Сердце Волка

Я беспечно махнула рукой.

— Ну как почему! Они, конечно, дикие, как туземцы, и даже, наверно, хуже, но они ведь и мухи не обидят. Зазря, — добавила я. — А все это вот…

Моя рука описала дугу в пространстве.

— Кто захочет променять это на человеческие земли?

— Ты думаешь?

— Я знаю, — уверенно сказала я, — что им и здесь неплохо. И что они никогда не нападают первыми. И не нападут. Людям нечего опасаться, и я им это скажу.

— И сгоришь на костре, как подозреваемая в контакте с силами дьявола, — пробормотал Велес. — А может, и не сгоришь… Не может же тебе везти вечно. Ты наследница большого состояния, так что, скорее всего, тебя подвергнут ментальному воздействию, стирая память, и будешь потом пускать слюни до конца жизни.

Я захлопала ресницами и икнула.

— Тогда не расскажу! Буду молчать.

— А спросят, где была?

— Скажу, скиталась по лесам, пока не вышла к людям. Вид у меня, как у бродяжки, поверят.

— Хорошо, значит, веришь, что угрозы нашествия оборотней нет, что это глупые и вредные выдумки церкви. Но есть и обратная сторона медали, — сказал Велес.

— Какая?

— Угроза для оборотней. От людей. Что скажешь, если придут снова истреблять свободный народ?

Я часто заморгала. Вспомнились малыши с острыми зубками, что возятся в песке у целебного источника, и женщины там такие спокойно-умиротворенные, поют, жгут костры… И Вилла, Лил, Фосса, закрывающие меня своими телами. И Дреко в облике волка бросает к моим ногам убитую лань, и все эти пугающие мужчины, огромные, состоящие сплошь из литых мышц, острых зубов, силы и ловкости… Страшные, но совершенные… нет, никакая угроза не должна коснуться их!

Так думала я.

Но мой дух противоречия, который решил почему-то окончательно выйти из-под контроля, пробормотал:

— Я думаю… думаю, эти рассказы о нападениях людей здесь сильно преувеличены. Как и у нас о них. И вообще, это их дело, я не хочу знать ничего об этом. Я хочу домой!

Велес нахмурился и глухо спросил:

— Это твое последнее слово?

Не-ет! — мысленно проорала я, но мой окончательно вышедший из-под контроля дух противоречия опередил:

- Да!

— Что ж, — проговорил Велес и почему-то улыбнулся. — Ты просишь разрушить то, что твой отец создал для тебя, Эя. Создал ценой своей жизни. Несмотря на все доводы разума и сердца, ты просишь нарушить его последнюю волю.

Велес помолчал.

— Ты упряма, как и Анжу, но если бы он не был таким, он не стал бы одним из лучших… И не погиб бы так глупо. Поэтому я не повторю свою ошибку. Я дал уйти ему. Но не дам уйти тебе. В память о нем, о твоем отце. Об Анжу.

Я вздохнула с нескрываемым облегчением, и это рассмешило Велеса.

— Ты что-то хочешь спросить у меня, Эя?

— В моих кошмарах… Я помню, я увидела отца, побежала к нему, а он превратился в чудовище. В Зверя. В этой его полуформе…

— Кровь от крови чародея с кровью свободной, — пробормотал Велес и затем произнес: — Ты пока не готова услышать ответ, Эя. Но я все же скажу тебе кое-что. Только, сделай милость, не кричи, не пугай малявок, что снуют вокруг.

Я клятвенно заверила его, что обязуюсь молчать, и он произнес:

— Потому что в твоем отце текла кровь свободного народа…

Взвизгнув, да что там взвизгнув, заорав, я тут же закрыла обеими ладонями рот.

Велес осуждающе нахмурился, чуть поджимая покрытые корой губы, и я отняла ладони от лица, поднимая руки вверх и кивая, мол, молчу, как и обещала, молчу.

— Но это значит, — пролепетала я, — что мой папочка оборотень?

Пролепетала и тут же нахмурилась.

— Но ведь он совсем не похож, — произнесла я уверенно. — Вот совсем не похож, ни чуточки!

Не успело божество ответить, как я ойкнула, подпрыгнув и ошалело вращая глазами.

— Ну что еще? — устало спросил Велес.


— Так ведь получается тогда, что и я — оборотень! Мамочки мои! Богиня! Вот почему Микаэла назвала меня чудовищем! И Виталина, конечно же, она не так просто заперла меня в башне! Они все знали, что я представляю опасность… для всех. Мамочки! Они все всё знали и не говорили мне! Только Андре! Он не боялся, он смелый, он самый лучший… был!

Речь моя стала все более сбиваться, и я зарыдала.

— Прекрати истерику, Эя, — устало попросило божество. — Тем более что ты сильнее, чем кажешься, и не надо так вздрагивать и умоляюще смотреть на меня своими красивыми заплаканными глазами. Сильнее не потому, что ты оборотень, а потому что, тьфу, ты даже меня умудрилась запутать, ты — совсем не оборотень. И отец твой не был оборотнем, и забыли об этом, ладно?!

В голосе дерева прозвучала угроза, но я все же пискнула:

— Но как же…

— Забыли! — угрожающе проворчал он, и я умолкла.

Божество вздохнуло с видимым облегчением.

— Ты не покинешь Заповедных земель, Эя. По крайней мере, пока это не входит в наши планы…

Я насупилась. Не слишком приятно, между прочим, когда участвуешь, оказывается, в чьих-то планах, а тебя в них еще и не удосуживаются посвящать…

— Когда женщины свободного народа присоединятся к тебе, скажи им, что получила посвящение. И разрешение на жизнь в любой из стай.

— Что это значит? — отважилась пискнуть я.

— Значит, что за тебя будут биться самые сильные волки. За право назвать тебя своей… с… спутницей, — в последний момент нашелся Велес. — Пришла пора оживать пророчеству. Недолго осталось темным силам думать, что они могут властвовать в мире Макоши.

— Но я не хочу спутницей, — все же возразила я, но меня не очень-то послушали, Велес даже раздраженно махнул на меня веткой. А я думала, боги стоят выше эмоций…

— Передай Вилле, что бой назначен на отсутствие луны. Это время, когда звери максимально ослаблены, — зачем-то пояснил он мне.

— Почему? — снова пискнула я.

А Велес вздохнул:

— Потому что должен победить сильнейший.





Глава 13




Они нашли меня на рассвете, когда мир окутало зябкое, робкое спокойствие, по зеркальной глади воды скользили озорные клочки тумана, малявки попрятались по своим норам, ночные птицы успели вернуться в дупла и гнезда, а дневным еще рано было вставать. Исчез и Велес, могучий, таинственный Велес, обернувшийся деревом, чтобы не пугать меня, но не внявший моим мольбам и обрекший меня на жизнь среди оборотней… Точнее, дерево, которым он оборачивался, никуда не делось — оно осталось стоять там же и оставалось таким же круглым и разлапистым, все с тем же дуплом и прилепленным к стволу гнездом сойки.

Притулившись спиной к дереву, почему-то это место мне показалось наиболее безопасным, я ощутила, что ствол, переходящий в могучие корни, теплый и мягкий, словно обитый бархатом. Я сидела и думала о своей нелегкой доле, как выбраться из Заповедных земель и вернуться к Андре… то есть к его светлой памяти, когда Вилла потрясла меня за плечо.

— Сколько можно спать, Эя? — недовольно пробурчала она. — Вставай уже и расскажи нам, что поведал тебе Велес.

— Вот именно, Эя! — раздался звонкий голос Лил. — Между прочим, это нечестно! Нам же интересно!

— А дрыхнуть до обеда еще и вредно, — добавила Фосса.

Мои ноздри заманчиво защекотал запах жареного мяса, потянуло ароматным дымом.

Лил возразила:

— Вредно дрыхнуть вместо обеда. Эй! Нам, между прочим, еще домой чапать. Набирайся сил!

Я с неохотой открыла глаза, приподнялась, опираясь на руки, и заняла прежнее положение, упершись спиной о теплый ствол дерева.

Вилла уселась рядом, скрестив на груди руки. Брови нахмурены, взгляд исподлобья. Видно, что очень ждет, что я расскажу о разговоре с Велесом, но допытываться или хотя бы повторить просьбу, попахивающую приказом, ниже ее достоинства.

Лил разложила на земле круглые зеленые листья-тарелки, рядом в землю воткнуты походные фляги-рожки. Из одного — я принюхалась, чтобы убедиться, что не показалось, — доносится волшебнейший из ароматов — запах свежесваренного кофе. Как же им не терпится! Даже кофе сварили!

Над догорающим костром на импровизированном вертеле нечто румяное, с золотистой поджаристой корочкой, судя по виду и аромату, страсть какое сочное и свежее…

Фосса рядом, с подветренной стороны, чистит кинжал, видимо, она и добыла наш завтрак или, судя по солнцу — как быстро я научилась ориентироваться по нему за неимением под рукой песочных часов! — обед.

Стоило мне подняться, как глаза всех троих буквально впились в меня.

Я поджала губы, обводя их взглядом, и выпалила на одном дыхании:

— Велес сказал, что я могу возвращаться домой, и ваш долг — проводить меня и помочь мне добраться до своих!