентом. – Я слышала то же, что и все остальные: что она ходит в черном платье, а лицо у нее закрыто вуалью. Странный выбор для прогулки зимней ночью.

Даже в темноте от ее взгляда не укрылось выражение лица Кейти.


– Ты что-то видела, так?

Кейти посмотрела на забытую сигарету у себя в руке.

– Я ее слышала, – ответила она и затушила окурок о медную медаль за достижения в учебе, много лет назад забытую в спальне кем-то из учениц.

– Слышала? – переспросила Сисси.

Кейти глубоко вздохнула. Мэри Хэнд казалась ей чем-то вроде семейной тайны. Одно дело – рассказывать страшилки в темноте, но совсем другое – открывать свой шкафчик в раздевалке перед уроком физкультуры и чувствовать, как чья-то невидимая рука толкает дверцу назад. Всегда были какие-то мелочи: ощущение, что за тобой следят, или порыв холодного воздуха в коридоре. Никогда нельзя было быть уверенной, что это ей не почудилось, и потому Кейти никому не говорила, чтобы не выглядеть глупой. Но этот случай был другим, и о нем нужно было рассказать.

– Это было во внутреннем дворе. На тропинке, что идет мимо столовой.

Девочки закивали. Главное здание школы изгибалось подковой, окружая внутренний двор с неухоженными деревьями и заросшими мощеными дорожками.

– Я боюсь ходить в той части. Особенно мимо сада, – сказала Сисси.

Кейти тоже боялась. Сад никому не нравился, хотя в расписании занятий стояли еженедельные уроки садоводства, на которых девочки лениво ковырялись в сырой, пахнущей гнилью земле. Даже учителя старались держаться от сада подальше.

– Я пошла туда покурить после ужина и сошла с тропинки, чтобы меня не заметила миссис Пибоди – она сама там часто курит, хотя ей запрещено. Я стояла под большим кленом. И тут я что-то почувствовала. Там кто-то был.

Сисси, увлеченная рассказом, подалась вперед.

– Но ты ничего не видела?

– Я слышала голос, – ответила Кейти. – Он был… Я точно его не выдумала. Он прозвучал так, как будто кто-то стоял совсем рядом. Я слышала очень четко.

Она и сейчас помнила этот момент под кленом во всех подробностях. Она стояла на ковре их кленовых крылаток, и, когда услышала голос прямо за правым ухом, то уронила сигарету, а волоски у нее на шее встали дыбом. Айдлуайлд – древнее место, и страх здесь был древним. До этого момента Кейти думала, будто знает, что такое страх. Но когда голос заговорил, она поняла, что страх – куда старше и огромнее, чем можно себе представить.

– Ну, – поторапливала Роберта. – Так что она сказала?

Кейти откашлялась.

– «Не шевелись».

На мгновение воцарилась тишина.

– Господи, – мягко произнесла Снеси.

Первым делом Кейти почему-то взглянула на Соню. Та сидела на полу в тени под окном, опершись на стену, прижав колени к груди. Она совсем притихла. Кейти не могла понять, смотрит Соня на нее или нет. Где-то дальше по коридору хлопнула дверь. По потолку что-то постукивало, как будто где-то капала вода.

– Но почему? – спросила Соня. – Почему она тебе это сказала?

Кейти так резко пожала плечами, что почувствовала, как сжимаются мышцы, хотя в комнате было темно, и другие девочки все равно бы этого не увидели.

– Понятия не имею, – огрызнулась она, и голос у нее сломался против ее воли. – Я ее слышала, вот и все. Больше мне сказать нечего.

Вранье. Полное вранье. Но откуда бы древнему призраку все знать?

«Не шевелись». Она не могла об этом говорить. Ни с кем. Пока не могла.

– И что ты сделала? – спросила Роберта.

Это был простой вопрос.

– Рванула нахрен оттуда.

Только Сисси, сидевшая, прислонившись к изголовью кровати, охнула, услышав ругательство. Для незаконнорожденной ей дали тонкое воспитание.

– Я бы тоже убежала, – призналась она. – Я однажды видела мальчика. У Элсмеров.

Эту фамилию носила семья отца Сисси, но ей она не досталась.

– Однажды я играла на заднем дворе, пока мама работала. Взглянула вверх, а там в окне стоит мальчик и смотрит на меня. Я помахала, но он мне не ответил. Когда я спросила у мамы, почему мальчика не пускают на улицу, она очень странно на меня посмотрела и сказала, что мне показалось. И чтобы я никогда не говорила про мальчика, особенно при Элсмерах. Больше я его никогда не видела. Интересно, кто это был…

– Мне бабушка часто рассказывала про призрака, что жил у нее на чердаке, – сказала Роберта. Он все время передвигал мебель и шумел. Бабушка говорила, что иногда ночи напролет лежала и слушала, как он таскает по полу сундуки и буфеты. Мама думала, что бабушке просто хочется внимания, но однажды летом я прожила две недели в бабушкином доме и тоже это слышала. Все было так, как она рассказывала, – слышно было, как кто-то двигает по полу мебель, потом поднимает старую медную напольную лампу и ставит на другое место. На следующее утро я спросила, может быть, это делает призрак дедушки, а она посмотрела на меня и ответила: «Нет, милая. Это кое-что похуже». – Роберта замолчала на какое-то время. – Больше я туда не возвращалась. В тот же год на Рождество бабушка умерла, и мама продала дом.

– А ты, Соня? – спросила Сисси. – Ты когда-нибудь видела призрака?

Соня вытянула ноги, встала и закрыла окно. Снаружи перестало тянуть холодом, но Кейти все равно знобило.

– Что мертво, то мертво, – ответила Соня. – От призраков прока нет.

Кейти смотрела на ее силуэт в почти полной темноте. Ее слова прозвучали пренебрежительно, но все-таки Соня не сказала, что не верит в привидений. Или что ни разу их не видела. Или что они не существуют.

Она знала, и все они знали.