Шоу безликих

Джек как будто читает мои мысли. Он разворачивает меня к себе лицом и крепко хлопает меня по плечу.

— У тебя нет выбора. Это единственный способ. Давай, мы должны это сделать.

Я киваю. Как можно сильнее натягиваю шлем на лоб. Кладу руку на пистолет. Поворачиваюсь и выхожу следом за ним из комнаты. Прямиком под вражеские пули.





Хошико




Полицейский напоминает мне циркового клоуна. Он озадаченно чешет голову, как будто не знает, откуда ему ждать опасности. А еще он жутко толстый.

Такими жирными бывают только Чистые, которые ни в чем себе не отказывают. Он стоит, оглядываясь по сторонам, и его массивная нижняя челюсть того гляди отвалится.

Он заглядывает под стол, даже пытается открывать ящики, как будто я каким-то чудом смогла сжаться и спряталась в одном из них. Положив руки на свое гигантское брюхо, он стоит, нахмурив брови, и качает головой. Постояв так пару мгновений, он возвращается к двери.

Я поворачиваю голову и показываю Грете большие пальцы. Он явно круглый дурак, и нам нечего его опасаться.

Увы, радоваться рано.

Остановившись у двери, он разворачивается лицом к комнате, сует руку в карман форменной куртки, вытаскивает рацию и нажимает кнопку.

— База, говорит седьмой.

Думать нам некогда. Нет времени ждать и надеяться. Я беззвучно велю Грете оставаться на месте, а сама хватаю пистолет, подтягиваюсь к люку и спрыгиваю вниз, прямо перед ним.

Вряд ли он понял, что происходит. Похоже, ему кажется, будто я сначала неким мистическим образом на миг исчезла, а затем таким же волшебным образом вновь появилась из ниоткуда.

Несмотря на жгучую боль, которая пронзает меня с ног до головы, я открываю рот и говорю. Я даже мысленно похвалила себя за решительный голос.

— Быстро давай сюда рацию! — требую я.

И нацеливаю на него пистолет.

Он смотрит на меня. Не иначе как пытается решить, хватит ли мне смелости пустить в ход револьвер.

Похоже, он пришел к выводу, что вряд ли, потому что его собственная рука тянется к поясу, явно за его собственным оружием.

— Я сказала, быстро давай сюда рацию!

Он растерянно таращится на меня. Я почти вижу, как клетки его маленького мозга разбегаются врассыпную, чтобы понять, как ему поступить.

— Послушай, — шепотом говорю я. — Если ты сомневаешься в моей решительности, то спешу сообщить, что сегодня убили самого дорогого мне человека. Всем остальным, кто мне дорог, угрожали смертью и пытками. Если меня поймают, я умру. Мне нечего терять, и… — Я наклоняюсь к нему ближе и буквально выбиваю каждое слово: — Я ненавижу Чистых.

Покорный, как ягненок, он передает мне рацию.

— И пистолет.

Он послушно отдает и его. Что мне теперь делать? Если отпущу его, он побежит прямиком к Сильвио. Хочешь не хочешь, а придется его убить. Но я не могу, когда он так на меня смотрит.

— Повернись, — приказываю я, — и опустись на колени.

— Пожалуйста! У меня дети! — умоляет он. — И жена. Пожалуйста, не делай ничего. Я просто выполнял свою работу. Клянусь, я никому не скажу.

Я быстро бросаю взгляд вверх, на люк. Грета смотрит на меня, широко раскрыв глаза, и качает головой, мол, лучше не надо. Я сердито смотрю на полицейского, однако моя решимость ослабевает. Чистый мальчишка сделал меня мягче. Я не могу заставить себя выпустить пулю.

Я обвожу взглядом комнату. Здесь нет ничего, чем можно было бы его обездвижить.

Несколько мгновений царит напряженное молчание, но затем его нарушает ожившая рация:

— Эй, ты куда пропал, Джо? Почему молчишь?

Мой пистолет приставлен к его голове.

— Говори. Скажи им, что все в порядке. Но если мне покажется, что твои слова могут насторожить их, ты назовешь секретный код или попросишь помощи, клянусь, я тебя пристрелю.

Он кивает. Одной рукой я держу у него перед носом рацию. В другой зажат нацеленный на него пистолет.

— Все в порядке, мэм. Извините, ложная тревога.


— Ты поймал девчонку?

— Да, сейчас приведу ее в комнату для допросов.

— Молодец, Джо. Отлично.

Внезапно я замечаю пару наручников у него на ремне.

— Дай мне наручники.

Джо отстегивает их и отдает мне.

— Мне придется тебя приковать.

Он энергично кивает: я внушаю ему ужас. Этот поросенок целиком и полностью в моей власти. Меня распирает от гордости. Все эти годы я жила в страхе перед полицией, и вот теперь ее представитель трясется передо мной.

Меня так и подмывает выстрелить. Бэмс! Это тебе за Амину!

Но я не могу. Только не на глазах у Греты.

— Садись вон на тот стул.

Он покорно садится.

— Как ими пользоваться? Только не вздумай дурить мне голову.

Его голос дрожит.

— Лучше всего приковать меня к стулу.

Он что, принимает меня за слабоумную?

— К стулу? Который ты сможешь поднять? Я еще раз спрашиваю, как ими пользоваться?

Джо кивает.

— Хорошо. Давай я подойду к трубе отопления. Нужно что-то крепкое: эта труба отлично подходит.

— Ладно, можешь перейти.

Он перемещается на другую сторону комнаты.

— Садись.

— А теперь просто защелкни эту половину на моем запястье, а другую половину на трубе.

У меня не получается одновременно надевать на него наручники и прижимать к его голове пистолет. Не хотела я привлекать к этому делу Грету, но, похоже, придется.

— Грета, мне нужна твоя помощь.

Она тут же спрыгивает вниз, в упор смотрит на него и кивает мне.

— Что тебе нужно?

— Я просто дам тебе пистолет. Ты должна держать его на прицеле. Будь осторожна. Вряд ли Джо будет дергаться, но если все-таки задумает какую-нибудь глупость, — добавляю я, глядя ему в глаза, — стреляй.

Грета кивает.

— Можешь не сомневаться.

Не отрывая от него глаз, я вручаю ей пистолет. Наручники теперь соединяют Джо и радиатор. Осталось лишь заткнуть ему рот, чтобы он не закричал, как только мы выйдем из комнаты.

— Держи его на прицеле, Грета.

Я рывком стаскиваю с него галстук. Мне кажется, что мои пальцы возятся с куском ткани целую вечность. Его шея — липкая от пота; фу, как же противно.

Я несколько раз обматываю галстук вокруг его головы, туго перевязываю ему рот и кидаю на него прощальный взгляд. Его дряблая грудь быстро вздымается и опускается, глаза выпучены. Как бы с ним не случился сердечный приступ. Жестокое упоение властью, которое только что кружило мне голову, исчезает столь же внезапно, как и пришло. Если Бен и научил меня чему-то, так это тому, что не все Чистые подлые и злые.

— Ты уж извини, — говорю я. — Либо это, либо смерть.

Я беру его пистолет и рацию. Они обязательно пригодятся.

Грета вручает мне второй пистолет. Она с легкостью вновь забирается на чердак и уже собирается затащить туда меня, как вдруг останавливается.

— Возьми его ключи, Хошико!