Серафина

– Это был твой живот? – оживленно спросила принцесса. – Я могла бы поклясться, что в комнате был дракон! Защити нас, святой Огдо, а то она обглодает наши косточки!

Я пробежала языком по зубам, пытаясь успокоиться.

– Знаю, что оскорблять драконов – нечто вроде национального спорта для нас, гореддийев, но Ардмагар Комонот скоро прибывает, и не думаю, что его позабавят такие разговоры.

Псы святых. Я была колючей, даже когда старалась не быть такой. Она не преувеличивала.

– Драконов ничто не забавляет, – сказала Глиссельда, поднимая бровь.

– Но она права, – сказала Милли, – грубость есть грубость, даже ненарочная.

Глиссельда закатила глаза:

– Знаете, что сказала бы леди Коронги? Мы должны показать им свое превосходство и поставить их на место. Занять лидирующее положение, или они займут его. Драконы не понимают другого языка.

Это показалось мне чрезвычайно опасным способом взаимодействия с драконами. Я колебалась, неуверенная, вправе ли я исправлять леди Коронги, гувернантку Глиссельды, которая стояла выше меня по положению во всех возможных смыслах.

– Почему ты думаешь, они наконец сдались? – спросила Глиссельда. – Потому что почувствовали наше превосходство – военное, интеллектуальное и моральное.

– Так говорит леди Коронги? – спросила я взволнованно, хотя пыталась это скрыть.

– Так все говорят, – фыркнула Глиссельда. – Драконы нам завидуют. Вот почему они принимают нашу форму, когда могут.

Я уставилась на нее. Голубая святая Пру, Глиссельда когда-нибудь станет королевой! Она должна понимать истинное положение вещей.

– Мы их не победили, что бы вам ни рассказывали. Наша дракомахия дает нам приблизительное равенство. Они не смогли бы победить без напрасных потерь. Они не сдались, а только согласились на перемирие.

Глиссельда сморщила носик:

– Хочешь сказать, что мы совсем не властвуем над ними?

– Нет, к счастью! – сказала я, вставая и пытаясь скрыть свое волнение, меняя местами нотные листы на пюпитре. – Они бы этого не потерпели. Они бы ждали, пока мы не расслабимся и ослабим защиту.

Глиссельда казалась глубоко взволнованной.

– Но если мы слабее, чем они…

Я оперлась на клавесин:

– Дело не в силе или слабости, принцесса. Почему, как вы думаете, наши народы сражались так долго?

Глиссельда сцепила руки, слово читая маленькую проповедь:

– Драконы ненавидят нас, потому что мы справедливы и нас любят святые. Зло всегда пытается разрушить добро, восставшее против него.

– Нет. – Я чуть не ударила по крышке клавесина, но опомнилась вовремя, замедлив движение и дважды похлопав по нему. Тем не менее девочки уставились на меня круглыми глазами в ожидании ответов. Я постаралась смягчиться. – Драконы хотели вернуть эти земли. Горедд, Нинис и Самсам были их охотничьими угодьями. Здесь обитали крупные животные – олени, туры, шерстистый олень – и паслись такими стадами, что тянулись до горизонта, прежде чем мы пришли и вспахали землю.

– Это было очень давно. Не могут же они все еще скучать по ним, – заметила Глиссельда.

Я одернула себя, что неразумно делать выводы о ее уме по ангельскому личику. Ее взгляд был таким же проницательным, как у ее кузена Люсиана.

– Наш народ мигрировал сюда два тысячелетия назад, – сказала я. – Это десять поколений драконов. Стада вымерли примерно тысячу лет назад, но драконы действительно все еще ощущают потерю. Им достались лишь горы, где их популяция уменьшается.

– Они не могут охотиться на северных равнинах? – спросила принцесса.

– Могут и охотятся, но северные равнины – это только треть объединенных Южных земель, и они тоже не пусты. Драконы соперничают с племенами варваров за вымирающие стада.

– Они не могут просто есть варваров? – спросила Глиссельда.

Мне не понравился ее высокомерный тон, но я не могла об этом сказать. Я провела пальцем по декоративной вставке на крышке инструмента, выпуская в движение по завитушкам свое раздражение, и сказала:

– Мы, люди, не очень хороши для еды – слишком жилистые. И на нас неинтересно охотиться, потому что мы собираемся вместе и защищаемся. Мой учитель однажды слышал, как дракон сравнил нас с тараканами.

Милли сморщилась, но Глиссельда посмотрела на меня вопросительно. Очевидно, она никогда даже таракана не видела. Я позволила Милли объяснить. Описание насекомых вызвало возмущение принцессы:

– Каким образом мы похожи на этих вредителей?

– Посмотрите глазами дракона: мы повсюду, мы можем легко прятаться, мы размножаемся относительно быстро, мы портим охоту и плохо пахнем.

Девочки поморщились.

– Мы не плохо пахнем! – сказала Милли.


– Для них – неприятно. – Эта аналогия показалась мне особенно удачной, поэтому я довела ее до логического завершения. – Представьте, что вы наткнулись на гнездо ужасных паразитов в своем саду. Что бы вы сделали?

– Убили их! – воскликнули обе девушки одновременно.

– А что, если тараканы умны, работают сообща и используют тараканью дракомахию против нас? Что, если у них есть реальные шансы на победу?

Глиссельда поежилась от ужаса, а Милли сказала:

– В таком случае нам нужно было бы заключить с ними перемирие. Позволить им забрать определенные территории, если они оставят в покое те, на которых мы живем.

– Но мы бы в действительности пошли на это не по-настоящему, – мрачно заметила принцесса, барабаня пальцами по верхушке клавесина. – Мы бы притворились, что заключили мир, а потом подожгли бы их территории.

Я засмеялась, она удивила меня.

– Напомни мне не попадать в список твоих врагов, принцесса. А если бы тараканы властвовали над нами, мы бы не сдались? Мы бы использовали уловку против них?

– Именно.

– Ладно. Можете поразмыслить кое о чем… Что сделали бы тараканы, чтобы убедить нас сохранить им жизнь?

Девушки обменялись скептическими взглядами.

– Тараканы могут только бестолково бегать и портить еду, – сказала Милли, обхватывая себя руками. Я поняла, что она прочувствовала это на собственной шкуре.

Глиссельда от усердия высунула кончик языка изо рта, раздумывая над вопросом.

– Что, если бы у них был светский двор или они строили бы соборы и занимались поэзией?

– Ты бы позволила им жить?

– Возможно. Но насколько они были бы уродливы в действительности?

Я широко улыбнулась.

– Слишком поздно: ты заметила, что они интересны. Ты понимаешь их язык. Что, если ты еще и можешь становиться такой, как они, на короткое время?

Они начали корчиться от смеха. Я видела, что они поняли аналогию, но решила завершить защиту своей точки зрения:

– Наше выживание зависит не от перевеса сил, а от того, сможем ли мы быть достаточно интересными.

– Скажи мне, – попросила Глиссельда, одолжив вышитый платок Милли, чтобы вытереть глаза, – откуда обычная ассистентка музыканта знает так много о драконах?

Я встретилась с ней взглядом, подавляя дрожь в голосе:

– Мой отец – королевский эксперт-юрист по Соглашению Комонота. Бывало, он читал его мне, как сказку на ночь.

Этот факт не был абсолютным объяснением моих знаний, как мне казалось, но девушкам показался таким забавным, что они больше не задавали вопросов. Я улыбалась вместе с ними, но ощутила горечь из-за моего бедного грустного отца. Он так отчаянно хотел понять, преступил он закон или нет, за то, что, не ведая, женился на саарантрасе.

Согласно поговорке, он был глубоко в слюне святого Витта. Мы оба. Я сделала реверанс и быстро ушла, пока эта Небесная слюна не стала очевидна девушкам. Мое собственное выживание требовало равновесия интересного и невидимого.





5




Я, как всегда, испытала облегчение, вернувшись в свои комнаты вечером. Мне нужно было порепетировать, но до смерти хотелось прочитать книгу о синус-песнях Зибу, и, конечно, у меня было много вопросов к дяде. Я села сначала перед спинетом и сыграла удивительно диссонансный аккорд – сигнал Орме, что мне нужно поговорить.

– Добрый вечер, Фина, – прогремел бас котенка.

– Фруктовая Мышь начал бродить по саду. Я волнуюсь…

– Стой, – сказал Орма. – Вчера ты оскорбилась, что я не поприветствовал тебя, а сегодня ты сама сразу переходишь к делу. Я хочу, чтобы ты оценила мой «Добрый вечер».

Я засмеялась.

– Я оценила. Но послушай: у меня проблема.

– Уверен, что так, – сказал он, – но через пять минут ко мне придет ученик. Твоя проблема на пять минут?

– Сомневаюсь. – Я подумала. – Могу я прийти к тебе в Святую Иду? Неудобно обсуждать это через спинет.