Семь ступеней в полной темноте

— Как хотите — согласился Арон.

Наконец, небожители, как называл их Эсхил — удалились. Когда пыль и листья, поднятые многочисленными крыльями, наконец, осели, Арон, в первую очередь, вспомнил о корабле. Он вызвал его на связь. Но ничего не случилось. Он позвал снова — эффект тот же. Тогда, побродив, среди ошарашено разбредавшихся поселенцев, он отыскал расколотый шлем, и одел на голову.

— Эсхил ты меня слышишь?

— Да! Громко и отчетливо.

— Ну, слава богу.

— Что это было? — обеспокоился грозный корабль.

— Не знаю… Нет объяснения. Чудо… — пространно ответил кузнец.

— Разве такое возможно?

— Факты говорят, что возможно — подтвердил кузнец, до сих пор не до конца веря в случившееся.

Со стороны кузнец представлял собой зрелище то еще: Сидя на заборе, босяком, в белой, шитой золотом, женской накидке, и расколотом шлеме, разговаривая сам с собой — он внушал опасения.

Кто-то осторожно ткнул его в колено. Арон снял шлем и прищурился. Перед ним, переминаясь с ноги на ногу, стоял староста.

— Я…. прошу прощения, уважаемый Арон.

— Да?

— А что тут было? Все эти люди, страшная битва между вами. Гром, молнии. И почему вы горели!?

Арон не смог придумать разумного объяснения ошарашенному пожилому человеку.

— Знаете… Я растерян не меньше вашего. И, признаться мало что помню… Было страшно.

Староста вздрогнул и согласно закивал головой.

— Такое раз в жизни увидишь и…. знаете, та крылатая дева и правда была похожа на ангела.

Староста снова содрогнулся от недавних воспоминаний.

— Однако, вы должны уйти…. Вы же понимаете, я не могу иначе. Святая церковь меня просто вздернет на первом дереве.

— Да, я понимаю. Это моя последняя ночь… дома.

— Сочувствую — вздохнул пожилой человек — Но я обязан обо всем сообщить куда следует.

— Конечно. Я поброжу тут, на пепелище. Вдруг что уцелело. А то совсем вот босой остался.

— Да, да, конечно. Сегодня я напишу все что видел, а завтра отошлю посыльного. Думаю, два дня у вас точно будет. И, я не хочу знать, куда вы отправитесь.

— И на том спасибо, — кузнец поклонился — Через сутки меня здесь не будет.

— Рад, что мы договорились — староста поклонился в ответ — А вот эти, с крыльями? Они больше не вернутся?

— Думаю, что нет. Им тут больше нечего делать. Разве что старик, Хаук. Представляете, у него отросли крылья!

— Вот любопытный дурак… попал под раздачу! — посетовал староста вслух, а потом добавил шепотом: — А у меня зуб вырос, представляете… И, срамно сказать, хочется к женщине!

— Странно все это. Никому больше не говорите… — Прошептал кузнец вкрадчиво.

Староста тут же перекрестился и быстро закивал головой, охотно соглашаясь.

Распрощавшись со старостой и двумя ошарашенными стражниками, стоявшими поодаль, кузнец немного расслабился. Однако, холодало. Хоть дом еще и дымился, но тепла от него было маловато. Арон снова одел шлем.

— Дружище?

— Да Арон, отозвался Эсхил.

— Королевская накидка, конечно, вещь шикарная, но в ней, как бы это сказать… здорово поддувает снизу.

— Намек понял. Это займет какое-то время… Через час тридцать прибудет спасательная капсула. Она небольшая и не привлечет много внимания. Потерпи немного.

— А что мне остается…. Эсхил?

— Да?

— А что, по-твоему, это было?


— Что конкретно?

— Все, что произошло за последние… несколько часов.

— Я не уверен. Сделать анализ?

— Да. И я хочу знать, что происходит с моим телом.

— У твоего отца такого не наблюдалось. Есть несколько возможных объяснений. Твои гены не сильно отличаются от отцовских. Тут что-то еще. Нужно тебя серьезно обследовать. Я не могу сделать это дистанционно.

— Понятно, что ничего не понятно — кузнец вздохнул.

— Арон?

— Слушаю.

— Я пришлю новый ключ…

— Что? Опять?!

— Прости, но его компоненты не пережили последних событий. Те чипы, что ты вживил — больше не работают.

— Хорошо. Я все понял. Жду твою капсулу с нетерпением.





Глава 17




Какое-то время, кузнец, дремал, завернутый в королевскую накидку, источавшую несильный, приятный аромат. Он сидел, покачиваясь на заборе. Утро веяло прохладой. Солнце ласкало кожу, но довольно слабо, чтобы согреть. Стараясь забыть об усталости, от все же задремал.

Но минут через тридцать — сорок его зыбкий покой потревожили. Странные резкие звуки, где-то совсем близко, его насторожили. Арон открыл глаза и прислушался. Он вдруг вспомнил про черный подсумок, висевший все это время здесь же, и его содержимое.

Маленькое мяукающее существо отчаянно пыталось выбраться наружу. Кузнец освободил котенка и осторожно усадил на островок травы средь выжженной земли. Хвостатое чудовище принялось орать на него благим матом, отчаянно требуя чего-то.

— Он голоден.

Арон вздрогнул от неожиданности и повернулся на голос. Рядом стояла Кили. Та самая Кили, чьи братья убили отца, а потом пали от его собственной руки. Арон испытывал к ней смешанные чувства. Но самым сильным чувством была вина. Кили ходила мягкой поступью, и в шуме листвы усталый кузнец просто не услышал ее. Да и шлем он снял, лишив Эсхила возможности предупреждать его.

Кили смотрела с сочувствием и слегка улыбалась. Маленький орущий зверек, спотыкаясь о траву тотчас ринулся к ее ногам и повис на длинной юбке.

— Жалкое зрелище — она кивнула в сторону пепелища.

— Не беда — улыбнулся кузнец, — Давно хотел побродить по свету…

— Уже есть мысли?

— Я просто рассуждаю вслух… Раньше, я покидал это место ненадолго. Но теперь ухожу навсегда. Выбора мне не оставили, как видишь.

Кузнец сразу обратил внимание, что девушка собралась в путь. Фляжка с водой, рюкзак, нехитрая утварь на поясе.

— Прости, а у тебя поесть, случайно ничего нет? — смущенно поинтересовался он.

— Вода, хлеб, лук, вяленное мясо…

— Отлично! Поделишься?

Скинув с себя рюкзак, Кили достала из него сверток и протянула Арону. Он вдруг понял, как проголодался.

Наблюдая за тем, как кузнец жадно ест, Кили кормила котенка. Он смешно урчал и пытался сбежать с мясом, но спотыкался и снова падал.

— Собралась куда-то? — спросил Арон, слегка утолив голод.

— Ты ведь знаешь. Куда ты, туда и я — она слегка погрустнела.

Кузнец перестал жевать и стал серьезней.

— Я думал это уже не важно для тебя.

— Прости, нор как бы я не хотела, уговор был, следовать за тобой до смерти.