Сладкие черные волны

– Я собираюсь перевязать твою рану, – ответила она. Звук разрываемой ткани заполнил пространство между ними. Хорошо было сосредоточиться на чем-то практическом, а не на его глазах. Помогать этому человеку Бранвен заставлял долг, но не симпатия.

– Мне жаль, что она мокрая, – сказала она ему. – Это только временно. Я вернусь позже с моими снадобьями.

Прилив до утра не наступит, а она вернется раньше.

Он коснулся ее руки, и Бранвен покраснела. Она сражалась со своим смущением.

– Так ты целительница? – изумленно спросил он.

– Скорее, ученица.

Настоящей целительницей была королева Эсильта, Бранвен же еще многое предстояло узнать.

Тантрис попытался приподняться, опираясь на локти, но он был слишком слаб.

– Эмер, мой спасительница из Другого мира.

Бранвен закатила глаза:

– Я не из Другого мира.

Но она тут же задалась вопросом: почему Другой мир позаботился об этом кернывмане, а не о ее родителях?

Тантрис потянулся к Бранвен и намотал ее локон на свой указательный палец. Она отстранилась, хотя часть ее хотела приблизиться.

– Ты послана Другим миром, – сказал Тантрис, – и я не слышу других.

Его улыбка превратилась в гримасу, когда он рассмеялся. А еще через несколько секунд он уже ничего не слышал.

Бранвен вздохнула, когда Тантрис уступил усталости. Она закончила перевязывать его грудь и разожгла небольшой огонь, чтобы ему было теплее. Прежде чем отправиться в замок Ригани, Бранвен провела пальцем по шраму на его лбу. Кернывман не шелохнулся.

Каким-то образом она знала, что невидимая лиса все еще глядит на них.

– Одаи эти ама, – выдохнула девушка.





Он меня любит,

он меня не любит





– Где ты была, Бранни?! – воскликнула принцесса, усаживаясь за туалетный столик. – Посмотри на мои волосы!

Голову Эсси украшала корона из перекошенных косичек.

Где она была? Спасала заклятого врага Ивериу, вот где. Дыхание Бранвен все еще не пришло в норму после того, как она бросилась обратно в замок, отнесла «волосы русалки» королеве и поднялась по лестнице в палаты Эсси.

– Сейчас я здесь, – сказала она, пытаясь ее успокоить. Как обычно, принцесса была слишком занята, чтобы заметить, что платье кузины влажное от морской воды. Бранвен была благодарна, что Кин отсутствовал. Уж он бы это точно отметил.

Эсси бросила взгляд в зеркало.

– Лорд Диармайд может прибыть в любую минуту, – она сияла, взволнованно улыбаясь. Бранвен совсем не считала, что северный лорд этого заслуживал.

Устремляясь к принцессе, она вытерла грязные руки о свое и без того грязное платье.

– Тогда лучше приняться за дело поскорее, – сказала она, забирая гребень из рук Эсси.

Когда она начала распутывать птичье гнездо на голове кузины, то заметила, что несколько прядей на темени Эсси пропали без следа. Несколько лет назад принцесса начала выдергивать волосы, когда нервничала. Она умоляла Бранвен не рассказывать об этом королеве. Бранвен тогда поскрипела зубами, но решила смолчать. Обе кузины были себе на уме.

Эсси зашипела, когда Бранвен вытащила золотые и рубиновые шарики, неумело привязанные принцессой к кончикам косичек.

– Ай, кузина! – воскликнула она. Игнорируя ее протесты, Бранвен гибкими пальцами развязывала узелки. Принцесса закрыла глаза. Бранвен провела гребнем по вискам кузины в успокаивающем ритмическом движении. Так она делала, когда они были детьми. Это напомнило Бранвен об отливе и низкой волне. Она любила постоянство вещей. И ей не нравилось странное чувство, которое она испытала наедине с кернывманом, появившимся на ее берегу.

Со все еще закрытыми глазами принцесса произнесла:

– Бранни, я хочу тебе кое-что сказать.

– Да? – ответила та, выбирая яркие красные ленточки из беспорядочной кучи на столе. Когда принцесса начинала разговор в таком ключе, это чаще всего означало, что она позаимствовала что-то у кузины без разрешения и потеряла это. Бранвен не представляла, как Эсси сможет жить без замка, полного слуг, заботящихся о ней, – но, к счастью, принцессе никогда не придется это узнать.


Бранвен разделила волосы своей кузины на две пряди по обе стороны от лица. Потом пропустила ленты цвета зимней вишни через косы, закрепив их сложным рисунком, называемым «косой сладкого сердца». Принцесса была благословлена высоким лбом, указывающим на благородное рождение, который косы только подчеркивали. Лоб самой Бранвен не был таким высоким, но ее сердцевидное лицо было достаточно приятным. По крайней мере, она надеялась, что так оно и есть.

Ей стало интересно, может ли так думать и поэт из Кернывака. «Мой враг, – повторила она мысленно. – Мой враг».

– Так что ты хотела сказать мне, Эсси? – Бранвен решила отвлечься.

Ее кузина постучала по своей нижней губе, сдвинув брови так, как она всегда делала, прежде чем признаться, что съела последнюю из лавандовых конфет или позволила содержимому чернильниц высохнуть.

– Это насчет лорда Диармайда, – сказала она, не в силах встретиться с глазами Бранвен.

Бранвен напряглась.

– И что с ним?

– Он… он пишет мне письма. – На щеках Эсси появились алые пятна. Это было более серьезным, чем конфеты или чернильницы.

– Какие письма? – Когда принцесса не ответила, Бранвен заглянула ей в глаза. – Какие такие письма, Эсси? – снова спросила она.

– Любовные письма, – призналась ее кузина, вздохнув. – Замечательные любовные письма. – Застенчивая улыбка скользнула по ее лицу. – Это так романтично.

– Это не романтично, Эсси! Твой отец может узнать! На самом деле. Это безрассудно. Что, если кто-то найдет их?

– Кто их найдет? Ты? – принцесса взмахнула рукой. – Понимаешь… вот почему я не сказала тебе раньше, – сказала она, и голос ее стал проникновенным. – Я знала, что ты так отреагируешь. Но тебе действительно не нужно беспокоиться, Бранни. Диармайд – потомок верховного короля Эогана Мугмедона. И, будучи старшим сыном, он унаследует замок Таламу. Это прекрасная партия. Отец одобрит.

Принцесса пристально посмотрела на нее, ожидая несогласия.

Бранвен открыла и закрыла рот.

– Кроме того, – сказала Эсси, отведя глаза, – я каждую ночь думаю о предложении руки от Диармайда! – Она рассмеялась, и в ее лице угадывались следы безрассудного восторга. – Его родители сопровождали его всю дорогу от Уладцтира. Это должно случиться. Как ты думаешь?

– Может быть, – ответила Бранвен.

Учитывая участившиеся набеги Кернывака, брак принцессы с преданной иверикской семьей мог оказаться подходящей партией. В конце концов, иностранные правители располагали иностранными армиями.

Бранвен серьезно относилась к своей кузине.

Пропуская нитку пресноводного жемчуга через белокурые пряди ее волос, она взмолилась:

– Но, Эсси, ты почти не знаешь лорда Диармайда!

– А как хорошо я могу узнать кого-нибудь из мужчин, которых выберет для меня мой отец?

С этим трудно было спорить. Тем не менее, Бранвен бросила вызов:

– А как насчет лорда Конлы? Он был твоим фаворитом на празднике Имболгос. Ты не переставала болтать о нем месяцами.

– Кто?

– Лорд Конла Мумхайнцтирский, – сказала она, связывая жемчужные нити.

– Ах, он. Он еще мальчик. Диармайд – мужчина. Он великолепен, и он сказал, что когда в первый раз увидел меня, то обрел солнце после долгих лет ночи… Этот человек умеет обращаться со словами. Он почти поэт.

Сердце Бранвен сбилось с ритма.

– Мужчины будут осыпать тебя сладкими словами, пока не получат желаемое. – «Особенно поэты», – напомнила она себе.

– Откуда тебе знать, Бранни? – Эсси бросила на нее ястребиный взгляд. – За тобой ведь никогда не ухаживали.

Бранвен сглотнула. Не в ее правилах было открывать другим свое сердце. Она завидовала способности Эсси бросать все свое существо во все тяжкие – и даже говорить о таком.

Девушка опустила глаза.

– О, Бранни, я не это имела в виду. Я…

– Все нормально. Ты права. За мной никогда не ухаживали. – Флиртующий полуживой кернывман в пещере – определенно не в счет. «Я ненавижу и люблю».

Эсси схватила кузину за руку и указательным пальцем начертила на ладони Бранвен знакомый символ. Ноготь принцессы царапал ее кожу. Бранвен прикусила язык.

Когда мастер Бекк учил своих подопечных алфавиту древнего языка деревьев – первого иверикского письма, – он указал на огромное ореховое дерево в саду замка и обернутую вокруг него жимолость. Они не могут выжить, будучи отделены один от другого, объяснил наставник.

Девушки объединили напоминавшую четырехгранный гребень букву, означавшую орешник, и спираль, означавшую жимолость. Это стало их паролем, их секретным знаком. Для них и только для них это означало: «Я люблю тебя, я понимаю тебя, ты не одна» – и все, что к этому относится.

– Нет тебя без меня, – сказала принцесса, когда закончила писать символ.